Литература 9 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы - Коллектив авторов

– Я бы теперь новую жизнь начал… Выручил бы ты меня, отец.

– А документы-то где взял? Ухлопал, поди, кого-нибудь?

– Документы тоже люди делают.

– Фальшивые. Думаешь, не поймают с фальшивыми?

– Ты обо мне… прямо как родная мать заботишься. Заладил как попугай: поймают, поймают. А я тебе говорю: не поймают.

– А шампанскуя-то на какие шиши будешь распивать? Если честно-то робить пойдешь…

– Сдуру я вчера натрепался, не обращай внимания. Захмелел.

– Эх, вы… – Старик сплюнул желтую едкую слюну на снег. – Жить бы да жить вам, молодым… а вас… как этих… как угорелых по свету носит, места себе не можете найти. Голод тебя великий воровать толкнул? С жиру беситесь, окаянные. Петух жареный в зад не клевал…

– Как сказать, отец…

– Кто же тебе виноватый?

– Хватит об этом, – попросил парень. – Слушай… – Он встревоженно посмотрел на старика. – Они ж сейчас проснутся, а ружья нет. И нас с тобой нет… Искать кинутся?

– Они до солнышка не проснутся.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Они сами вчера с похмелья были. В избушке теплынь: разморит – до обеда проспят. Им торопиться некуда.

– М-да… – грустно сказал парень. – Дела-делишки. Повалил вдруг снег большими густыми хлопьями – теплый, тяжелый.

– На руку тебе. – Никитич посмотрел вверх.

– Что? – Парень тоже посмотрел вверх.

– Снег-то… Заметет все следы.

Парень подставил снегу ладонь, долго держал. Снежинки таяли на ладони.

– Весна скоро… – вздохнул он.

Никитич посмотрел на него, точно хотел напоследок покрепче запомнить такого редкостного здесь человека. Представил, как идет он один, ночью… без ружья.

– Как ночуешь-то?

– У огня покемарю… Какой сон.

– Хоть бы уж летом бегали-то. Все легше.

– Там заявок не принимают – когда бежать легче. Со жратвой плохо. Пока дойдешь от деревни до деревни, кишки к спине прирастают. Ну ладно. Спасибо за хлеб-соль. – Парень поднялся. – Иди, а то проснутся эти твои…

Старик медлил.

– Знаешь… есть один выход из положения, – медленно заговорил он. – Дам тебе ружье. Ты завтра часам к двум, к трем ночи дойдешь до деревни, где я живу…

– Ну?

– Не понужай. Дойдешь. Постучишь в какую-нибудь крайнюю избу: мол, ружье нашел… или… нет, как бы придумать?.. Чтоб ты ружье-то оставил. А там, от нашей деревни прямая дорога на станцию – двадцать верст. Там уж не страшно. Машины ездют. К свету будешь на станции. Только там заимка одна попадется, от нее, от заимки-то, ишо одна дорога влево пойдет, ты не ходи по ей – это в район. Прямо иди.

– Отец…

– Погоди! Как с ружьем-то быть? Скажешь: нашел – перепужаются, искать пойдут. А совсем ружье отдавать жалко. Мне за него, хоть оно старенькое, три вот таких не надо. – Никитич показал на новую переломку.

Парень благодарно смотрел на старика и еще старался, наверно, чтобы благодарности в глазах было больше.

– Спасибо, отец.

– Чего спасибо! Как я ружье-то получу? Парень встал, подошел к старику, присел рядом.

– Сейчас придумаем… Я его спрячу где-нибудь, а ты возьмешь потом.

– Где спрячешь?

– В стогу каком-нибудь, недалеко от деревни. Никитич задумался.

– Чего ты там разглядишь ночью?.. Вот што: постучишь в крайнюю избу, спросишь, где Мазаев Ефим живет. Тебе покажут. Это кум мой. Ефиму придешь и скажешь: стретил, мол, Никитича в тайге, он повел иологов в Змеиную согру. Патроны, мол, у него кончились, а чтоб с ружьем зря не таскаться, он упросил меня занести его тебе. И чтоб ждали меня к послезавтрему! А што я повел иологов, пусть он никому не говорит. Заработает, мол, придет – выпьете вместе, а то старуха все деньги отберет сразу. Запомнил? Щас мне давай на литровку – а то от Ефима потом не отвяжешься – и с Богом. Патронов даю тебе… шесть штук. И два картечных – на всякий случай. Не истратишь, возле деревни закинь в снег подальше. Ефиму не отдавай, он хитрый, зачует неладное. Все запомнил?

– Запомнил. Век тебя не забуду, отец.

– Ладно… На деревню держись так: солнышко выйдет – ты его все одно увидишь – пусть оно сперва будет от тебя слева. Солнышко выше, а ты его все слева держи. А к закату поворачивай, чтоб оно у тебя за спиной очутилось, чуток с правого уха. А там – прямо. Ну, закурим на дорожку…

Закурили.

