Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия

Словно в ответ (и в укор ей) раздался колокольный перезвон, созывающий монахинь на дневную службу. Устыдившись своих недобрых мыслей, Наташа истово перекрестилась на купола. Но уже за воротами, снимая платок и садясь в машину, снова подумала: "А ведь они могут еще кого-то так же погубить по глупости, жадности или наплевательству. Так что смолчать, оставить все как есть будет еще более жестоко по отношению к людям, которые тоже могут пострадать из-за этой милой семейки..."

Помня свое обещание, Наташа заехала в магазин и накупила Младшенькому игрушек. Потом, сидя у Ганзейского фонтана в парке, она позвонила Ефиму и изложила свой вопрос.

Коган понял ее сразу же.

- Да, достать список пассажиров и узнать, не заболел ли кто-либо из них - это как два пальца оплевать, - ответил он. - И насчет персонала, который обслуживал этот рейс, я запросто провентилирую вопрос. Конечно, учить надо таких утырков. Виданное ли дело - за ср...е 8 тысяч потащили в поездку больного ребенка, да еще экскурсоводу в лицо его совали!

- Это тебе 8 тысяч ср...е, когда ты на кофе в "Империале" за неделю больше тратишь, - заметила Наташа, - а для кого-то это немалые деньги.

- Но не настолько, чтобы ставить на другую чашу весов чью-то жизнь, - отрезал Коган. - И потом, есть же возможность отменить бронь и вернуть свои деньги, если по каким-то причинам нет возможности поехать. С небольшим вычетом, правда, но вернули бы. А им стало жалко этих гнутых копеек, которые с них высчитали бы за возврат... И если они не поймут, что случилось из-за их чихуна, они вот так же сдуру еще больших дров могут наломать, а так в следующий раз еще подумают. Вот что, Ната: мне нужно заявление от работников турфирмы, но это я беру на себя. И от кого-то из родных экскурсовода, - в трубке защелкали клавиши. - Ага, знаю этот проулок у Сенной, а ты поговори с родственниками потерпевшего.

- Постараюсь, - Наташа перебрала в уме членов семьи Вячеслава и остановилась на его сестре. Аглая Томилина, по мужу - Рыкова, хозяйка магазина одежды, скорее согласится подать заявление. Она имеет деловую хватку и свойственную бизнесменам жесткость и, по словам Елены Прокофьевны, тоже считает, что родителей "Чихальи" следовало бы привлечь к ответу.

Наташа позвонила Вячеславу, и - о, чудо! - узнала, что он как раз гуляет с сестрой по городу; сейчас они зашли пообедать в "Центр". Наташа снова поспешила к кафе.

Аглая была мало похожа на худощавого легконогого брата. Крупная блондинка в строгом деловом костюме и модных очках, громкоголосая, с тяжелой поступью.

Как и предполагала Наташа, с Аглаей разговор пошел легко.

- Заявление? - женщина блеснула очками. - Да, напишу. Пусть отвечают. Да, Слава, - обернулась она к молчаливому брату, очевидно продолжая ранее начатый разговор, - за глупость не судят, если только она не стоит кому-то жизни. Разве я неправа?

- Да... Права. Я тоже подпишу, - разжал губы Вячеслав. Сегодня он снова был в черном - джинсах и рубашке с короткими рукавами. Слегка похолодало, и на спинке кресла артиста висела джинсовая куртка. - Я подумал, что вы обе правы. Если они не поймут, чем обернулась их беспечность, они могут вот так еще кому-то навредить...

- Если уже не навредили, - ответила Аглая, - ты представь, скольких еще людей они могли заразить - соседей по автобусу, водителя, сотрудников турфирмы, посетителей соборов и музеев... Это уже не глупость, Слава, это - преступление!

Она попросила у Наташи номер Когана и вышла на улицу, чтобы позвонить адвокату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

***

За тысячу лет Софийский собор немного просел, на два метра ушел в землю, но все равно его величина впечатляла. Нижние стенные нефы были немного меньше остальных за счет проседания. Стены были невероятно толстыми и добротными, а внутри стоял настоящий ледяной холод даже в теплый июньский день. Он быстро пробрался под Наташино платье из черной шерсти, и молодая женщина пожалела, что не прихватила кардиган или шаль. Изо рта вырывались клубы пара. Служительницы собора благоразумно ходили в пушистых шерстяных платках, телогрейках и валенках. И даже многочисленные свечи не могли рассеять сумрак.

Она стояла рядом с Вячеславом. Он застегнул черную джинсовую куртку на все пуговицы и все равно еле заметно поеживался от холода. Его лицо выглядело бледным и застывшим, только один раз по щеке скатилась слеза.

По другую сторону от него стояли мать, сестра и тетя. Проститься с Вячеславом Прокофьевичем пришли много людей, и на их лицах читалась неподдельная скорбь.

Открывать крышку гроба запретили - по словам врачей, вирус мог быть опасен до сих пор.

Поминали Томилина-старшего все в том же "Центре".

Когда Наташа вышла покурить, ей позвонил Коган.

- Дело сделано, - сказал он, - так я и знал: заболели еще водитель и девочка-сопровождающая. Он лежит в больнице, а девочка болеет дома. Заявления получены, иду дать подж...ка госструктурам, чтобы активизировались. Теперь их выход!

Вечером Наташа и Вячеслав выехали в Петербург. Утром Томилину-младшему предстояло выходить на репетицию "Развязки", а послезавтра вечером - играть для почетных гостей.

Вечер был безоблачным и светлым. В 21 час еще даже не включали фонари. Трасса радовала взгляд пустотой и сухим асфальтом, и "круизер" шел быстро.

- Я говорил с тетей Леной о том, смогу ли как ни в чем не бывало выйти на сцену и играть, - сказал Томилин, когда они уже ехали по Ленобласти. - И она ответила: играй так, будто отец сидит в зале и видит тебя. Играй так, чтобы он мог тобой гордиться. Я должен постараться, правда?

- Вы справитесь, я не сомневаюсь, - заверила его Наташа и подумала: "Это то, что ему надо. Выложится по полной на сцене, и легче выйдет из ступора, чем после "терапии комбата Мелешко".

***

Буря налетела внезапно, когда Наташа ехала от бабушки Уланова по Московскому проспекту. Видя подобные сцены в кино, она не верила им, считая спецэффектами. Но сейчас за считанные минуты ясное голубое небо скрылось за черной завесой, ранний июльский вечер почернел, как полярная ночь, взвыл первый порыв ветра, а еще через пару минут на город обрушилась лавина воды.

В черном небе засверкали белые и зеленые молнии, а от громовых раскатов затрещала, а потом и вовсе испуганно смолкла магнитола в "круизере". Бешеные порывы ветра норовили закрутить массивный внедорожник, как легкую сигаретную пачку, и приносили все новые и новые разрушения.

Пролетела и грохнулась на тротуар крыша от павильона "Великолукский мясокомбинат". Бухнулся на газон бигборд. повалилось дерево.

До дома было недалеко, но Наташа с опаской думала о том, что преодолеть оставшиеся 3-4 километра будет труднее, чем предыдущие. А ну как следующий порыв закрутит машину, как Младшенький крутит и сталкивает свои игрушечные машинки, изображая аварию? Или приложит об столб? Или сбросит с моста? Она уже с трудом удерживает ровный ход, сопротивляясь бешеному натиску урагана. И что за год такой! Впервые она видит такие тропические бури в Питере - в мае уже была такая.