Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия

Увидев актерское общежитие театра Лаврецкого, Наташа вспомнила, что там в полуподвале есть гараж, добротный, хорошо защищенный от непогоды и пустой. И свернула туда. Лучше не искушать судьбу и переждать бурю.

Она едва успела проскочить в хлещущие на ветру створки ворот, когда они с пушечным звуком захлопнулись за "круизером". А в следующую секунду за воротами грохнуло упавшее дерево. Наташа обернулась и увидела огромную крону, ветки размером каждая как отдельное дерево, вывороченную корнями землю - и сердце екнуло. "Повезло, а задержись я на секунду... А потом пришла мысль: "Теперь и выехать не смогу, пока его не уберут..."

Ураганные порывы на время затихли, зато дождь хлынул с удвоенной силой. Машина уже не ехала, а хлюпала колесами по мутной воде. Поставив машину в гараж, Наташа раскрыла зонтик и побежала к входу, но основательный темно-синий "антиветер" не защитил ее от косых струй. "Хороша! - подумала Наташа, увидев свое отражение в стекле, - писательница, автор пьесы! Мокрая курица, вот на кого ты похожа!"

Вахтер у входа вскочил, но тут же узнал Наташу:

- Боже мой, Наталья Викторовна, что с вами случилось? Вы упали в реку?

- Всего лишь пробежалась под зонтиком от гаража, - Наташа попыталась отклеить облепившую грудь блузку.

"Джинсы воды набрали и прилипли, - вспомнилась песня Земфиры, - мне кажется - мы крепко влипли..."

Снова стукнула дверь, и в вестибюль вбежал такой же мокрый Вячеслав, почему-то босиком. На ходу он выжимал на себе рубашку. Глаза молодого человека искрились смехом.

- Сандалии выкинул, - сообщил он, забирая ключ у вахтера, - расклеились в луже после стометровки от метро. Наталья Викторовна? Какими судьбами?

-- Спасалась от бури, - Наташа почувствовала, как в туфлях булькают два холодных озера. Но вроде обувь не собирается развалиться. "Крымские туфли тут лучше не носить. Клееной обуви хватает на один питерский дождь..." - И похоже, застряла тут. Видели дерево у ворот?

- Видел, - Вячеслав убрал со лба мокрые волосы. - Вам повезло, что вы успели проехать.

- Да... Повезло.

"Два часа дождя, под июльский гром

Два часа дождя были мы вдвоем

Два часа дождя, за его стеной

Ты училась вновь говорить со мной", - запело радио в чьей-то комнате, и Наташа с Вячеславом переглянулись.

- Уместная песня, - сказала Наташа.

- Созвучно реальности, - ответил Вячеслав. - Наталья Викторовна, вы можете простудиться в мокрой одежде. Вам надо обсушиться.

- Боюсь, это сложно, -- хмыкнула Наташа, - мне не во что переодеться. На мне и сухой нитки нет.

- Я могу вам дать спортивный костюм, - Вячеслав слегка покраснел. - А одежду можно развесить на сушилке. Соня подарила мне складную сушилку для белья. Полезная вещь.

"Опять Соня... Что у него с ней?"

-- Да и вам нужно переодеться, - заметила Наташа, когда они поднимались по лестнице. Мокрые туфли она уже несла в руке, и босые ноги приятно согревались, ступая по красно-зеленой ковровой дорожке. Ворс был жестким и колючим, но это оказалось приятнее, чем ледяные озера в туфлях.

***

Почему-то Наташа не сомневалась, что стоящий за ее спиной, отвернувшись, Вячеслав даже не пытается подглядывать, как сделали бы на его месте 99 мужчин из ста.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Чертыхаясь сквозь зубы, она стаскивала мокрые и неподатливые джинсы, облепившие ноги, как пластырь или восковые полоски. Судя по сопению и кряхтению за спиной, у Томилина была та же проблема.

Раздевшись догола, Наташа энергично растерлась выданным ей хозяином вафельным полотенцем и натянула черно-желтый спортивный костюм, пришедшийся ей впору, и шерстяные носки. Куртка немного жала ей в груди, а носки оказались велики на пару размеров. Но главное - все это было сухим. Наташа быстро согрелась.

Вячеслав, в потертых домашних джинсах и ковбойке сноровисто расставил сушилку, и они развесили на ней мокрую одежду.

-- Джинсы надо было отжать, - сказал Томилин, когда на пол шлепнулась первая капля. - Хм... правда, это было бы непросто.

- Жаль, нет машинки, - ответила Наташа, - включили бы отжим 800 оборотов, и получили бы почти сухие брюки, - она протерла короткие волосы полотенцем.

- Машинка есть в прачечной, - просиял Вячеслав, - сейчас сбегаю, - он сдернул с сушилки свои и Наташины джинсы и нечаянно сбросил на пол лифчик. Зарделся, поднимая его, и Наташа выругала себя: не надо было развешивать белье рядом с остальными вещами.

- Вы присаживайтесь, - сказал Вячеслав, вернувшись, - все, отжим работает. Может, хотите чаю? С медом. Я из Новгорода привез липовый.

- С удовольствием, - Наташа сильно замерзла в мокрой одежде, и чай с медом был очень кстати. "А то не хватало мне захрипеть и захлюпать носом перед автограф-сессией!"

На столе появились чашки, баночка мёда, "бочоночек" с вареньем, пачка "Чай. ОК", коробочка курабье и электрочайник, явно не новый, но чистый и хорошо работающий. По тому, как сноровисто Вячеслав сервировал стол для чаепития, а до этого - управлялся с сушилкой, Наташа поняла, что он привык самостоятельно вести хозяйство.

Его комната находилась в мансарде бывшего доходного дома, но в отличие от дома его тети, мансарда выглядела совсем иначе. Маленькая комнатка со скошенным потолком и полукруглым окном, на вид - восемь "квадратов" жилплощади. Но и здесь, в казенной общежитской каморке, чувствовался характер ее нынешнего жильца - идеальный порядок, чистота - не у каждой женщины такое увидишь. И не педантичное занудство или маниакальная чистоплотность, а естественная привычка быть опрятным. На стене - пара афиш, портрет какого-то господина в цилиндре, явно из XIX века и календарь с видами белых ночей. В углу, в футляре - гитара. В приоткрытой дверце шкафа виднеется рукав желтой куртки. Наташа снова вспомнила песню о застенчивом Маленьком Принце, мальчике в желтом шарфе... На столе - тот самый блокнот, где Вячеслав записывал свои песни и шариковая ручка. Вячеслав отодвинул их, чтобы включить чайник.

- Пишете новую песню? -- спросила Наташа.

- Да, но пока ничего не придумал. Текст к музыке никак не складывается, - Томилин сел напротив и обхватил ладонями чашку. - Меня вводят еще в два спектакля, надо будет учить текст и репетировать. И еще прошел слух, будто на Новый год мы едем на гастроли, куда-то на Ближний Восток. Будем выступать перед военными. Так что, может, поэтому муза и покинула меня: голова совсем забита.

Артист улыбнулся. Они немного помолчали. По крыше над головой дробно стучал дождь. Из окна открывался вид на мокрые крыши Старо-Московского проспекта и нависшее низко над ними темно-серое небо. Конечно, обзор не такой, как из ее панорамных окон на Фонтанке, но приковывает взгляд. А рама похожа на рамку картины.