У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

(прежде всего США и Китая) в ключевом регионе Северо-Восточной Азии отношения между Севером и Югом Кореи уже не могут восприниматься в качестве чисто внутринациональной проблемы (особенно с учетом фактора оружия массового уничтожения).

Можно было бы, например, озвучить концепцию новой системы поддержания мира на Корейском полуострове. Такая система могла бы базироваться на сетке перекрестных договоров, заключенных между всеми участниками шестистороннего процесса, которые юридически закрепляли бы их права и обязанности в отношении остальных участников в части, касающейся ситуации на Корейском полуострове, и давали бы возможность контролировать выполнение обязательств другими участниками. Например, в этом случае выполнение двусторонних обязательств, вытекающих из договора между КНДР и США, подлежало бы мониторингу не только ООН, но и таких стран, как Китай и Россия. В свою очередь, отношения между РК и США могли бы быть “под наблюдением” КНДР. Эта система могла бы инкорпорировать уже имеющиеся договоры (США – РК, США – Япония, Россия – КНДР, Россия – РК, КНР – КНДР и т. п.) в части, касающейся ситуации на Корейском полуострове, а в будущем даже прийти им на смену. В ее рамках был бы решен и вопрос денуклеаризации КНДР. Процесс этот, разумеется, многофазный и последовательный. Тем не менее представляется, что разработка концепции того, к чему должны привести шестисторонние переговоры, дала бы важный импульс к направлению их в рациональное русло – к обсуждению проблем безопасности на Корейском полуострове, а не только одностороннего ядерного разоружения КНДР.

6. В число крайне актуальных задач для России и всего международного сообщества в настоящее время выдвигается следующая: на данном этапе КНДР решила сконцентрироваться на развитии ядерной энергетики, основанной на обогащении урана и использовании легководных реакторов. Во весь рост встает проблема технического совершенства и ядерной безопасности данных объектов.

Желательно добиться разрешения на сотрудничество с этой страной компетентных международных организаций в области мирного атома. В мировой практике подобные прецеденты имелись. Пакистан, не будучи членом Договора о нераспространении ядерного оружия, успешно сотрудничал с МАГАТЭ в указанных областях.

Россия в высшей степени заинтересована в том, чтобы строительство легководного реактора в Северной Корее проходило под международным мониторингом и в соответствии с международными нормами ядерной безопасности. Как известно, Росатом в этой сфере является признанным мировым лидером и мог бы сыграть фундаментальную роль.

7. Вместе с тем Россия заинтересована в межкорейском сближении, возобновлении проектов сотрудничества между Севером и Югом Кореи. В настоящее время можно ожидать снижения конфронтации и перехода сторон к диалогу (одной из целей военной “истерии” Пхеньяна в начале 2013 г. как раз и была попытка возобновить диалог “с позиции силы”). Россия имеет возможность тактично работать с обеими корейскими сторонами в целях поощрения мирных неконфронтационных подходов в решении существующих проблем, одновременно закрепляя за собой роль активного игрока в переговорном процессе по корейскому урегулированию.

Особое значение для нас имеет возможность реализации проектов трехстороннего сотрудничества. В перспективе наибольший интерес представляет строительство газопровода, становящееся все более проблематичным из-за охлаждения южнокорейской стороны к задачам его реализации. Крупным шагом стало завершение реконструкции железной дороги Хасан – Раджин в 2013 г. (между прочим, этот проект стал самой крупной иностранной инвестицией в КНДР, в эквиваленте – более 300 млн долл.). Строительство портовых сооружений серьезно активизирует экономическое сотрудничество между соседями.

Нам предоставляется определенная возможность с учетом этих факторов через сотрудничество с КНДР укрепить свои позиции в Северо-Восточной Азии, ключевом регионе для продвижения российских интересов в АТР. Именно через вовлечение КНДР лежит путь к формированию многосторонней системы поддержания безопасности в Северо-Восточной Азии, которая может предотвратить рост напряженности по соседству с уязвимым дальневосточным районом России. Следует поощрять элементы реформаторства и соответствующий потенциал новых лидеров КНДР для улучшения отношений и подключения российского бизнеса к экономическим проектам. Разумеется, трудно рассчитывать, что Россия может сравниться с Китаем или Южной Кореей по объему инвестиций, однако определенные возможности у нее имеются.

Не секрет, что с геоэкономической и геополитической точек зрения в наибольшей степени россиян интересуют перспективы строительства газопровода в Южную Корею через территорию КНДР и соединения Транскорейской магистрали с выходом на Транссиб. Оживление хозяйственной жизни в КНДР и улучшение ее отношений с Югом, безусловно, способствовали бы реализации этих проектов, а те, в свою очередь, – стабилизации экономической ситуации в КНДР.

8. Придется исходить из того, что денуклеаризация КНДР, ее полный отказ от ядерной деятельности в нынешних условиях недостижимы, и надо подходить к многостороннему дипломатическому процессу как к инструменту, позволяющему купировать возможное ядерное распространение и предотвратить обострение политической ситуации вокруг северокорейской ядерной проблемы. Такая реалистичная позиция способствовала бы улучшению настроя северокорейских лидеров в отношении Москвы, ведь помимо всего прочего КНДР заинтересована в расширении базы своей поддержки в целях выхода из-под “китайского зонтика”.

В интересах России выражать поддержку и даже стимулировать процессы в КНДР, ведущие к налаживанию отношений с соседями и выходу из изоляции при условии обеспечения безопасности вблизи ее границ. Это значит, что нам надо способствовать реализации неторопливого эволюционного сценария преобразований в КНДР, исключающего резкие повороты и потрясения.

Партнерство России с Республикой Корея[338]

До конца 1980-х гг. политика нашей страны по отношению к Корейскому полуострову носила односторонний характер: СССР сохранял верность союзническим обязательствам по отношению к КНДР, не признавая Южную Корею. Тем не менее в отличие от восточноевропейских социалистических стран, Монголии, Вьетнама, Кубы связи с КНДР и в советское время никогда не были близкими, тем более “братскими”. Советское руководство тяготилось иждивенчеством Пхеньяна и вызывающим поведением своего непредсказуемого союзника. Пхеньян постоянно маневрировал в поисках союзников, включая КНР, пытаясь сыграть на советско-китайских противоречиях, а в конце 1980-х гг. стал проявлять все больше самостоятельности в наращивании своего военного потенциала, в том числе создании ракетно-ядерного оружия.

Поворот в политике Москвы в отношении Корейского полуострова случился еще до распада СССР: Москва в рамках перестройки и внедрения “нового мышления” в советской внешней политике отказалась от безусловной поддержки КНДР в ее противостоянии с Южной Кореей и США, стала налаживать отношения с Республикой Корея. КНДР же дистанцировалась от СССР, с большим подозрением стала относиться к его внешнеполитическим инициативам, направленным на одностороннее разоружение и сближение с Западом.

Суть подходов Москвы состояла в “перебалансировке” политики, налаживании связей с динамичной экономикой Южной Кореи, в том числе в попытке улучшить отношения между Севером и Югом. Однако линия на то, чтобы, сохраняя сотрудничество с КНДР, постепенно вести дело к налаживанию широких экономических, политических и культурных связей с РК вплоть до взаимного признания, фактически провалилась как из-за несформулированное™ стратегии