В открытое небо - Антонио Итурбе

адресом он секунду колеблется. Он устал, и самым разумным было бы поехать домой. Но усталость от одиночества еще больше. И он дает адрес четы Гийоме.

Ноэль и Гийоме как гайка с винтом. Однажды в Сенегале, когда Гийоме рано ушел от друзей из пивной, потому что его ждала Ноэль, один летчик с длинным языком стал над ним потешаться:

– Домой-домой, а то как бы нам не влетело за опоздание! А по воскресеньям под ручку со своей мадам отправляемся на прогулку и кушаем меренги. Можно ли представить себе бо́льшую банальность?

Тони чуть не захлебнулся своим мартини. На него напал приступ кашля такой силы, что оливка из коктейля вылетела обратно и долетела до середины стола. Некоторые стали смеяться, но, увидев его разгневанное лицо, рты позакрывали.

– Да ты ни капли о любви не знаешь! Даже буквы «л», – заорал он, поднимаясь со стула.

– Я вот женат, но этой мещанской жизни не веду, – произнес в ответ задетый пилот.

– Я тоже женатый, – прибавил другой.

– И что говорят жены о вашей работе пилотов? – спрашивает их Тони.

– Чтоб я лучше подыскал себе работу на земле! – отвечает один.

– Моя, – присоединяется другой, – не жалуется, но пускает слезу каждый раз, когда у меня вылет.

– Моя невеста тоже сама не своя, когда я летаю.

Тони отрицательно мотает головой.

– Они сильно вас любят, но не сердцем.

– Как это может быть!

Поднялся возмущенный ропот, но Тони просит дать ему сказать.

– Вот Ноэль – да, она любит Гийоме всем сердцем: в каждый полет она провожает его, смеясь.

– Ей, наверное, до лампочки, что он может разбиться! – выступает вперед кто-то, стремясь вызвать одобрительные смешки.

– Ничего вы о Ноэль не знаете! Если Гийоме потерпит крушение и убьется, она будет страдать. Именно поэтому многие женщины упрекают мужчин за то, что те летают: они могут погибнуть, и из-за этого им придется страдать. И очень немногие поступают так, как Ноэль: ободряют, поддерживают его в желании рисковать своей шкурой, ведь иначе ее муж не будет счастлив. Она обменивает свое счастье на его: вот это и есть любовь. Все остальное – оркестровое сопровождение.

Их он не убедил. Невозможно убедить того, кто не желает быть убежденным, но он точно знает, что так все и есть.

Ему самому тоже хотелось бы, чтобы кто-то был рядом. За эти месяцы он познакомился с несколькими девушками, но все это были случайные свидания, молитва без веры.

Ему кажется, что любовь недоступна пониманию. Есть дни, когда он идет по улице, видит какую-нибудь женщину в страусином боа, со шляпкой-клош на голове и черными глазами из-под нее, что кажутся ему исполненными тайны, и его охватывает внезапное желание остановить ее на тротуаре и просить разделить с ним жизнь. А еще на несколько дней или даже недель он влюбляется то в одну, то в другую секретаршу компании. Была у него такая история с секретаршей «Аэропостали» по имени Биби. Девушка была высокая и полноватая, с бюстом как две подушки, который она еще и всячески подчеркивала плотно прилегающими платьями. Он думал, что влюблен, пока они пару раз не сходили в кино. Она попросила купить ей газировки, и, пока она шумно и как-то гротескно пила свою воду через соломинку, он взглянул на нее, и ему захотелось оказаться где-то далеко. То, что раньше виделось ему соблазнительным, оказалось всего лишь вульгарным. Внезапно он понял, что она абсолютно ничем не похожа на Лулу. И тут все и закончилось.

О Лулу он старается не думать. Знает, что это его погибель: если он будет в каждой женщине искать Лулу, то превратится в параноика и, что еще хуже, навсегда останется один. Одиночество его страшит, а думы о жизни без любви погружают в тоску.

Часто вечерами, когда на следующее утро лететь не нужно, он отправляется в столичный район Палермо и закатывается в «Лес-Амбассадор», кабаре для приличных людей, предлагающее сервис ресторана и кафе стоимостью шесть песо за прибор. Предлагают там и другие услуги, помимо музыки и танцев. Есть и отдельные кабинеты, и сеньориты, превратившие приветливость в профессию. Трудится там и одна юная француженка, с которой он нередко проводит время. Привратник кабаре уже не удивляется, увидев его с какой-нибудь роскошной круглой коробкой из шляпного магазина или с букетом необыкновенных цветов. Порой он встречается здесь с другими пилотами и замечает, как они с насмешкой толкают друг друга локтями. Ему плевать на их смешки по поводу того, что он ухаживает за девушкой по вызову, словно за своей нареченной. Для него она и есть невеста – на то время, пока длится их роман. Он прекрасно понимает, что это всего лишь заплатка, чтобы залатать сломанную любовь, но ведь и заплатки помогают колесу не сдуться и продолжить крутиться.

Не доезжая до дома Гийоме, он просит таксиста остановиться напротив винного магазинчика. И спрашивает у продавца бутылку красного вина.

– Какое предпочитаете?

– Самое лучшее!

Гийоме и Ноэль его не ждут, но это ничего. Они уже успели поужинать, но и это не проблема. Пока Ноэль разогревает ему тарелку супа, Тони усаживается в кресло возле Анри и достает из кармана пачку сложенных пополам листов.

– Ты должен это послушать. Я тут начал писать роман о ночи.

– О ночи?

– Да у меня в жизни ни разу не случалось ничего стоящего раньше девяти вечера! На самом деле это книга о ночных полетах.

В первых абзацах об авиации речи нет. Там говорится о ночах в доме в Сен-Морисе, где прошло его детство.