Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II - Борис Галенин

У японцев гораздо больше миноносцев, есть подводные лодки, есть запасы плавучих мин, которые они навыкли подбрасывать. Но это такие средства, которым должны быть противопоставлены осторожность и бдительность: надо не проспать минной атаки, не прозевать плавающих корпусов и торчащего из воды перископа, не теряться у прожекторов, меньше волноваться у пушек и лучше целить.

У японцев есть важное преимущество — продолжительный боевой опыт и большая практика стрельбы в боевых условиях. Это надо помнить и, не увлекаясь примером их быстрой стрельбы, не кидать снарядов впустую, а исправлять каждую наводку по получаемым результатам. Мы можем рассчитывать на успех только при исполнении этого требования: им должны проникнуться все офицеры и все команды.

Японцы беспредельно преданы Престолу и Родине, не сносят бесчестья и умирают героями.

Но и мы клялись перед Престолом Всевышнего. Господь укрепил дух наш, помог одолеть тяготы похода, доселе беспримерного. Господь укрепит и десницу нашу, благословит исполнить завет ГОСУДАРЕВ и кровью смыть горький стыд Родины.

Подписал: Генерал-Адъютант Рожественский.

Последние слова этого приказа свидетельствуют о том, что Адмирал предчувствовал приближение крестного часа своей эскадры, но по-прежнему не сомневался в ее способности выполнить свой долг. О совершившемся перевооружении японского флота новым секретным оружием он не знал. И знать не мог.

19-летний мичман Георгий Александрович Тавастшерна с крейсера «Жемчуг», погибший в бою 14 мая, так отозвался в своем дневнике об этом приказе.

«Бухта Куа-бе, 28 апреля, четверг.

…Сегодня появился блестящий приказ адмирала Рожественского, в котором он… призывает всех исполнить свой долг и заканчивает так:

“Посрамленная и униженная родина ждет подвигов от нас, умремте все и своею кровью смоем горький стыд России”.

Приказ вызвал везде огромное воодушевление»{210}.

8 мая Георгий успел отпраздновать с друзьями-офицерами свое двадцатилетие.

А мы, пока винты броненосцев и крейсеров наматывают на себя последние мили 18 000-мильного пути к Цусиме, еще раз вспомним, что предстояло встретить 2-й эскадре в предстоящем бою, а заодно в первом приближении опровергнем наветы, на которые так щедры критики адмирала Рожественского.

7.1. О чем не мог знать адмирал Рожественский

Как уже не раз было на этих страницах, прервем последовательное изложение событий и приведем с небольшими не относящимися к основной теме сокращениями статью «Цусима» царского генерал-майора по Адмиралтейству и советского вице-адмирала Александра Викторовича Шталя о Цусимском бое, опубликованную в майском номере «Морского сборника» за 1923 год. Статья была признана редакцией столь важной, что ее дали с отдельной нумерацией — римскими цифрами, поскольку остальные материалы сборника были уже сверстаны.

Но сначала несколько слов о самом А.В. Штале на основании уже не раз цитированного нами «Биографического морского словаря», составленного под редакцией профессора ВМА капитана 1-го ранга В.Д. Доценко. Да, да, того самого. Мифы и легенды. Хорошее знание фактов истории отечественного да, наверное, и зарубежного флота В.Д. очевидно. 

Адмирал Шталь Александр Викторович (1865–1950)

«Военно-морской теоретик, историк, профессор (1935), генерал-майор флота (1913), заслуженный деятель науки РСФСР (1944), вице-адмирал (1940). Окончил Морской корпус (1885), Гидрографическое (1890) и Военно-морское (1904) отделения Николаевской Морской академии. Плавал на фрегате “Дмитрий Донской” (1886–1887), клипере “Вестник” (1887–1888), крейсере “Забияка” (1891–1894), эскадренных броненосцах “Полтава” (1896–1902) и “Севастополь” (1902–1903). В 1904–1906 гг. штаб-офицер строевой части Военно-морского ученого отдела Главного морского штаба, в 1906–1910 гг. старший офицер Морского Генерального штаба. С 1910 года помощник начальника Николаевской Морской академии. В 1918–1921 годах помощник председателя Военно-морской исторической комиссии по изучению опыта 1-й мировой войны (1914–1918). В 1922–1923 годах руководил библиотекой Военно-морской академии, в 1923–1924 годах возглавил Военно-морской факультет, руководил циклами Истории военно-морского искусства и Службы штаба. Возглавлял кафедру Военно-морской истории. Автор трудов “Служба штаба морских сил” (1928), “Оперативно-тактическое наследство морских сил после мировой войны” (1934), “Греко-турецкая война” (1940), “Дальневосточный конфликт 1929 года” (1940) и др. Награжден орденами Св. Анны 3-й степени, Св. Владимира 4-й и 3-й степеней, Св. Станислава 1-й степени, 2 орденами Ленина, орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени».

