Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

чтобы его погубить.

– Оставь меня, – на языке руси попросила она варяга.

– Тень запретил.

– Я клянусь, что не сделаю ничего дурного… никому. Мне нужно… просто побыть одной. – Хельга прижала руки к груди и мельком вспомнила последний сломавшийся «ведьмин камень». В ожерелье остался только один – янтарь Сванхейд, но ожерелье она убрала под платье. – Клянусь Отцом Ратей!

Варяг с сомнением покрутил головой, еще раз осмотрел всю баню, дабы убедиться, что здесь нет ничего, чем ценная пленница может лишить себя жизни – ни ножа, ни веревки, – и вышел.

Оба полка́ были заняты покойниками, напротив них – печь из крупных камней. Сесть было больше некуда. Хельга встала перед дверью, спиной к ней и лицом к оконцу, и заговорила вполголоса:

Мой милый звериною шкурой одет,

Мой милый оставит в снегу волчий след,

Живешь ты за тучами, я – на земле.

Зову я, Ульв Белый, явись же ко мне!

Теперь она произносила призыв совсем не так, как с вершины Змеева камня, – тихо, с робкой и грустной надеждой. Неужели он и в этот раз не отзовется? Небесный покровитель покинул ее?

И едва Хельга вымолвила последние слова, как перед нею возник Ульв Белый – спиной к оконцу, он стоял, скрестив на груди руки. Подумалось даже, что он давно здесь, а сейчас лишь дал себя увидеть. При первом взгляде Хельге показалось, что на его плечи накинута белая шкура, но тут же она поняла: нет, на его плечах растет белый волчий мех, который, сбегая от шеи вниз по рукам, постепенно редеет и у кисти совсем исчезает; грудь, живот и бедра покрыты белым волосом не гуще, чем обычно у мужчин. В тесной бане он, с его ростом выше человеческого, казался особенно огромным, подавляющим.

Лицо его с высокими скулами и немного вздернутым носом выглядело мрачным, золотые глаза потемнели и сверкали тускло, как бронза.

– Почему ты в тот раз не пришел! – с упреком воскликнула Хельга. – Утром.

Ульв Белый помолчал, потом хрипло ответил:

– И тебе здравствуй.

Хельга зажмурилась и прижала руки к лицу, стараясь опомниться. Она что, нагрубила Одинову волку?

– Привет и здоровья тебе Ульв Белый! – дружелюбно и учтиво, подражая своей матери, сказала она, когда опустила руки. – Прости меня. Но у меня большое горе, и я очень нуждаюсь в помощи.

Она глянула на тела.

– Я уж вижу. – Ульв Белый тоже покосился на них.

– Ты не появился, когда я звала тебя с камня, и я подумала, что ты меня покинул.

– На твой призыв пришел ответ. Ты нуждалась в помощи, и ты получила помощь.

Хельга не поняла его и задумалась. Он имеет в виду Эскиля?

– Но мне нужна… Что мне теперь делать? – Она снова показала на тела. – Ты можешь чем-нибудь помочь мне?

– Оживить мертвых – не могу. Да и толку – их же сразу опять убьют. Прямо те удальцы, что ждут снаружи.

К глазам подступили слезы: это «опять убьют» во весь рост поставило перед Хельгой ее неисправимое горе. Ее мужа и свекра убили. Насовсем.

– Но что… но как… – заговорила она, изо всех сил стараясь не удариться в бесполезный плач. – Как мне выбраться… ты мог бы… я думала, ты заберешь меня и унесешь…

– Домой к родителям? – Ульв Белый, почти не шевелясь, так же стоял перед ней, скрестив руки на груди. – Всеотцу это неугодно.

– Всеотцу?

– А ты как хотела? Тебя для чего выдали замуж за этого человека – чтобы ты пожила тут неполных четыре месяца и вернулась домой, бросив здесь свое приданое и свадебные дары? И наследство мужа? И дальше будешь жить у отца, только уже не девицей? За этим не надо было так далеко ездить. Попросила бы меня…

Его последних слов – это была насмешка или нет? – Хельга почти не расслышала. Ее мысль зацепилась за начало этой речи. Для чего ее выдали за Видимира? Зачем ее родным был нужен этот брак? Волок от Мсты на Мерянскую реку – ворота Мерямаа. «Если ты будешь жить в Видимире, там будет хоть один человек, на которого мы сможем положиться…» – как-то так сказал отец… или дядя Эйрик.

