Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

Но вышло иначе. С налета-то он взял, но имея поддержку слишком далеко, не мог развить успеха, а люди его, сделавшись хозяевами немецких окопов, тотчас разбрелись по ним и стали разбирать продукты, вино, коньяк и т. п., поднять их для дальнейшего наступления было уже трудно, момент был упущен, атака не была доведена до конца, и немцы, собравшись с силами, произвели контратаку. Чтобы спасти положение, а в то же время, не желая давать успеха другим, Балуев стал прямо трепать наши дивизии, выхватывая из нее пачками даже отдельные батальоны, которые и посылал на помощь то туда, то сюда, только на 4-й день боев соединил опять нашу дивизию, растрепав по мелочам 30-й и 32-й полки, которые в таком виде и поступили под мое начало.

Прямо до слез было обидно. На совещании, бывшем потом у генерала Балуева, я все это вывел наружу.

Но я отвлекся от описания посещения великого князя. Обедали у Балуева. Великий князь сидел на главном месте, направо от него генерал Балуев, налево генерал Трофимов, около Балуева я. Обед прошел быстро, великий князь все шептался с Балуевым, который устраивал свои делишки. Из этого шептания я понял то, что Балуев для своего 5-го корпуса получил еще 600 георгиевских крестов. За обедом никаких разговоров не было. Когда встали из-за стола, великий князь подал всем руку и пошел в кабинет к Балуеву. Я полудемонстративно вышел на крыльцо, крикнул казака с лошадью и уехал к себе в Сивцы.

В весьма удрученном состоянии возвращался я и думал, как это не умеют ничего устроить, сами все портят. Ведь насколько было бы лучше, насколько больше впечатления произвело бы прибытие посланца царя, если бы для него не устраивали бутафорского парада, а он бы сам объехал войска в местах их стоянок, побывал бы и в окопах, это конечно заняло бы несколько дней, но зато и великий князь мог бы доложить государю, как действительно живут полки, и войска бы увидали посланца царя у себя – это бы имело колоссальное влияние на настроение войск, подняло бы дух. Конечно, это представляло известный риск, но я смотрю так, что даже если бы великого князя какая-нибудь шальная пуля и настигла где-нибудь в окопах, то и такого рода жертва окупилась бы вполне тем моральным впечатлением, которое бы она произвела на войска, сознанием, что и великие князья жертвуют своей жизнью за царя и Родину, а не только пребывают в тылу и занимаются от нечего делать интригами.

Я очень уговаривал начальника дивизии поехать к генералу Эверту восстановить истину о 30-м полку, но генерал Редько был таким формалистом и так боялся начальства, что я наконец мог его уговорить только поехать к командиру корпуса Трофимову, который первый обратил внимание на немецкое радио и приписал его 30-му полку.

Ничего из этого не вышло, Редько не сумел толком поговорить с Трофимовым, привез ему только цифры, а тот ему ответил такую чепуху: «Я пошлю пересчитать трупы».

К счастью, мне пришлось быть у Трофимова, и когда он заговорил о прорыве, то я ему столько истины наговорил самой горькой и так ему горячо и картинно рассказывал, как было дело, и почему немцы потом больше не атаковали, что он сразу замолчал, переменил тон и сказал, что он себе все иначе представлял.

Все удивлялись, что я так близко к сердцу принимал такие обвинения 30-го полка, так возмущался, мне говорили, что к этому надо привыкнуть, что в случае неудачи свыше стараются всегда обвинять войска, считая себя безгрешными и не желая даже вникать в дело, что такой хаос, который был за этот период боев бывал и раньше, мне приводили и худшие примеры. Я не мог с этим мириться и просил даже командира 26-го Могилевского полка полковника Лебедева[368], как постороннее лицо и из корпуса Балуева, дать мне оценку действий 30-го полка, когда этот полк находился в его распоряжении, он прислал мне следующий отзыв, который я представил начальству:

«29 марта 1916 г. № 132

Командиру бригады 8-й Сибирской стрелковой дивизии

8 и 9-го марта я командовал тремя полками (25-м Смоленским, 26-м Могилевским, 30-м Сибирским стрелковым), развивая прорыв, сделанный около 5 часов утра 8-го марта 25-м Смоленским полком южнее д. Близники у креста на перекрестке дорог. Отправляясь к выс. 94, 2 я нагнал 30-й Сибирский стрелковый полк у дер. Колодно, который в походной колонне двигался к правому флангу 10-й дивизии. Обгоняя полк, я говорил, что смоленцы прорвали проволочное заграждение немцев и что надо спешить вперед, на что роты 30-го полка ответили ускорением своего шага.

После 7 ½ час. утра 8-го марта 30-й Сибирский стрелковый полк был отдан в мое распоряжение и получил задачу продвинуться быстро вперед через прорыв на высоте со сломанным деревом (цель № 10), развивая 1 и 2 батальонами успех в западном направлении через большое болото, имея цель захватить дорогу (2-ю позицию) на участке от узла дорог Аугустово, Близники, Мокрица (правый фланг) до «Фердинандова Носа» (левый фланг). В моём распоржении остались 3-й и 4-й батальоны 30-го полка.

Полковник Изюмов прибыл со своим штабом во 2-ю линию германских окопов, где я вместе с ним вел личную разведку. К этому времени 30-й Сибирский полк, развернувшись на восточном крае большого болота, вел разведку, после которой двинулся вперед и дошел к 11-ти час. утра к дороге Близники, Мокрица под пулеметным и ружейным огнем противника. Из окопа я видел движение на «Фердинандовом Носу» отдельных групп, силой 8-10-15 человек каждая, были ли это немцы или сибирцы, мы различить не могли.

Вскоре дальнейшее наступление было приостановлено приказом свыше. Из разговоров с генералом Надежным, я выяснил, что 10-я дивизия заняла рощу восточнее выс. 92, что южнее болота. Увидя более 1½ вер. дистанцию между своим левым и правым флангами 10-й дивизии я приказал командиру 30-го Сибирского полка выдвинуть из резерва 4-й батальон и поставить его уступом за левым флангом передового 2-го батальона для связи и обеспечения слева захваченного пространства. В резерве на всем моем участке остался только 3-й батальон 30-го Сибирского полка. Последний сделал большую работу – он перенес по моему приказанию германские рогатки на западную сторону германских окопов и начал последние превращать для стрельбы по немцам. Около 2-х часов дня я от полковника Изюмова узнал, что генерал Надежный подчинил себе левофланговые части 30-го Сибирского полка и загнул их несколько назад, для уравнения фронта с правым флангом 10-й дивизии, здесь для той же цели был поставлен один батальон Томского полка.

В общем 8-го марта 25-й Смоленский, 26-й Могилевский, 30-й Сибирский полки захватили у немцев пространство по фронту 2 версты и глубиной почти столько же. Если бы это наступление было поддержано артиллерией, то и 2-я позиция противника была бы нашей. Должен отметить, что 8-го марта 30-й Сибирский полк действовал отлично. Свидетельствую, что 8 марта полковник Изюмов и его штаб работали вовсю – энергично, и полк достиг тех результатов, которых тщетно добиваются части 35-го корпуса в настоящее время (29 марта).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});