Сразу как-то не о чем стало говорить. Посидели немного, поднялись.

– До свиданья, отец, спасибо.

– Давай.

И уж пошли было в разные стороны, но Никитич остановился, крикнул парню:

– Слышь!.. А вить ты, парень, чуток не вляпался: Протокин-то этот – начальник милиции. Хорошо, не разбудил вчерась… А то бы не отвертеться тебе от него – дошлый черт. И счас, должно, прилипнет. Скажет: «Куда ушел?» То, се…

Парень ничего не говорил, смотрел на старика.

– А вчерась никакие бы документы не помогли. Парень молчал.

– Ну шагай. – Никитич подкинул на плече чужое ружье и пошел через просеку назад, к избушке. Он уж почти прошел ее всю, просеку… И услышал: как будто над самым ухом оглушительно треснул сук. И в то же мгновение сзади, в спину и в затылок, как в несколько кулаков, сильно толканули вперед. Он упал лицом в снег. И ничего больше не слышал и не чувствовал. Не слышал, как с него сняли ружье и закидали снегом. И как сказали: «Так лучше, отец. Надежней».

…Когда солнышко вышло, парень был уже далеко от просеки. Он не видел солнца, шел, не оглядываясь, спиной к нему. Он смотрел вперед.

Тихо шуршал в воздухе сырой снег.

Тайга просыпалась. Весенний густой запах леса чуть дурманил и кружил голову.

Вопросы и задания

1. Объясните идейный смысл экспозиции и охарактеризуйте образ повествователя.

2. Почему Коля подумал, что Никитич – «кержач» (старообрядец)?

3. Какой нравственный смысл вкладывает автор в противопоставление города и тайги?

4. Почему Никитич не выдает Колю?

5. Почему, отобрав у Коли ружье, Никитич затем возвращает его?

6. В чем принципиальное различие характеров Коли и Никитича?

7. Объясните смысл названия новеллы.

В мастерской художника слова

Писатели о литературных учителях и литературной традиции

Каждый человек проходит период ученичества, непременно кто-то должен помочь ему овладеть ремеслом. В этом нет ничего зазорного. Учитель мечтает о талантливых учениках, а умный ученик ищет талантливого учителя. Таков закон человеческого развития. Но ведь развитие требует движения, постоянного совершенства. Хорош тот учитель, который способен воспитать ученика, сумеющего превзойти своего учителя.

Ни один самый замечательный писатель не миновал периода освоения мастерства, ни один не обошелся без наставников. И лучшие писатели с гордостью упоминали своих учителей. Единственный драматург, чье имя с уважением называет в своих драмах У. Шекспир, – это его «наставник» Кристофер Марло. Данте избирает своим проводником в загробный мир Вергилия. Гофман в первой опубликованной им новелле выводит образ своего музыкального учителя – композитора Глюка…

Кто усомнится в поэтическом гении А. С. Пушкина? Ему нет равных в нашей литературе. Но юный поэт, как вы уже знаете, с почтением называет имя наставника «старика Державина». А другой учитель поэта, В. А. Жуковский, после публикации «Руслана и Людмилы» дарит А. С. Пушкину свой портрет с надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя». И в этом признании победы ученика тоже звучат нотки гордости, поскольку в таком превосходстве залог развития литературы и осознание того вклада, который внес в нее воспитатель великого поэта.

Многообразны формы выражения признательности своим литературным учителям. Вот, к примеру, эпиграфы и посвящения. Никогда А. С. Пушкин не возьмет для своего произведения эпиграф из Ф. В. Булгарина или Н. И. Греча, но он воспользуется строчкой Г. Р. Державина или П. А. Вяземского, а иногда и словами народной мудрости. А H. С. Гумилев посвящает свой поэтический сборник «Жемчуга» В. Я. Брюсову…

Важным способом назвать своего наставника или указать на традицию является цитирование или ссылка на какого-нибудь писателя. Здесь от читателя требуется особая чуткость: ведь автор может и полемизировать с другим писателем, и высмеивать его. Но может и отдавать ему дань своего уважения. Вспомните «Песнь о вещем Олеге» А. С. Пушкина, в которой есть прямое цитирование «Повести временных лет».

Наконец, нередко писатель непосредственно посвящает произведения своим наставникам. Таковы «Смерть поэта» М. Ю. Лермонтова, «Памяти Добролюбова» Н. А. Некрасова, «Юбилейное» В. В. Маяковского.

Все это способы закрепления литературной традиции, установление связи времен. Произведения, как звенья единой цепи, соединяют древнейшие памятники словесности с творениями наших современников. Беда, если звенья рвутся и утрачиваются. Вот почему следует внимательно относиться к ссылкам писателей на своих наставников и указаниям на традицию. Они помогают читателям получить цепь в целости и сохранности, протягивая ее через века не только нам, но и нашим потомкам.