Сурикэ - Густав Эмар

Капитан Лебо между тем не оставил мысли о мести; напротив, желание это все больше и больше в нем укреплялось; но он понял, что у него были могущественные враги, которые не замедлят его раздавить, если только он обнаружит признаки жизни; капитан притаился, целых пятнадцать лет посвятил он невидимой подземной работе крота, приведшей, однако, к результатам, ужасным для его врагов. Об этом деле давно забыли все, кроме капитана, который продолжал подкапываться под своих противников. Благодаря терпению, хитрости и деньгам, капитану удалось собрать все малейшие подробности о гнусном преступлении, в котором принимали участие пятеро молодых людей, принадлежащих к известнейшим французским дворянским фамилиям. Все они уже умерли таинственной, необъяснимой смертью, после того как схоронили жен и детей, умерших также от каких-то недугов, неизвестных в медицине; можно было подумать, что над ними тяготеет неумолимый рок.

Но самый виновный из всех, граф Витре, еще оставался в живых; что в этом случае руководило капитаном Лебо, мог объяснить только он один. Когда он, с характеризующим его терпением, закончил собирание данных по этому несчастному делу, он сыграл комедию с «lettre de cachet», чтобы спровадить сына в Канаду.

Капитан обожал своего сына, однако же имел достаточно силы воли, чтобы выказать гнев и ненависть, которых совершенно не было в его сердце, и перед отъездом не сделал сына поверенным своих планов; он знал, что бессознательные сообщники — самые лучшие.

Теперь наконец настал час мести — ужасной мести.

Граф Витре ухаживал за прелестной молодой девушкой, аристократкой по происхождению; он любил ее до обожания и уже получил согласие на брак, но свадьба была отложена до его переселения во Францию и, было ли это влияние какого-то бессознательного предчувствия, только граф пожелал венчаться в Гамбурге, где его должны были ожидать невеста и ее родители; медовый месяц молодые собирались провести на берегу озера Леман, в замке, недавно купленном графом.

Все эти планы были в подробности известны капитану.

То длинное письмо оканчивалось следующим лаконичным предложением:

— Сговорись, милый сын, с Мрачным Взглядом; я заранее одобряю ваши общие действия; не забывай, что я подготовлял это мщение целые пятнадцать лет.

ГЛАВА XI. О том, как в нашей несчастной колонии горизонт становился час от часу мрачнее

Когда Шарль Лебо окончил чтение этого странного документа, он опустил голову, полузакрыл глаза и глубоко задумался.

Молодой человек был бледен как мертвец; им овладело невыразимое волнение, капли холодного пота выступили у него на лбу, зубы были крепко сжаты, все тело дрожало от нервного озноба.

Мрачный Взгляд исподтишка наблюдал за ним с молчаливым сочувствием; несмотря на напускное спокойствие, легко было заметить, что он чувствует к другу сильнейшее сострадание.

— Это ужасно! — пробормотал молодой человек, задыхаясь от рыданий.

— Да, — отвечал Мрачный Взгляд, — действительно ужасно.

Вслед за тем оба замолчали.

Наконец молодой человек вскочил, широко раскрытые глаза его горели, в его благородной и сильной натуре совершилась реакция; он несколько раз провел рукой по лбу, влажному от холодного пота.

— Я думал, что умру, — сказал он глухим голосом и прибавил после короткой паузы: — Теперь прошло, лучше поскорее все кончить, я невыразимо страдал.

— Да, — отвечал Мрачный Взгляд, — я понял, что вы

должны были испытывать, но молчал; что же мне оставалось делать? Сожалеть о вас и молчать.

— Благодарю вас, любезный друг, — отвечал Шарль, протягивая ему руку.

— Я только должен сообщить вам еще кое-какие разъяснения, но, может быть, лучше…

— Нет, друг, лучше все узнать сразу.

— Хорошо, вы отчасти правы, к тому же я не буду многословен.

— Говорите.

— Граф Рене де Витре не оставался в бездействии в то время, как ваш отец вел свою подпольную работу с отличающим его терпением и упорством. Граф де Витре, в свою очередь, усердно разузнавал об участи того несчастного, которого он вывез в пустыни Луизианы и Канады и бросил там без всяких средств. Он не жалел денег и, благодаря золоту, не только узнал, что его жертвы живы, но и ознакомился с их местопребыванием и образом жизни.

— Но чем вы объясните эту свирепость хищного зверя относительно несчастных, которые, по своему ничтожеству, ни в коем случае не могли угрожать местью, чего он мог от них опасаться?

— Он боялся, а теперь боится более, чем когда-нибудь, чтобы через этих людей не распространились компрометирующие его слухи. Граф собирается жениться на молодой особе из такого семейства, где честь и безупречное поведение всегда ценились выше всего. Такие семьи с каждым днем встречаются реже, но их все-таки больше, чем обыкновенно думают. Семейство, войти в которое стремится граф, занимает очень высокое место среди дворянства, и через него граф может подняться на какую угодно высоту; поэтому он ежеминутно боится, чтобы чья-нибудь нескромность или откровенность не разрушила его карточного замка. Как ни далеко зашло у них дело, но достаточно малейшего пятна на репутацию графа, чтобы родители невесты взяли свое слово назад. Он понимает, в каком он двусмысленном и опасном положении, единственное средство заставить врагов молчать…

— …закрыть им рот кинжалом.

— Верно, в нашей жизни все тесно сплетается, первое преступление влечет за собой второе, необходимое для того, чтобы его скрыть, и, таким образом, преступник на-

конец стоит по колено в крови; но вы знаете, рано или поздно все раскрывается.

— Да, время лучше всех умеет раскрывать тайны.

— Но что же он будет делать, если его позорные преступления выйдут на свет Божий?

— Он пожмет плечами — что ему за дело? Вероятно, он рассуждает так и довольно логично: моя новая семья защитит меня и скроет мой позор хотя бы для того, чтобы спасти честь своего имени. Но он ошибается, семья эта с презрением выбросит его из своей среды. Впрочем, зачем заглядывать так далеко! Будущность, о которой мечтает граф де Витре, уже не существует для него; его предательство убивает его нравственно, через несколько дней, может быть, все будет для него кончено.

— Дай Бог, — сказал молодой человек с чувством злобы, — но вот чего я не понимаю.

— Чего же?

— Этого предательства.

— Граф почти разорен; измена поправит позолоту его герба.

— Какой низкий расчет!

— Бесспорно, но, к несчастью, у графа нет другого исхода, почва ускользает у него из-под ног; он хватается за соломинку, чтобы спастись; между тем погибель близка; тогда он поступает, как игрок, ставит все на карту, рискует всем своим будущим.