КОШМАР : МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ - Брэд Брекк

Когда драка кончилась, 13 человек увезли в госпиталь на штопку.

В самом начале драки я вышел на улицу. Никому я не хотел зла и уж точно не собирался драться из-за какой-нибудь вьетнамской тёлки, которую знать не знаю и ведать не ведаю.

Девок погрузили в автобус и вернули в Сайгон. На другой день объявили, что в 199-ой бригаде вечеринок больше не будет.

Всем было наплевать. Нам оставалось совсем чуть-чуть, чтобы переживать по пустякам.

ГЛАВА 40. "ЗНАКОМСТВО ПО ПЕРЕПИСКЕ".

"В июне, на день рождения, Мэрилу прислала мне зажигалку и портмоне. Я ничего не говорил ей, однако эти вещи пришлись как нельзя кстати. Потому что свою зажигалку "Зиппо" я потерял, а новое портмоне из слоновой кожи развалилось от сырости под муссонными дождями".

В русских романах люди часто едут в поездах и по ночам выкладывают незнакомцам такие секреты, какими никогда не поделились бы со своим ближним. Нечто подобное происходило между мной и Мэрилу. Почти весь срок службы я переписывался с нею. Такое общение скрашивало казарменное одиночество и наполняло душевную пустоту хоть каким-то содержанием.

Пока я был за морем, мы делились сокровенным. Это было легко, потому что нас разделяли 10 тысяч миль Тихого океана.

Я делился своими армейскими трудностями и приключениями на передовой, но никогда ни словом не обмолвился о сексуальных выходках в Сайгоне и Бангкоке. Думаю, что, как все парни, я верил в двойные стандарты.

Мы оба были одиноки и беззащитны. Мэрилу отходила от тяжёлого развода, а я превозмогал летнюю любовь, которая умерла только зимой.

Мы чувствовали привязанность друг к другу, как будто между нами существовало нечто интимное, хотя мы даже не встречались. Её письма придавали мне бодрости, и я с нетерпением ожидал встречи с ней после демобилизации.

Мысль о том, что мы сошлись по переписке, когда нас разделяло полмира, хотя выросли в шести кварталах друг от друга, – мысль такая казалась мне нелепой. Но она была для меня всем, и я был для неё всем, а на свете и не такое случается.

К тому же я был очень далёк от таких мест, как Санта-Моника, где полно красивых молодых девушек – мягких и зовущих, с тугими попками и длинными русыми локонами, сияющими голубыми глазами и загорелой кожей.

Мэрилу рассказала мне, что в её жизни есть две страсти – балет и живопись маслом. Но так как она много работает, времени не хватает ни на то, ни на другое.

Мы обменялись магнитофонными плёнками. Странно было слушать, как человек, которого ты никогда не встречал и которого едва знаешь, выкладывает подноготную своей жизни.

Поступив в 199-ую бригаду, я посылал ей маленькие открытки из картона со строчками загадочных стихов. Я мастерил эти открытки из старых коробок из-под фотобумаги, захламивших наш отдел. Я занимался этим в скучные дни, когда работы было мало.

Я вырезал глаза, губы, груди и абстрактные картины из "Плейбоя", приклеивал их на картонные заготовки и писал нечто подобное :

Атлант, как мыслитель Родена,Сел на каменьИ сказал :"Подумай как следует".

*****

Красный шарик летитВсё быстрее и дальше,И детская ручонкаУстала держать верёвочку.

*****

Ящерица выползла из-подВалуна и свернулась калачикомНа солнце,Которого не было.

*****

Разбив часы, ты можешьРассмотреть детали и осколки,Но знаешь ли ты теперьПрироду времени?

Я сделал 177 таких открыток – больше чем оставалось дней – про запас, чтобы было что посылать. Нужно было только написать "БЕСПЛАТНО" на месте марки.

В июне, в мой день рождения, Мэрилу прислала зажигалку и портмоне. Я ничего не говорил ей, однако эти вещи пришлись мне как нельзя кстати. Потому что свою зажигалку "Зиппо" я потерял, а новое портмоне из слоновой кожи развалилось от сырости под муссонными дождями. В портмоне она вложила фотографию : на ней она стояла рядом с вишнёво-красным "Фордом-Мустангом" 65-го года. Её лицо немного напоминало лицо Твигги, популярной в то время английской супермодели, и очень сильно было похоже на лицо Барбары Срейзанд.

Мне понравилось то, что я увидел.

Мэрилу обалдела от горского браслета, который я ей прислал, она не снимала его с руки и, как добрый солдат, чистила каждый вечер.

В июле она ушла с работы секретаря в больнице в Лос-Анджелесе и вернулась в Баррингтон ждать моего возвращения, поселившись на время у родителей.

В нескольких письмах к ней я живописал красоту побережья штата Мэн, поэтому в августе она поехала туда с дочерью Тиной. Она написала мне о поездке, рассказала, как ей понравились те места, о которых я писал : берег "Старый сад", бухты Бутбэй и Бар. Она даже ездила в Мачайас и обедала в ресторане "У Хелены", где и я столовался двумя годами ранее.

Я прислал Мэрилу ао-дай, и мне очень хотелось посмотреть на неё в этом платье. Потому что американки говорят, что ао-дай выпячивает складки тела, вместо того чтобы сглаживать их.

Мэрилу пришла в этом платье знакомиться с моими родителями. Мать потом писала, что выглядела она чудесно и что у неё "прекрасная точёная фигура".

В сентябре Мэрилу устроилась секретаршей в местном кантри-клубе и начала откладывать деньги, чтоб было с чем резвиться во время моего 30-дневного отпуска после Вьетнама.

Перед отъездом в Бангкок я получил от неё футболку и не снимал её там все пять дней; и ещё она прислала книгу моей мечты. Она называлась "ПОДПИСЬ : ЭРНЕСТ ХЭМИНГУЭЙ" ? сборник лучших очерков Папы, включая репортажи для Североамериканского газетного союза, появившиеся во время гражданской войны в Испании, статьи о Второй мировой войне для "Колльера" и несколько статей, написанных для "Торонто Стар" и журнала "Эсквайр".

Я сказал Мэрилу, что по приезде в Штаты позвоню родителям, и просил, чтобы она и Тина захватили моих родителей и приехали с ними в аэропорт О'Хэйр встречать меня.

Весь последний месяц я думал только о возвращении домой и о Мэрилу. Мне не терпелось начать новую жизнь с новой женщиной и наверстать упущенное за год одиночества.

ГЛАВА 41. "ЛЕСТНИЦА В НЕБО".

"О Вьетнаме помнят не те, кому следует. Я считаю, что те, кто помнит о нём, должны его забыть, а те, кто забыл о нём, должны вспомнить".

– Майкл Герр, американский журналист,

журнал "Обзервер" (Лондон, 15 января 1989 г.)

18 ноября 1967 года пришёл мой день.

День отправки домой, демобилизация, день, когда я должен был вернуться из-за океана. Я упаковал вещи, сдал винтовку М-16 и попросил Рамсфельда отвезти меня в базовый лагерь 199-ой бригады в Лонг Бине, чтобы оформить свой отъезд из рядов штабной роты.

Лонг Бинь стал больше, чем я его запомнил. Он превратился в бесформенный военный объект. В несколько миль обширных пустырей растрескавшейся глины, луж стоялой дождевой воды, сторожевых вышек, колючей проволоки, бараков и слоняющихся без дела солдат. В Лонг Бине не было войны. В этом плане он был похож на ЮСАРВ. И на всю прочую регулярную армию – от Форт-Орда, штат Калифорния, до Форт-Беннинга, штат Джорджия.

Здесь рядовых не беспокоили засадные патрули, огонь миномётов и вражеские атаки эшелонами. В Лонг Бине было безопасно. Но, с другой стороны, от этого можно было свихнуться. После выписки из 199-ой бригады, я был отправлен прямиком в 90-ый батальон приёма пополнений, туда, где начинался мой год. Там я получил приказ о переводе в 9-ую бронекавалерийскую дивизию в Форт-Миде, штат Мэриленд, продолжать службу в пехоте, ибо такова по-прежнему была моя военно-учётная специальность.

Мне выдали 170 долларов на проезд, денежное довольствие за месяц и все мои армейские бумаги. Согласно приказу надо было лететь на базу ВВС в Трэвисе. Оттуда автобусом до Сан-Франциско и – дополнительным рейсом в Чикаго.

Мы разместились в бараках – старые палатки, в которых мы коротали время год назад, исчезли – и приготовили спальные места. В тот же вечер я выпил немного пива и сел у домика покурить и собраться с духом перед отлётом в Штаты.

Я думал о детстве, когда жизнь казалась счастьем, а дни не имели ни начала, ни конца. Я думал о том, что хотел бы пережить снова…

Как ловил светлячков и сажал их в банку. Как играл в бейсбол на пустыре. Как тратил последний грош на праздник в Норт-парке. Как в Ист-парке летел на санках с горки по первому снегу. Как скатывался со стогов сена, жёг костры и по субботам, под синим небом октября, гонял в футбол.

Как я катался на водных лыжах до самой ночи. Садился в "Джуни Мун" и ехал в Равинию слушать "Питера, Пола и Мэри" или концерт Джоша Уайта. Как ездил в Чикаго и видел Майлса Дэвиса, дующего в свою трубу в "Оркид Лаундж"; как покупал билеты на концерты Рэя Чарльза и толкался с Мадди Уотерсом в распивочных, куда ходят только чёрные.

Как вставал до рассвета на Лисьем озере и проверял удочки : попалось ли что-нибудь кроме зубатки и налимов. Как гарпунил карпов и шёл купаться на Индейский мыс. Как забрасывал сеть на большеротых окуней на берегу Кувшинок в бухте Джойс. И как жаркими летними вечерами слушал бабушкины сказки о привидениях.