И вот пришел час, о котором тревожились, но что она может сделать? Как она может помешать пяти сотням варягов захватить волок? Если бы знать заранее, что на самом деле происходит, она могла бы… ну, поддерживать дух мужа и свекра, убеждать их стойко встретить врага, собирать войско, молить богов об их удаче – пока было еще не поздно! В сказаниях от женщины не требовалось ничего сверх этого. Но, насколько Хельга знала Несвета, он и не нуждался в подкреплении духа. Он справился бы и сам – если бы знал, что его ждет.

– Но я ведь ничего не могу сделать! Теперь, когда они мертвы… – При этом слове плач схватил ее за горло, и Хельга с трудом подавила его.

– Не спеши. Сдается мне, именно теперь, когда они мертвы, ты и можешь что-то сделать. Будь они живы, они связали бы тебе руки.

– Что сделать? Превратить варягов в псов? Ты устанешь пять сотен раз снимать с себя шкуру, – Хельга почти засмеялась, оглядывая его покрытые белым мехом широкие плечи, – да и что я стану делать с пятью сотнями собак? Они сожрут всю округу и меня тоже!

– Стало быть, превращение не годится, – серьезно согласился Ульв Белый. – Придумай что-нибудь другое.

– Что?

– Тебе же надо как-то помешать этим людям захватить всю Мерямаа?

– Да, – согласилась Хельга, будто речь шла об игре.

Как же она сумеет этому помешать?

– Знаешь сагу про Хедина и Хёгни? Ну, не про твоего брата Хедина, а про конунга. Эти двое были побратимами, а потом Хедин убил жену Хёгни и похитил дочь.

– Знаю, – растерянно ответила Хельга. – Ее звали Хильд.

– После этого они уже не побратимы и дальше воюют только между собой. Уж пару сотен лет все воюют. Все прочие их враги могли до конца дней спокойно пить свое пиво. А кто все это устроил?

– Кто?

Насколько Хельга помнила, ни Хильд, ни королеве, жене Хёгни, эта ссора добра не принесла.

– Фрейя! Это ее проделки. – Ульв Белый усмехнулся. – Женщина может не так уж мало сделать даже против могучих вождей – если она чего-то стоит как женщина. Ты можешь забрать в руки Эскиля и обратить его силу себе на пользу. И своему отцу, и вашему конунгу. Эйрик – любимец Одина, не забывай об этом. У них очень давний и прочный договор. Если ты постараешься помочь Эйрику, Один поможет тебе.

– Но что я могу…

Превратить Эскиля в пса?

– Ну, обольсти его, как он обольщал тебя, когда ему это было нужно. Можешь даже его похитить. Сделай так, чтобы Всеотцу было любопытно наблюдать за тобой, и он не оставит тебя без помощи.

– А можно… как-то иначе?

Все еще казалось, что просто взять и улететь в Силверволл было бы лучше всего.

Ульв Белый помедлил, слегка вздохнул и покачал головой:

– Нет. Всеотцу это неугодно.

– Ты помогаешь мне только с его разрешения?

– Ну конечно. Все на свете происходит только с его разрешения. Покровительство богов – это умение использовать силу и мудрость богов. Но для этого надо что-то делать. Всеотец может послать валькирий, чтобы держали перед конунгом несокрушимый щит, но для этого он, видишь ли, должен прийти на поле боя. Конунг, сидящий дома, Одину безразличен.

– А я даже и не конунг… – пробормотала Хельга.

– Ошибаешься. – Ульв Белый ей подмигнул. – Твоя кровь в чем-то даже лучше, чем у всех конунгов, кого ты видела. Ты ведь по матери происходишь от нашего отца. Конунга альвов. И кто перед тобой этот Эскиль Тень? Не более тени. Фу! – Ульв Белый сделал вид, будто сдувает пушинку с ладони.

Хельга не так чтобы поверила ему, но видела, что он пытается ее подбодрить.

– Помни: для Эскиля ты то же самое, что для Хедина – того Хедина – была Фрейя, когда он обнаружил ее сидящей на троне на лесной опушке.

«Ты просто Фрейя!» –