Иная. Песнь Хаоса - Мария Токарева

class="p1">Она предчувствовала, что в следующий раз Дождьзов пожалует вовсе не с дарами. И ныне на красивом холеном лице правителя застыла маска властного равнодушия. С таким же выражением он судил своего брата Молниесвета после победы, с таким же посматривал на прядильню, когда там голодала его Желя. Что же сулило его пришествие в столь неподходящий час? Котя загородила собой Вен Аура, хотя он всеми силами противился и стремился выдвинуться вперед. Котя уже давно подозревала: их счастье, построенное на великой тайне, не продлится долго.

– Светлый князь, что привело вас к нам в такое время? – неуверенно спросил Вен Аур, осторожно поклонившись, как будто опасался, что знакомые гридни срубят ему голову.

– Довольно речей, – отмахнулся Дождьзов сурово, хотя читалась напряженность в его порывистых движениях. Наверное, так же отрекался он от Жели.

Все-таки природа наделила правителя чутким сердцем, но власть обязывала вырастить вокруг себя ледяную броню. Котя на мгновение прониклась к нему сочувствием, как к побежденному, придавленному собственным долгом. Но тут же одернула себя, чувствуя надвигавшуюся бурю. Стены кузницы поплыли, отчего ускользала реальность происходящего. Уютный дом как будто рушился, распадался сладким сном. Вот сейчас окажется в зарослях у землянки разбойников. Вот выйдет Вхаро с горящими желтыми глазами. И он… действительно вышел.

– Вхаро! – в один голос обескураженно вскрикнули Котя и Вен Аур, когда по левую руку от князя возник треклятый лиходей.

Но теперь-то на нем красовался парчовый кафтан, по заморской моде напоминавший халат. Кривоватые ноги выступали в красных сапогах с загнутыми носами. Только шрамы на лице да бледно-желтые глаза оставались прежними. Пусть он и отрастил бороду и отмыл вечно покрытое сажей лицо, гнилую сущность это не убрало.

Стоило ему появиться рядом с князем, как Котя поняла: они с Веном пропали.

– Не Вхаро! А торговый гость Вхаро! – хохотнул он, чрезмерно довольный собой. – Видали-то в порту большой корабль из-за Круглого Моря? Это мой был.

«Летом… Когда нас настиг Генерал Моль, когда мы говорили с ним, – тут же вспомнила Котя. – Неужели Вхаро проследил за нами? По ауре Хаоса, а свою-то скрыл. Моль-правдолюб! Ну, где же ты со своим правдолюбством, когда так нужен? Покарай ты Вхаро! Покарай его!»

– А ты за женкой-то не прячься, – посмеивался Вхаро, довольно перебирая пальцами по широкому алому кушаку, покручивая кисти.

Вен Аур обиженно выступил вперед, бесстрашно рассматривая дружину. Котя надеялась, что он не кинется сразу в бой. Возможно, еще оставался шанс все решить миром.

– Вен Аур, тебя обвиняют, – пожевав губы, ответил Дождьзов и ссутулился: – Поверь, мне глубоко неприятно подозревать тебя в чем-то таком.

В это время из-за спин дружины донесся исполненный злобой по-старчески дребезжащий голос:

– Светлый князь! Светлый князь! Клянусь десятью духами, но я видела, как этот предатель рода людского на прошлый Праздник Весны выпустил создание Хаоса. А не далее как минувшим летом говорил с еще одним монстром.

И в кузницу влетела, как щипаная ворона, ободранная нищенка в рваном черном платке. Котя тут же узнала ее, узнала, кого они первой угощали в ночь обновления года. Узнала ту, кто ее лечил и терзал перед свадьбой с Игором.

– Ауда… Ведьма лживая! – со злостью воскликнула Котя, подскочив к ней. – Светлый князь, эта нищенка безумна!

Она бы вцепилась старой ведьме в лицо, но ее оттолкнули сильные руки воинов, Вен Аур успел подхватить и уберег от падения на раскаленную печь. В противном случае все закончилось бы намного быстрее, она бы не услышала причину обвинений.

– Но ты знаешь ее? – насторожился Дождьзов, буравя взглядом Котену.

Да, Котену, она старалась превратиться в сильную Котену, но что-то в ней надломилось. Столько времени она жила под щитом из собственной ненависти и недоверия к людям, а после свадьбы тот размягчился. Она научилась доверять окружающим и ждать от жизни чудес. Зря! Зря всё! Не для «иных» эти радости и блага. «Иным» лишь удары и плевки.

Собственные чувства копошились роем, душа до кашля, все нутро скручивалось узлом. И жадно наваливались стены, кузница сужалась, потолок стремился к полу. Где-то упал молот, зашипел на незваных гостей кот, из избы неслись люди, зашумели соседи.

– Знаю! – выкрикнула Котя, чтобы не упасть в обморок. – Это первая жена лиходея Игора, торговца дурман-травой. Могу свидетельствовать перед десятью духами и людьми.

– Игор был честным торговым гостем! – взвизгнула Ауда. – Лишила меня мужа! И рада! И рада! Светлый князь, они убили его на лесной дороге.

– Честным?! – взвилась Котя и все-таки схватила бабку за грудки, тряхнув так, что из той дух чуть не вылетел.

В тот миг убийство не выглядело чем-то страшным и запретным. Хотелось выцарапать не по годам зоркие глаза ведьмы, вырвать ей язык, чтобы не несла хулу и клевету. Котю с трудом оттащил назад Вен Аур, чтобы дружина не зашибла кольчужной рукавицей. Гридни явились в полном вооружении, как будто собрались на поле брани.

– Молчать! – остановил обеих князь, пока бабка Ауда истошно верещала. – Мы не в этом пришли разбираться. Вен Аур! Ты мой спаситель, но обвинения против тебя серьезные.

– У вас всего один свидетель, – мрачно заметил Вен Аур, лишь больше выдавая себя, нервно переминаясь с ноги на ногу.

– Два, – вставил Вхаро, лениво и даже сонно посматривая на развернувшееся действо.

Он стоял вразвалку поодаль, не опасаясь ни князя, ни дружины, ни Вен Аура. На его костлявых руках сияли золотые перстни, поверх парчи кафтана безвкусно светилась огромная цепь с драгоценными камнями. Вместо шапки и вовсе высился тюрбан или чалма с пером неизвестной птицы. Весь его образ выражал кричащее превосходство над простым кузнецом. Да что там! Даже над князем. И не без оснований: Дождьзов бродил во тьме своего заблуждения с тех пор, как послушал донос двух бесчестных выродков.

– Да, всего два свидетеля, – кивнул он. – Именно поэтому вы еще оба живы и дом цел. Если нищенка лжет, то ее саму ждет темница и повешенье. Если же нет… К делу! Несите пепел из медвежьей шкуры.

Губы Коти задрожали, она обняла себя руками, спиной заслоняя Вен Аура: «Нет! Только не его! Ведьма Ауда! Это она подслушала на прошлый Праздник Весны».

В следующий же миг ее оттеснили назад, а любимого мужа выгребли на порог кузницы. Он упирался как мог, впадая в неистовство. Его выкинули на снег, он упал на колени и застыл в окружении дружины, обнажившей мечи. Целый лес клинков вырос над ним. Котю же удерживал знакомый гридь. Быстро же все позабыли о всякой дружбе! Страх перед Хаосом оказался сильнее. Изгладились из памяти и отвага в сражениях,