Сильванские луны - Натанариэль Лиат

его обратно.

– С чего бы вдруг? – осведомился он наконец.

Королева красноречиво закатила глаза.

– Да с того, что она – дочь Клавдия, а ты – мой брат. Тебя ведь теперь вспомнят все, не только я, верно? По положению ты как раз сгодишься в мужья для царевны. Как думаешь, кого сильванам будет приятнее видеть наместником – негодяя-захватчика или любимого мужа своей родной и знакомой Амалии? Ты поможешь им привыкнуть к… новому положению дел. Не хочу подавлять восстания, от них одна головная боль.

– Но по законам своей страны она даже не наследует трон, – машинально возразил Гвидо. – Женщинам в Сильване нельзя.

– Я уверена, что Клавдий будет душкой и слегка изменит заведённые порядки. Нет, в самом деле, не могу же я женить тебя на Эдвине! Впрочем, если мальчишка тебе больше по вкусу, то, пожалуйста, давай обсудим. Правда, маменьке в этой жизни так и не доведётся понянчить внуков…

– Перестань бредить, – отрезал Чародей. – Я не собираюсь в этом участвовать!

– О, правда? – хмыкнула Регина. – Брось. Я знаю, ты не пришёл бы ко мне, если бы мог сам защитить себя и свой… трофей. Нет, повторяю, вы вольны уйти хоть сейчас, но если после победы ты хочешь жить в моей стране, то сейчас и впредь ты станешь делать то, что я тебе скажу.

Она нежно улыбнулась ему.

– Не бойся, это будет совсем не трудно. Всё, что от тебя потребуется – это быть представительным, красивым и вовремя подсказывать возлюбленной супруге, когда ей махать ручкой с балкона. Судя по её лицу, она даже до этого сама не додумается. А всем остальным, конечно же, займусь я.

– Сначала выиграй эту войну, – не удержался Гвидо.

Регина сделала пренебрежительный жест изящной рукой.

– А куда она от меня денется? Тем более теперь, когда на моей стороне, – её губы скривились в насмешливой улыбке, – великий волшебник. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы научить моих благородных девиц заклинаниям, за которые на тебя так взъелся старина Альберт? Раз уж он был так зол, те книги наверняка были интереснейшим чтивом.

– Научить? – фыркнул Гвидо. – А сами они не справятся? Вся альбертова библиотека теперь твоя. Говорить они у тебя, может, и не умеют, но уж читать-то уметь должны!

Ему показалось, что серые глаза Регины нехорошо сверкнули.

– У меня нет его библиотеки, – сказала она вполголоса. – Этот проклятый безумец приказал её уничтожить! Я не знаю, есть ли здесь какая-то связь, может, судьба, но с тех пор, как он заколдовал тебя, он и сам начал терять рассудок. Пропасть побери, он додумался сжечь свои книги, чтобы никто больше не прочитал их без спросу! Пропасть знает, выполнил ли кто-нибудь этот приказ, но если библиотека и уцелела, то я понятия не имею, где она. Несчастный самодур! Слава всевидящим, он быстро умер, но, видит небо, под конец он совершенно не соображал, что творит. И оставался королём, потому что в этой дремучей стране нет законов, разрешающих отстранить выжившего из ума правителя от дел! Ничего, я скоро это исправлю. Это будет один из моих первых указов. После того, который разрешит правящему монарху самому выбирать себе преемника…

Она вздохнула, быстрым лёгким движением провела пальцами по волосам, словно поправляя причёску, и скрестила руки на груди.

– Ты же не думал, что я стала королевой только потому, что этого хотели мама с папой? Пперестань, ты ведь так хорошо меня знаешь. Я стала королевой потому, что у меня сводит зубы, когда я смотрю, во что Дорди превратили эту страну. Про́пасть, у Оттии столько богатств, столько людей, столько сил – а она тратит их на грызню княжеств, бюрократию и лень! Клянусь, она способна на большее, чем просто смотреть в рот Пантею! Ей просто нужна твёрдая рука, и не её вина, что ни у одного мужчины у власти за последние четыреста лет таковой не нашлось…

Она глубоко вздохнула, и Гвидо вдруг понял, что никогда раньше не видел её такой.

– Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Что ж, я сделаю.

Её величество мотнула головой и снова одарила брата своей царственной, совершенно не человеческой улыбкой.

– А ты мне в этом поможешь, – сказала она совсем иначе. – Я ведь могу на тебя рассчитывать? Разумеется, могу, мы же семья. Мы с тобой ещё поговорим, а пока… Возвращайся к своей юной медведице. Нехорошо заставлять женщин ждать в тревоге.

Чародей уже переступал порог, когда Регина окликнула его:

– Дуччо!

Гвидо передёрнуло. Он с детства терпеть не мог это прозвище, похожее на кличку для левретки. Сдерживая гнев, он обернулся.

– Не оставляй свои игрушки без присмотра, – почти весело сказала королева. – Она мне нравится. Если будешь плохо за ней следить, гляди – заберу себе!

Он молча закрыл за собой дверь.

Один из стражников, послушно ожидающих в конце коридора, то ли проводил, то ли отконвоировал гостя до его комнаты. Гвидо немного помедлил у дверей. Там, внутри, ждёт Амалия. Что он ей скажет? Как объяснит, что человек, в которого её угораздило влюбиться – не учёный, не великий волшебник, а легкомысленный самоучка, который занялся магией от скуки и заигрался? Что его сломал толком не смыслящий в волшебстве старик, слишком безумный, чтобы просто правильно прочитать заклинание? Что его проклятая жизнь, как выяснилось, была такой бессмысленной, что, если на то пошло, её и вспоминать-то не стоило… И что начатого уже не остановить, и пути назад нет. Они развязали войну. Подумать только, как звучит!..

Он набрал воздуха в грудь и вошёл, готовясь объяснять и оправдываться, но Амалия, сидящая на кровати, встала ему навстречу и чирикнула:

– Гвидо!..

И это имя из её уст было последней каплей. Последней соломинкой, которая всегда оказывается слишком тяжёлой.

Он не сказал ей ничего из того, что хотел, потому что у него не осталось слов. А она вгляделась ему в лицо кукольными глазами из голубого стекла, тревожно улыбнулась и спросила:

– Теперь ты счастлив?..

Что он мог ей ответить? Что имя, которое он так искал, приносит ему ровно столько же боли, сколько забвение? Что он любит её, но будет воевать против её отца? Что они с ней поженятся, вот только не так, как обычно мечтается девушкам, начитавшимся сказок…

Либрия говорила: тот, кто посеял ветер, пожнёт бурю.

Амалия прижалась к его груди, и, обнимая её, Гвидо – Гвидо Локки, волшебник её величества Регины Оттийской – смог найти силы запретить своим рукам дрожать.

Они вдвоём были в самом сердце бури, набирающей силу. В обманчивом