Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

escreix ты передавать не обязан. Просто подразумевается, что ты тоже совершаешь свое вложение, как то и требуется по договору.

Уго перестал следить за оглашением статей брачного договора сразу после слов нотариуса о его escreix.

– …каковой, да будет всем известно, – гундосил нотариус, лысый, плюгавый медлительный человечек, – супруг обязуется выплатить по причине девственности супруги, каковая сегодня вступает в брак.

Дело происходило в конторе нотариуса, в присутствии нескольких чиновников, Жофре и Валенсы, Эулалии и Уго; произнеся эти слова, лысый прервался, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и продолжить чтение. Пауза получилась слишком долгая: нотариус со вздохом посмотрел на Эулалию, отчего девушка покраснела и опустила голову. «Я плачу за ее девственность!» – подумал Уго. И перестал слушать. Он искал глазами Эулалию, дожидался ее ответа до тех пор, пока девушка, чьи щеки до сих пор пылали, не ответила ему вымученной улыбкой. По телу жениха пробежала легкая дрожь, когда он представил себе соприкосновение с этой девичьей кожей, чистой и нежной… Девственной.

Брачный договор, безусловно, знаменовал новый этап в жизни Уго. Он перестанет работать на Рожера Пуча, перестанет встречаться с Рехиной – вот что пообещал себе жених, хотя в его власти было лишь второе решение. Что же до первого дела, Уго так и не осуществил задуманного возмездия, но утешал себя мыслью, что, по крайней мере, унизил своего врага и нанес ему финансовый ущерб: он ведь помог ограбить корабль с товарами Пуча и Рокафорта, выманил из кошелька Пуча неплохие деньги благодаря сделке с кларетом и еще нескольким махинациям с качеством и стоимостью вин, которые он, как виночерпий, поставлял во дворец. И все-таки Уго сознавал, что столь желанная месть графу де Кастельви-де-Росанес так и не воплотилась в реальность. Уго проработал на Рожера почти три года, но вельможа редко появлялся в своей резиденции на улице Маркет, а еще реже оставался там на длительный срок. Пуч принимал участие во всех войнах и экспедициях, которые затевал король Мартин: осада Теделиса, взятие Палермо, отпор вторжению графа де Фуа… в каждой из этих кампаний он отличился на посту Капитана каталонской армии. А когда Рожер Пуч не воевал, он занимался охотой в обширных угодьях графа Уржельского, с которым близко сдружился в дни сражений, или просто наслаждался барским житьем в своем новом поместье, Кастельви-де-Росанес.

Потеря корабля и финансовых вложений в сицилийскую авантюру не принесла графу тех значительных убытков, о которых возвещали его безутешные вопли. Абордаж Берната не повлек за собой разорения, а вот графский титул, пожалованный королем, превратил Рожера Пуча в богача, тем более что Мартин и дальше продолжал осыпать его деньгами и должностями в благодарность за мужество и самоотверженность на войне.

Нет. Уго не свершил возмездия, о котором так мечтал, принимая должность графского виночерпия; наоборот, его ненависть крепла с каждым днем, который граф проводил во дворце на улице Маркет. Тщеславие Рожера Пуча возрастало пропорционально благоволению короля. Крики во дворце становились все громче, наказания все суровее: рабов избивали палками, слуг кидали в темницу за самые незначительные нарушения. Катерина родила от графа внебрачного ребенка – и, возможно, не последнего. Иногда русская посылала Уго с галереи улыбку, прекрасную, как и прежде. Да и самому Уго не удавалось оставаться в стороне от капризов самовлюбленного хозяина.

– Ты что, меня за болвана держишь? – завопил Рожер как-то вечером, призвав виночерпия в зал с длинным столом, за которым граф пировал с приятелями из первейших людей Барселоны, их женами и родственниками, жившими во дворце. – Твое вино просто мерзость! – С этими словами Пуч швырнул в виночерпия кубок с вином: кубок ударил по плечу, вино залило рубашку.

– Но…

– Он еще пререкается! – Пуч не давал ему объясниться.

– Ваша светлость, это то же самое вино… – еще раз попытался Уго.

– То же самое вино, какое хлещут рабы! – И Пуч швырнул в Уго глиняный кувшин, осколки разлетелись по полу. Две дамы тоже метнули свои кубки в виночерпия. Ни одна не попала в цель, зато обе залили вином своих сотрапезников – те восприняли все как шутку, потому что в большинстве своем и мужчины и женщины за столом были уже пьяны. – Возвращайся в свой погреб и тащи нам хорошее вино, – потребовал граф. – Иначе я прикажу тебя выпороть.

Уго нисколько не сомневался, что Пуч выполнит свою угрозу, и уже развернулся, чтобы отправиться в погреб. Но оглянулся, услышав, как стул скрежещет по полу: это граф тяжело поднимался из-за стола. Уго бросился наутек, чтобы избежать пинка в зад. Крик и хохот гостей зазвучали еще громче, когда хозяин нелепо покачнулся и грохнулся на пол.

Спустя недолгое время в погреб спустился мажордом Эстеве с двумя слугами.

– Возьмите. – Уго передал слугам бочонок с вином.

– А это ему понравится? – с тревогой спросил Эстеве.

– Скажи, что это лучшее вино из его погреба.

– Так, значит, то, прежнее, не было лучшим?

– Кто тебе сказал, что не было?

– Ну тогда это…

– Это – лучшее.

– Но как я все ему растолкую?

– А это уже не мое дело.

– Но виночерпий – ты!

– Верно. А ты мне сказал, какое вино я должен подавать, – соврал Уго. И слова его были полны угрозы. – Хочешь, я сейчас поднимусь и все ему растолкую?

Уго вышел из дворца в ту же минуту, когда мажордом со слугами поднимались из погреба. На следующий день он узнал, что новое вино пришлось по вкусу и графу, и его гостям, что сотрапезники наперебой расхваливали хозяина дома и хлопали в ладоши в честь поданного им превосходного напитка. «Тупой ублюдок, это ведь было то же самое вино!» – вот что Уго мечтал выкрикнуть в лицо графу.

Рожер Пуч снова исчез, на сей раз король назначил его своим посланником в Валенсии, и Уго чувствовал, как тают его надежды отомстить графу до женитьбы на Эулалии, хотя планов у него было по-прежнему множество. Откровенно сказать, Уго не мог себе представить, как убивает своего врага. Фантазии всегда рисовали ему позор графа – даже не избиение, подобное тому, которому этот мерзавец подверг его еще в детстве. Уго мечтал только увидеть унижение Рожера Пуча: как он сидит на осле, как его провозят по улицам Барселоны, как горожане плюют, злословят, забрасывают его камнями. Сукин сын! Однако этот момент никак не наступал, и Уго проклинал свою службу на Пуча. Он оказался в ловушке, и эта ситуация могла измениться, только если сам граф прогонит его с должности – с непредсказуемыми последствиями.

Как бы то ни было, в ближайшие дни