Когда осенние печали. Часть 3. - Эвелина Пиженко

— Александра Семёновна… вы куда?! — выскочив за свекровью в прихожую, Злата удивлённо наблюдала, как та обувается. — Ну, куда вы на ночь глядя?! Миша вам всё сейчас расскажет!

— Ноги моей больше здесь не будет… — обувшись, Александра принялась надевать пальто. — Предатели…

— Мама, прекрати!.. — Миша попытался её остановить, но мать оттолкнула его руки. — Ну, что произошло, в конце концов?!

— Папочку захотел, да?.. Матери тебе мало… За меня же стыдно… за Вадика — стыдно…

— Ну, куда ты пошла?!

— К Вадику!

Глава 25

— С приездом, Виталий Иванович! — увидев шефа в зале ожидания, личный водитель шагнул навстречу Мясникову и сходу подхватил дорожный кейс. — Багаж будет?

— А как же… — усмехнувшись, Виталий окинул отделение аэровокзала быстрым взглядом. — Ты что, один?

— Один. Изабелла Юрьевна с Ростиславом Яковлевичем срочную планёрку проводят.

— Ну, что ж… Один так один. Получай багаж и поехали.

Выйдя на улицу, Виталий остановился, вдохнул полной грудью. Февральский воздух был наполнен едва уловимым ароматом приближающейся весны. Это особенно чувствовалось после сибирского тридцатиградусного мороза, которым его провожал Барнаул…

…Визит к настоящему алтайскому шаману был нанесён в результате настоятельного совета руководителя Горно — Алтайского филиала холдинга. Узнав о болезни «самого» Мясникова, тот немедленно связался с Виталием — на правах давнишнего приятеля. Они, действительно, были в дружеских отношениях, и Мясников в последние пару лет частенько летал в сибирскую баньку — попариться, заодно поохотиться в сибирской тайге. Теперь же поездка носила совершенно другой, менее весёлый характер, и самолёт был не частным. Однако, встреча была довольно горячей — как и положено для такой персоны, как Виталий Мясников…

Рассиживаться за накрытыми столами в этот раз времени не было. Двухмесячный курс лечения, который перед этим прошёл Виталий, чуть приостановил течение болезни, однако положительной динамики не наблюдалось. Злокачественные клетки на время прекратили свой рост, но прогноз был неустойчивым. Изабелла настаивала, как и прежде, на клинике в Израиле… Алтайский товарищ — на посещении местного чудотворца, так он именовал известного на всю Россию шамана. В пользу последнего сыграл тот фактор, что к этому шаману обращались даже члены правительства. Результаты, по словам пациентов, превосходили все ожидания…

Виталий ожидал увидеть знаменитого лекаря и ведуна в каком–нибудь чуме, посреди оленьих шкур и бубнов… Но на деле резиденция целителя оказалось вполне цивильной, хотя и спрятанной от постороннего глаза в таёжном поместье: трёхэтажный особняк был окружён двухметровым забором и оснащён самой современной техникой.

«Тут очень серьёзные персоны бывают… — товарищ ободряюще кивнул Виталию. — Так что не робей, Виталий Иваныч… мы с тобой ещё не одну баньку истопим… не одного сохатого завалим…»

Если обстановка в особняке была вполне современной, то вот комната, в которой происходили все таинства, была оборудована соответствующим образом: фигурки идолов, множество зажжённых свечей, развешанные по стенам талисманы. Сам шаман был при полном облачении: специфическая одежда, головной убор с ниспадающими на лицо нитями каких–то странных бус, закрывающих и глаза, и щёки…

«Ты не готов…» — это были первые слова целителя, произнесённые им после определённого ритуала.

«То есть?» — Мясников удивлённо пытался поймать взгляд шамана между бус.

«Твоё сознание не готово исцелиться. Душа… Исцелится душа, исцелится и тело…»

Признаться, он ожидал совершенно другого разговора. И при чём тут душа?! Его организм болен, он разрушается под действием злокачественной опухоли, ну при чём тут сознание?!

«Ну, и что я теперь должен делать?!»

«Вначале — исцелить свою душу. Злой дух уже живёт в тебе. Добрый дух его не сможет победить! Ты должен сам с ним справиться, тогда я смогу его изгнать… Тогда добрый дух придёт и поселится в твоей душе. Тогда тело сможет убить болезнь!»

По дороге в город Виталий мрачно молчал. Товарищ только посматривал на него с осторожностью, пока не осмелился задать вопрос.

«Ну, что он вам сказал, Виталий Иваныч?»

«Да шарлатан он, а не шаман… — Мясников хмыкнул в ответ. — Белиберду какую–то нёс, нёс… Душу исцели вначале…»

«Так он всем так говорит… Это обязательное условие…»

«Знаешь… — Виталий чуть прищурил взгляд и забарабанил пальцами по подлокотнику в салоне. — Когда счёт идёт даже не на месяцы… а уже на недели, а то и на дни… Исцелять душу времени не остаётся. Такие–то вот дела. Зря я, в общем, прилетел…»

«Не знаю, не знаю… Этот шаман многих исцелил. Говорят, что к нему даже «сам»! — указательный палец товарища взлетел куда–то вверх, — когда–то обращался».

«А я вот как–то не проникся. Может, и правда — не готов…»

«Не знаю, Иваныч… В этой шаманской философии здравый смысл есть. Живём, никого вокруг себя не видим… Прощения не просим… родных обижаем… Вот она — душевная болезнь!»

«Какая–то связь уж больно сомнительная… При чём тут болезни?»

«Так ведь в здоровом теле — здоровый дух… А в больном — и дух соответствующий. Тут ты не пра–а–ав, Иваныч… Не прав. Ты подумай, а потом уже решение принимай. А хочешь — оставайся ещё на пару деньков, а? Баньку подготовим, программку организуем… А? Есть у меня одна певичка… Сам бы съел, да уступлю тебе, как гостю. Соглашайся, Иваныч!»

«Не до певичек мне сейчас, Гена… — глядя на пролетающие мимо заснеженные пейзажи, Мясников тяжело и шумно вздохнул. — Сейчас другие заботы… У меня сын вон на днях женится. Там, на родине… А я даже присутствовать не смогу».

«Почему?!»

«Да как–то так сложилось, Гена…»

Уже потом, в самолёте, Виталий вспоминал этот дорожный разговор. Действительно, как–то так сложилось — Михаил сообщил о своей свадьбе, а вот присутствовать на ней довольно проблематично. И не из–за плохого самочувствия. Оно сейчас довольно сносное. В своё время он вырвал себя из той среды… вырвал с мясом, с кровью, с болью… при чём — с чужой болью. Как появишься на торжестве после всего, что было? Да и будет ли оно — торжество… Миша сообщил только дату, но больше ничего не уточнял. Сказал лишь, что пышной свадьбы, скорее всего, не будет, самое большее — столик в ресторане для самых близких. Обещал позже уточнить… Этот разговор состоялся в конце декабря. Больше они не созванивались — у Виталия начались интенсивные процедуры, которые отнимали много физических сил.