В открытое небо - Антонио Итурбе

Он снимает с тележки один из чемоданов и укладывает его на влажные плитки причала. Откидывает крышку, и глазам изумленной публики открывается, что он полон бутылками шампанского «Крюг». И прежде, чем его друзья приходят в себя, Тони вынимает из деревянного футляра набор бокалов и откупоривает одну из бутылок. Люди оборачиваются и с удивлением наблюдают эту сцену.

Шампанское теплое, но для них – божественного вкуса.

Двое из тех, кто глазеет на них, это статный военный и девушка с челкой. Тони достает еще одну бутылку и направляется в их сторону. На своем ломаном испанском он просит их принять ее.

– Это мой свадебный подарок.

– Вы угадали, сеньор! Но как вы узнали, что я женюсь? – наивно вопрошает солдат.

Тони переводит взгляд на симпатичную девушку: она зарделась от смущения, но разговор ее забавляет.

– Да потому что ты стал бы безумцем, если б этого не сделал!

Три летчика садятся в такси, до самой крыши нагруженное чемоданами. Друзья забронировали Тони номер в отеле «Мажестик».

Этой ночью Мермоз ведет их на экскурсию по самым шумным заведениям Буэнос-Айреса.

– Жан, а ты как – еще не остепенился? Не пристроил голову, как говорят испанцы? – интересуется Тони.

– Все верно. Голову пристроил. Но не остальные части тела!

По дороге он говорит друзьям, что когда летает в Бразилию, то неизменно идет к Жильберте, и что при этом все вокруг как будто стихает, воцаряется мир и спокойствие, и что в ней он обрел ту тихую любовь, которой жаждал всю жизнь. Но у Мермоза такие аппетиты, что жить одной жизнью ему недостаточно.

В питейных заведениях с приглушенным освещением и бутылками ликера на столиках женщины, как помешанные, бросаются ему в объятия, а он только хохочет. Тони кажется, что весь мир вращается вокруг него, как карусель, виной чему, по-видимому, виски с содовой. Когда Мермоз уже погребен под женщинами, одна из них с кокетливой улыбкой поворачивается к его спутникам. Гийоме с любезной улыбкой говорит «нет». Под слоем косметики и тушью на бесконечных ресницах они прячут трогательную хрупкость. Тони они кажутся полевыми цветами на обочине дороги. Он с первого взгляда влюбляется сразу во всех и выходит из заведений с татуировками губной помадой во весь лоб.

Когда бары уже закрыты, они доходят до Агуэро, сворачивают на Корьентес и добираются до скромных забегаловок вокруг «Продовольственного рынка», где доставщики товара заправляются перед началом трудового дня еще до рассвета. Сидя на табурете и едва удерживая равновесие, Тони указывает рукой на старое зеркало за стойкой, на котором хозяин заведения записывает меню дня. И промеж строчек перечня цен на тушеное мясо и супы угадываются три несколько смазанные головы.

– Эти вон там, это мы.

– Грандиозное открытие! – подтрунивает Мермоз.

– Я хотел сказать, что мы настоящие – не те, что сидим здесь, а те, что смотрят на нас из зеркала.

Гийоме скашивает на него взгляд. Он Тони не понимает, а в этот час даже не хочет прилагать усилия, чтобы понять. Мермоз, наоборот, обводит его заинтригованным, преувеличенно театральным взглядом.

– Если те, что в зеркале, настоящие, то мы-то, черт возьми, кто такие?

– Вот в этом-то и вопрос, Жан, только ответа у меня нет. Я не смогу это хорошо объяснить, но каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, я вижу там другого, не себя. И если это он Антуан де Сент-Экзюпери, то тогда я – самозванец. Потому что я не он… Следишь за моей мыслью?

– Черт возьми, Тони, да ты так с ума меня сведешь! Водочки надо заказать.

Мермоз замечает, что на рынок заходит стайка молодых женщин, которые направляются готовить к началу торгового дня прилавки с фруктами и рыбой. Он встает с табурета и идет к порогу, чтобы сделать им реверанс.

Гийоме хмурит брови.

– Они ж подумают, что ты над ними насмехаешься.

– Вовсе нет! – говорит Тони. – Они видят, что это знак истинного почитания. Мермоз обожествляет женщин, причем всех.

Самая старшая из них сурово сдвигает брови, однако юные кокетливо хихикают и, зардевшись, убыстряют шаг.

Рассвет застает всех троих с заплетающимися ногами. Бредут, обнявшись. Напевая кое-как переведенные на французский язык болеро.

Через несколько дней Мермоз везет Тони в гости к одному своему аргентинскому другу, летчику. В доме на стол килограммами выставляется жаркое, литрами – пиво, вино, коньяк, а также подаются сигары, смех и высокий градус разговоров на банальные темы с целью произвести впечатление на неких сеньорит, которые, возможно, и сами весьма предрасположены к тому, чтобы быть впечатленными.

Под воздействием меланхоличного бандонеона и выпитого алкоголя гости принимаются петь столь же воодушевленно, сколь и фальшиво. Сам Мермоз подхватывает песню, повязав галстук на лоб на манер индейца. Тони пытается начать беседу с одной юной англичанкой – очень белокурой и чрезвычайно пьяной. Он всеми силами стремится продвинуть свой флирт, но она лишь трогает пальцем его курносый нос и смеется. В один прекрасный момент ему начинает казаться, что он-таки сможет завоевать ее при помощи своего таланта: она ведь не перестает хихикать. На самом деле она ни слова не понимает по-французски. Все еще смеясь, девушка встает и уходит, оставляя его с носом, сразу и навсегда. Мермоз появляется как раз вовремя.

Лоб его по-прежнему опоясан галстуком, но голос совершенно серьезный, как будто он уже за пределами праздника.

– Пошли?

– Куда?

– В центральный офис.

В это неурочное время офис выглядит фантастически. Свет включился, но Тони не может