У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

режима; впрочем, они быстро развеялись. Начало 2014 г. ознаменовалось призывами Севера к диалогу с Югом, однако в связи с широкомасштабными военными маневрами с участием войск США на юге полуострова маятник вновь качнулся в сторону напряженности. Прошедшие в феврале 2014 г. в Пханмунджоме после семилетнего перерыва встречи на высоком уровне не стали знаком поворота к диалогу. Закономерно возникают все те же давние вопросы. Чего же ждать от этого соседнего с Россией региона, насколько стабильна в нем ситуация и каковы возможности позитивного развития событий, отвечающего экономическим и политическим задачам России? Что Россия может и должна сделать для этого?

Роль Корейского полуострова в реализации политики “поворота на Восток”, т. е. завоевания Россией прочных позиций в динамично развивающемся Азиатско-Тихоокеанском регионе, на наш взгляд, еще недооценена. Для России ворота в АТР – Северо-Восточная Азия, а Корея – “ключ” к СВА. Однако еще с царских времен России всегда недоставало ресурсов, активности и изобретательности для того, чтобы полностью использовать свой потенциал в отношении Кореи. А ведь именно здесь Россия востребована: ее роль важна для двух корейских государств, каждое из которых хотело бы “перетянуть” ее на свою сторону. Не могут ее игнорировать (хотя подчас и пытаются) крупнейшие державы, вовлеченные в распутывание “корейского узла”, – США, Китай, Япония.

Каков же должен быть вектор нашей активности в Корее? Наша позиция вынужденно двойственная. С одной стороны, мы заинтересованы в сохранении режима нераспространения ОМУ, которому бросила вызов Северная Корея. Мы выиграли бы от большей открытости КНДР и экономического прогресса в этой стране, без чего немыслимо взаимовыгодное сотрудничество в регионе СВА. Вместе с тем Россия против попыток решать проблемы силовыми методами, давлением, вплоть до смены режима на севере Кореи. Нашим жизненным интересам отвечает стабильность на полуострове. Благополучию Дальнего Востока, развитию экономического сотрудничества в Азии, предотвращению обострения американо-китайских отношений, очевидно, способствует сохранение статус-кво.

Непростой опыт 1990-х гг. показал, что без нормальных отношений и постоянного контакта с Северной Кореей российская политика в Корее “провисает”, оказывается на обочине многостороннего урегулирования. И это неудивительно, ведь именно Пхеньян остается одним из решающих факторов в корейской ситуации. Во взаимодействии с Пхеньяном, как ни парадоксально это прозвучит, Россия, пожалуй, заинтересована не меньше, чем северокорейцы, которые и без нас достигают своих целей (как показал опыт последней четверти века). Получается, что именно от отношений России с КНДР и уровня ее отношений с Пхеньяном в конечном итоге зависят и прочность наших позиций на Корейском полуострове, и степень конструктивной вовлеченности в решение его проблем.

Однако это не должно восприниматься как попустительство Пхеньяну независимо от его поведения, в чем зачастую обвиняют его главного союзника – Китай. Кое-кто из оппонентов вменяет России в вину поощрение воинственного поведения Пхеньяна, в том числе якобы из-за ностальгии по советскому прошлому. Но Россия не одобряет ни внутренних порядков в КНДР (хотя не собирается по этому поводу “давать советы” в соответствии с исповедуемыми нами принципами невмешательства во внутренние дела), ни провокационного поведения Пхеньяна вовне. Подход России объективен и справедлив, исходит из необходимости защищать законные интересы всех субъектов международных отношений. Разумеется, речь не идет о поддержке Севера в его противостоянии Югу или “равноудаленное™” России от КНДР и РК (как это иной раз видится из Сеула). Отношения с обеими Кореями самоценны, и РК – наиболее перспективный экономический партнер России в Азии. Однако поле взаимодействия с нею объективно ограничено союзническими связями Сеула с Вашингтоном, проблем в отношениях с которым у Москвы предостаточно.

Таким образом, фактор КНДР – во многом определяющий. Анализ показывает: что бы ни писала западная пресса (зачастую это элементы психологической войны против КНДР), пока нет высокой вероятности того, что в обозримом будущем существующая власть в этой стране может быть сменена “снаружи”, равно как и признаков того, что она может взорваться изнутри. Приходится исходить из реалий – необходимости взаимодействовать с Пхеньяном на протяжении длительного исторического отрезка.

Новый шанс для России?

Каковы же в этой ситуации могут быть интересы и возможности России? Может ли она помочь смягчению напряженности и реализации многостороннего экономического сотрудничества? Представляется, что в нынешнем положении руководство КНДР может быть особенно восприимчивым к российскому посредничеству. С одной стороны, оно заинтересовано в выходе из-под “китайского зонтика” и определенной помощи влиятельного глобального игрока, каким является Россия, перед лицом растущего давления со стороны США, РК и Японии. КНДР нуждается в России если не как в источнике экономической помощи, то как в дополнительной опоре в своем внешнеполитическом курсе, своего рода “противовесе”.

С другой стороны, Россия может начать отношения с руководством “кимченыновского призыва” практически с чистого листа, протянув руку дружбы. Одновременно за счет этого Москва может достичь стратегических целей реализации многосторонних экономических проектов и урегулирования проблемы ОМУ и военной напряженности вблизи своих границ.

Каковы же практические выводы для российской политики и видения того, как должны себя вести оппоненты Северной Кореи? Представляется, что наиболее желательный сценарий – мирное сосуществование Северной и Южной Кореи, ослабление давления на КНДР со стороны США и их союзников (что может снизить озабоченность Китая проблемой безопасности своего “восточного буфера”). Для этого необходимо политико-дипломатическими методами добиться гарантий безопасности для КНДР, что теоретически может позволить ей снизить свою воинственность, приступить к столь необходимой внутренней модернизации экономики и политической системы и в итоге отказаться от ОМУ. Разумеется, политические гарантии великих держав не должны быть для руководства КНДР своего рода индульгенцией на вседозволенность.

Однако проблемы в российско-северокорейских отношениях очевидны. В последнее время ряд экспертов, в том числе северокорейских, отмечает, что Россия не уделяет должного внимания ситуации на Корейском полуострове и проводит в отношении КНДР не вполне искреннюю и последовательную политику. Это, дескать, касается и вопроса участия России в пакете санкций, принятых СБ ООН против КНДР.

С учетом важности субъективного фактора в северокорейской политике (да и российской, хотя и в меньшей степени) для преодоления непонимания нужны смелые инициативные шаги с нашей стороны, в том числе на самом высоком уровне (вспомним, что в 2000 г. именно визит В. В. Путина в КНДР стал водоразделом в деле нормализации отношений с этой страной).

Вместе с тем северокорейцы делают демонстративные благожелательные жесты в отношении России, например, в ходе празднования в 2013 г. 60-летнего юбилея окончания корейской войны, где звучала тема “Корейско-российская дружба – из поколения в поколение”, а вдоль трибун провезли транспарант с изображением корейского солдата, китайского добровольца и летчика славянской внешности. Такой настрой надо использовать и делать ответные символические жесты, в том числе из арсенала средств “мягкой силы” –