К этой информации следует добавить еще несколько прочувствованных строк, которые профессор Военно-морской академии В.Д. Доценко предпослал 3 июня 2002 года к недавно изданной книге А.В. Шталя в биографическом очерке о нем.

«В эти годы специально созданной комиссией при Морском Генеральном штабе разрабатывался многотомный труд по описанию действий флота в русско-японскую войну 1904–1905 гг. и составлялись сборники документов по истории этой войны. Общее руководство авторскими коллективами осуществлял помощник начальника Морского Штаба, то есть А.В. Шталь.

…А.В. Шталь был неравнодушен к истории русско-японской войны 1904–1905 гг. В ходе этой войны погибли многие его друзья. Он разработал курс лекций, в которых проанализировал опыт применения русского и японского флотов. С точки зрения историзма, его рукописные лекции, хранящиеся в фундаментальной библиотеке Военно-морской академии, безукоризненны. О том, с какими чувствами Александр Викторович читал эти лекции, мне рассказывал адмирал флота Н.Д. Сергеев, который в то время был слушателем академии. В каждой лекции он называл множество фамилий офицеров, рассказывая о них, показывал фотографии. Когда же он переходил к рассказу о Цусимском сражении, у него на глазах появлялись слезы»{211}.

Таким образом, по словам самого В.Д. Доценко, А.В. Шталь является крупнейшим знатоком всех фактов, относящихся к Цусимскому бою. Всего, что было известно русскому флоту о нем.

И остается только молча удивляться тому, что в своих трудах о Цусиме и о роли в ней адмирала Рожественского многознающий профессор Доценко упорно ссылается отнюдь не на. рукописные лекции адмирала А.В. Шталя или его печатные труды, а на «лично знавших адмирала Рожественского» плавучего буфетчика-баталера А.С. Новикова-Прибоя и младшего судостроителя В.П. Костенко. Оба, кстати, со сдавшегося броненосца «Орел». Ну а в крайнем случае в качестве ultima ratio[204] использует мнение обиженного на Адмирала славного лейтенанта Петра Вырубова, рассмотренное немного выше.

После этой преамбулы слово адмиралу Шталю.

Цусимский огонь

«18 лет прошло после Цусимы, и каких лет! …Но пронесшийся ураган событий не может изгладить воспоминаний о величайшей военной катастрофе русского флота. Самая тема ее такова, что всегда будет вызывать на размышление. Слишком глубока рана, и трудно удовлетвориться приговором отвлеченных “вечных и неизменных” принципов». 

Упреки адмиралу Р.

«История уже произнесла свой приговор над флотом доцусимского периода и одним из вождей его — адмиралом Рожественским, на которого первого пала тяжесть расплаты. Тяжелы и многочисленны упреки Рожественскому:

— неверно поставленная цель,

— отсутствие плана,

— неосведомленность командиров о намерениях Командующего,

— неправильно избранный путь,

— неимение разведки,

— не выделено ядро быстроходных судов,

— не отпущены транспорты,

— позднее перестроение,

— не пытался сблизиться,

— не учинил свалки на близких дистанциях,

— не имел качеств вождя, внушавшего доверие подчиненным,

— пренебрегал “вечными и неизменными”, а главное,

— не проявил инициативы.

Адмирал Рожественский был сыном своего века, своей эпохи. Вместе со своей эскадрой он был искупительной жертвой за грехи флота, его руководителей, за грехи не одного поколения. Заглянем поглубже в ту обстановку, в которую поставила его судьба, в эту бьющуюся в страшном напряжении жизнь, которую теория пытается облечь в сухие отвлеченные формулы». 

Кроме невозможного

«Перенесемся мысленно к роковому моменту встречи обоих флотов. Обращаясь к приказам Рожественского, можно найти: совершенно определенные указания и на главную цель в смысле выбора точек удара, и на стремление сблизиться с неприятелем, и на самостоятельные действия отрядов: