Кордон - Николай Данилов

Из статьи офицера англо-французской эскадры Эдмонда дю-Айна «Тихоокеанская кампания. Петропавловская экспедиция».

«Какое превосходное умение воспользоваться временем! Прийти из Кронштадта в Камчатку, переплыть два океана, едва имея несколько дней для отдыха, с изнуренным экипажем, половина которого в скорбуте, но что из этого? Не в море «Аврора» надеется нас отразить. И вот начались работы для защиты порта, в котором укрылась; работы, совсем забытые в продолжение долгих лет мира…

Может быть, покажется странным видеть возле знаменитых имена адмирала Завойко {Генерал-майор В. С. Завойко получил адмиральское звание после героической обороны Петропавловска} и командира «Авроры» капитана Изыльметьсва, но все на свете относительно…

Дождавшись союзную эскадру в пределах отдаленной Сибири, отразив ее нападение на полуострове, где еще не раздавался звук европейской пушки, два человека, названные нами, доказали, что русские моряки умеют сражаться счастливо: они имеют право, чтобы их имена сохранились в летописи русского флота…»

От автора

В Англии главным виновником полного поражения союзной эскадры в Петропавловске был объявлен адмирал Дэвид Прайс. Никто из англичан не побеспокоился о создании памятника на могиле командующего эскадрой. Ныне место захоронения Дэвида Прайса затеряно.

Адмирал Фебрие де Пуант после поражения на Камчатке жил несколько месяцев. Он умер в пути, не добравшись до Франции.

Судьбы некоторых героев обороны Петропавловска

Капатан-лейтенант Иван Николаевич Изыльметьев. За оборону порта награжден орденом св. Владимира 3-й степени и произведен в капитаны 2 ранга В 1866 году получил звание контр-адмирала.

Был начальником штаба Кронштадта. Умер в 1871 году.

Лейтенант Александр Петрович Максутов. Двадцатидвухлетний герой скончался от тяжелого ранения 10 сентября 1854 года.

Лейтенант Дмитрий Петрович Максутов. За большие заслуги в обороне Петропавловска ему было поручено доставить рапорт губернатора Камчатки в Иркутск и Санкт-Петербург. Вернувшись на Дальний Восток, снова служил на корвете «Оливуца». В декабре 1858 года поступил на службу Российско-американской компании. Д. П. Максутову довелось стать последним управителем Русской Аляски.

Капитан 1 ранга Александр Павлович Арбузов. Его обостренные отношения с губернатором Камчатки имели последствия. В. С. Завойко в своем рапорте в Иркутск и Петербург утверждал, что А. П. Арбузов никакой роли в обороне Петропавловска не сыграл. Обиженный А. П. Арбузов вскоре ушел в отставку.

Инженер-поручик Константин Иосипович Мровинский. Единственный квалифицированный военный инженер на Камчатке многое сделал в сооружении укреплений Петропавловска. В бою получил тяжелое ранение. Однако В. С. Завойко в своем рапорте ограничился беглым упоминанием, что при нем «состоял» инженер-поручик Мровинский. К награде Константин Иосипович представлен не был. Николай I, узнав, как высоко оборонительные сооружения Петропавловска были оценены англичанами и французами, распорядился досрочно присвоить Мровин-скому звание «капитан-инженера». В дальнейшем он довольно-таки быстро дослужился до генерал-майора. Однако в 1881 году за то, что не смог своевременно обнаружить подкоп, из которого народовольцы сделали покушение на Александра II, Мровинский был судим, разжалован и сослан в Архангельскую губернию. Умер в глубокой старости в начале XX века.

Лейтенант Константин Павлович Пилкин. За Петропавловский бой награжден орденом св. Владимира 4-й степени и произведен в капитан-лейтенанты. Впоследствии командовал паровой шхуной «Восток», затем — военным кораблем «Арбек». Дослужился до полного адмирала.

Гардемарины (мичманы) Владимир Алексеевич Давыдов и Гавриил Николаевич Токарев. За храбрость во время обороны порта девятнадцатилетние моряки награждены «Знаком отличия военного ордена». В 1855 году были на «Авроре» в заливе Де-Кастри во время осады его англичанами. В 1856-57 годах совершили на фрегате обратное плавание до Кронштадта.

Матрос Семен Удалов. (Из рассказа, услышанного В. С. Завойко от бывших пленных матросов 47-го флотского экипажа).

«…К другому лету повезли нас на бриге «Облигадо» в Петропавловский порт. При входе в Авачинскую губу забили тревогу. Удалов был написан у пушки, а мы — у подачи ядер. Семен не пошел к пушке, а стоял у грот-мачты и сказал нам: «Ребята! Грех на своих руки поднимать! Уж лучше смерть! Помните приказание начальства, чему нас учили!» Сказавши эти слова, он скрестил руки на груди и закричал во весь голос: «Слышь вы, французы!», и к этому прибавил, как тут вашему превосходительству сказать, да вы изволите знать крутой нрав Удалова, то есть он, так сказать, попросту выругал их, а потом сказал: «Слышите ли, французы? У русских не поднимутся руки на своих. Я к пушке не пойду!..» Лейтенант затопал ногами и закричал на него: «Ежели не пойдешь к пушке, то сейчас повешу!», и велел гордень готовить. Это перевели Удалову. Семен в ответ закричал сердито: «Врешь, такой-сякой француз, ты меня не повесишь, и я к пушке не пойду!»— И с этими словами бросился по снастям вверх по мачте и, поднявшись, перепрыгнул с них на ванты и закричал нам: «Ребята! Не поднимайте рук на своих, не сделайте сраму на сем свете и греха на том! Прощайте! Видите, я принимаю смерть!»— Перекрестился и — бултых в воду!..»

Семья Завойко. (Из книги Ю. Г. Завойко «Воспоминания о Камчатке и Амуре»).

«…Остались сироты, вдовы после убитых. У меня была собрана небольшая сумма от лотерей из дамских работ для основания женской школы, но так как сумма была для того недостаточна, то это дело и не имело дальнейшего хода. Я предложила налицо жертвовальницам, не пожелают ли они эту небольшую сумму определить на пособие вдовам и сиротам и на некоторое продовольственное прибавление для содержания раненых. На это все согласились с удовольствием, и эта маленькая сумма помогла на первое трудное время…

Я длинные 16 лет жизни провела в этих отдаленных местах и привыкла к уединению и однообразию. Дети росли, их учение становилось более серьезным; мне некогда было думать о скуке…

16 лет во всяком семействе оставляют грустный след! Многих не стало! Предшествующие лишения и тяжелая жизнь отозвались на детях, и долго мне пришлось бороться с их недугами, пока, наконец, тиф не унес в раннюю могилу моего старшего сына. Эта тяжелая, никогда не заживающая сердечная рана, понятная всякой матери, испытавшей то же.

Мой второй сын захватил во время наших тревожных странствий злой ревматизм, почему и не смог служить во флоте; третий по необыкновенной слабости зрения также. Итак, разбилась самая законная, самая светлая наша надежда, что дети будут служить на флоте, с которым мы так сроднились…»

Агафья Карандашиха. (Из записи исследователя Камчатки А. П. Сильницкого на рубеже XIX и XX веков).

«Эта почтенная старуха принимала непосредственное участие в блистательной обороне Петропавловска от покушения на него в 1854 году англо-французской эскадры… В то время, когда Агафья Карандашиха доблестно несла службу, у нее тут же, на батарее, за земляным закрытием, лежал грудной младенец Иван. Грохот артиллерийского боя не остался бесследным для Ивана Карандаша: он, как говорится, в Камчатке, «мерячит», то есть с ним бывают припадки, которые делают его плохим работником и обузою для матери… У Карандашихи только и семьи, что этот полукретин сын, и героиня лучшей страницы истории военной славы после смерти своего мужа от раны, полученной в бою, живет в величайшей бедности… У нас на Руси частенько, впрочем, остаются в забвении подвиги высокой доблести, высокого самоотвержения. Многие славные деяния русских людей благодаря их природной скромности остаются в безвестности, и узнают о них сплошь и рядом случайно. Живых героев петропавловского боя только и осталась, что Карандашиха, да и той уже 82 года!

Не послужит ли изложенное мною об Агафье Карандашихе, живой реликвии петропавловской славы, чтобы власти обратили внимание на эту старуху, чтобы ей дан был хотя бы знак признательности государства к тем, кто так геройски отстаивал честь и достоинство России в отдаленнейшем и пустыннейшем ее уголке?»

Примечание. К призыву А. П. Сильницкого власти не прислушались. Никакого внимания государство защитнице Петропавловска не оказало.

От автора

Весной 1855 года военный губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев, опасаясь вторичного нападения противника на Петропавловск, распорядился порт эвакуировать. Суда Камчатской флотилии прибыли в залив Де-Кастри. В тот же год В. С. Завойко был назначен главным военачальником всех сил, входящих в состав прежней Амурской экспедиции. Г. И. Невельской занял пост начальника штаба при главнокомандующем морских и сухопутных сил Приамурского края.