Химера (СИ) - Ворожцов Дмитрий

Медведь, может, и успел что-то заподозрить. И наверняка понял, что сжимают его не руки любящей хозяйки, а что-то чуждое и противное. Но додумывать эту мысль его голове пришлось уже отдельно от тела…

Мужчина изо всех сил рванул на себя острый меч, зажатый в руках с обоих концов. Тихо хрустнули позвонки и «хранилище мыслей» млекопитающего покатилось по полу. Алая кровь хлынула под давлением, словно из сбитого вентиля пожарного гидранта. Но медведь не остановился. Неуправляемая туша неслась на всех парах дальше, на разномастную толпу. Безбилетный пассажир «безумного экспресса» дожидаться столкновения не стал. Он сошел заблаговременно, исполнив еще одно мастерское сальто. Только теперь назад. С непродолжительным подвисанием, расправив руки, словно распятый на кресте Иисус.

Убийца только опустился на пол, как за его спиной уже нарисовался второй вздыбившийся медведище. Его передние конечности со сверкающими когтями падали с бешеной скоростью на плечи парня, но «мясник» как будто этого не замечал. Лишь все больше прижимался к полу.

Злорадство от неудачи «неуловимого убийцы» пропитало мой мозг без остатка, но истерически засмеяться я не успел, чисто физически.

Прирожденный убийца выпрыгнул молниеносно. Миг…  и громадная туша уже пригвождена клинком к стальному полу. Прямо сквозь разгоряченное сердце. Он высвободил в броске всю свою смертельную мощь. Словно сжатая до предела пружина, для которой наступил «тот самый момент». Он просчитал все действия заранее!

Наездница умерла быстро, наверняка без лишних мыслей и раздумий. А вот ее питомец еще боролся за жизнь. Он барахтался, словно перевернутая на спину божья коровка.

Мужчина безразлично подошел к дергающемуся трупу животного. Выхватил миниатюрный автомат из рук раздавленной тушей медведя валькирии и отправился дальше.

Нырки. Изящные подкаты. Резкие развороты. Всевозможные фантастические кульбиты…  Он вертелся, как раскрученная юла. Укладывал короткими очередями нападающих. Не забывал и вооружение обновлять. Расстрелянное выбрасывал, а новое вырывал из рук трупов.

С огнестрельным оружием он обращался так же хорошо, как и с холодным. Причем с такой ловкостью и невиданной скоростью, что вскоре я смог очень близко разглядеть его лицо…  И его бешеные глаза, в которых бушевала ярость. Парень подобрался к нам вплотную. Сердце бешено заколотилось. Кровь закипела. Я его узнал!

— Рихтер…  Это…  Это…  Это же…  Учитель из поезда. Он тебя замочил, — слегка заплетаясь, заорал я.

— Разрази меня Один! Сейчас этот мерзкий ублюдок у меня потанцует! Я разнесу ему в клочья башку, — взорвался в ответ Альфред.

Он опер на ногу трость. Сжал до белых костяшек подаренный артефакт и открыл огонь по парню. Громкий выстрел…  Промах…  Еще один…  Тот же результат…  Он только что был в одном месте, но уже через мгновенье его силуэт возникал в другом. Пули настолько оглупели, что летели куда угодно, но только не в нужную цель. На землю валились лишь арийки с продырявленными головами. Они явно не рассчитывали на такую подлость со спины…  Еще одно нажатие на спусковой крючок…  Барабан Рихтера пуст…  Причем не вовремя.

Киллер как раз прорвался через потрепанную оборону валькирий и вырвался на открытую площадку перед нами. Оставалось буквально с десяток метров…  Теперь он медленно шел на Рихтера и широко улыбался, выставив вперед пистолет на гангстерский манер. Рихтер трясущейся рукой доставал патроны из кармана пиджака. Он пытался затолкать их в барабан револьвера. Безуспешно…  Рихтер раскидал их почти все по полу. Но оно и понятно — тяжело это сделать одним большим пальцем. Ведь он по-прежнему сжимал в кулаке серебряную безделушку. Пока парень с Леопардом по неизвестным причинам не стрелял в Альфреда.

Шансы Рихтера на жизнь стремительно приближались к нулю…  А я ничем не мог ему помочь. Безмерный страх заполнил мое тело, словно бетоном. Я превратился в каменного истукана.

Время в очередной раз умерло и возродилось вновь, поскрипывая, как древняя телега без смазки.

Боковым зрением я видел, как исказилось яростью лицо Вольфганга. Как он рьяно схватился за конечность искореженного экзоскелета и попытался оторвать его от земли. Натужно пыхтел, корячился…  Но безуспешно…  Видел, как непоколебимая Эрнста взметнула над головой руку, в которой сжимала клыкастого Моржа. И еще раз…  и еще…  Безрезультатно…  Наблюдал, как их лица мнет нарастающая сила непонимания и растерянности. Жалобные взгляды в сторону друг друга. Казалось, еще чуть-чуть, и непобедимые воины Четвертого рейха разрыдаются.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хотелось истерически засмеяться над этой сценой, но было не место и не время…  Да и из эмоций остался только всепоглощающий ужас…

Не вписывался в этот эпизод лишь рыжий армянин…  Изрубленный, искромсанный, залитый с ног до головы своей и чужой кровью. Или, вернее сказать, вымоченный в ней, как шашлык в рассоле. Он мчался, как метеор, на помощь старику Рихтеру. Еще и по ходу умудрился вырвать с корнем кадык залетного спецназовца. Из пистолета Аршалуйса вырывались воспламенившиеся пороховые газы. Пуля плыла, рассекая со свистом плотный воздух. Она приближалась к застывшей без движения цели…

Лимит на чудеса «кровавый маньяк» еще не исчерпал. Резкий неестественный изгиб его шеи в бок и назад. Театральный провожающий взгляд на кусок металла. И сразу же бросок на дашнака…  На этот раз киллер пуль уже не экономил…

С нереальной быстротой, доступной только высокоскоростным поездам «Синкансен», они приближались друг к другу. Армянин почти не уступал в скорости и ловкости парню с Леопардом. Огненные всплески вылетали с обоих стволов, заставляя их извивать тела. Словно змеи на раскаленной сковородке. Разглядеть в этой суматохе эффективность стрельбы было невозможно, но замертво никто не упал. Мгновение — и они столкнулись «лбами», как муфлоны на горной тропе. Вот только паренек совершенно спокоен и ехидно при этом скалится. А кавказец доведен до безумия бурлящей яростью.

Стволы пистолетов одновременно вдавились по центру их лбов, с усилием загоняя натянутую кожу в дульные срезы. Указательные пальцы синхронно дернулись, но послышались лишь два щелчка, слившиеся воедино…  Соперники замерли без движения, и мне казалось, что длится это уже целую вечность…

Аршалуйс нажал рычаг сброса. Пустая обойма сиганула вниз. Свободная рука молниеносно метнулась к поясу и через доли секунды вогнала в рукоятку свежую обойму. В тот же момент щелкнул затвор, но спустить курок дашнак уже не успел…

Парень с Леопардом отшвырнул свой пистолет и выловил левой рукой падающую под силой тяжести обойму армянина. Искусно развернулся вполоборота на одной ноге и со всего размаху вогнал обойму в ухо Аршалуйса. Словно плотник, забивающий гвозди в крышку гроба первым ударом.

Чудовищный хруст костей черепа…  Темная кровь потекла наружу. Могучие руки дашнака безвольно опустились, но обезумевшее тело продолжало упрямо стоять с пустым взглядом. Оно ритмично раскачивалось из стороны в сторону.

Убийца армянина сделал два шага назад. Сложил пальцы, имитируя пистолет. Сделал вид, что выстрелил и задул несуществующий дым. Тут же с высоты потолка камнем рухнул знакомый орел. Он вонзил в застывшее лицо армянина когти, заваливая его всей массой на землю.

Киллер обвел труп презрительным взглядом и рванул…  Стеклянный леопард мчался теперь прямо на Рихтера, красуясь поджарыми мышцами и раскрыв беспощадную пасть…

Ну вот и все…  Мы все умрем! Умрем! — неистово вопили мысли в голове, усиливая ужас. Это конец…  Я следующий! Рука неосознанно потянулась во внутренний карман, к моему единственному спасению. Лишь бы успеть!

Хищник подобрался вплотную к Рихтеру и ринулся в последнем прыжке, выставив когтистые лапы. Все решится именно сейчас…

Хочу жить…  Жить…  Химера…  На тебя вся надежда! — сжимая холодный амулет в руке, умолял я, но предмет почему-то молчал и никак не реагировал.

Неожиданно задняя лапа леопарда скользнула по полу, и он рухнул к ногам Альфреда. Как будто кто-то удачно прострелил из бронебойного ружья его каменное сердце. Зверь бешено закрутился в каких-то нелогичных и бессмысленных движениях. Они напоминали предсмертную агонию. Нижняя челюсть его дрожала. Из горла вырывалась вспененная мутно-голубая слюна и смесь клокочущего гнусного хрипа и мышиного писка. Ничто теперь не напоминало о когда-то грозном рычании.