Дом Цепей - Стивен Эриксон

Бедные ублюдки наверняка голодают.

Калам шагал по дороге. Сгущался сумрак. Он никого не видел на пути и подозревал, что обозы с провиантом не выедут из города до ночи, избавляя скот от дневной жары.

Между тем дорога начала забирать кверху, карабкаться по склонам холма.

Ассасин оставил коня у Котиллиона, в Королевстве Тени. В будущей работе главное значение имеет не скорость, а скрытность. К тому же Рараку не жалует лошадей. Почти все известные источники воды засыпаны и отравлены в ожидании армии Адъюнкта. Он знал, однако, несколько тайных, которые по необходимости оставили в чистоте.

Эта страна, подумалось Каламу, уже под осадой, а ведь армия врага пока не подошла. Ша'ик придвинула Вихрь ближе — тактика, в которой ассасин угадывал страх. Или Ша'ик специально делает не то, чего от нее ожидали? Может быть, она попросту заманивает Тавору в ловушку, в Рараку, где ее сила мощнее всего, где ее отряды знают местность, а пришельцы — нет.

Но в армии Таворы есть хотя бы один человек, знакомый с Рараку. Лучше бы ему все рассказать, когда придет время.

Наступила ночь, звезды засверкали над головой. Калам ускорил шаг. Он продолжал потеть под грузом тюка с водой и пищей, хотя воздух и стал холодным. На вершине очередного холма он различил огоньки лагеря осаждающих на фоне неровной линии горизонта. На самом утесе света не было.

Он продолжал путь.

В лагерь он пришел к полуночи. Шатры, фургоны, каменные очаги были беспорядочно разбросаны, формируя грубый полукруг перед отвесным закопченным утесом крепости. Повсюду виднелись груды мусора; переполненные выгребные ямы смердели, прогретые дневной жарой. Спускаясь с пригорка, Калам изучал ситуацию. Он решил, что осаждающих примерно пять сотен, многие — судя по мундирам — происходят из туземных солдат, служивших в малазанских гарнизонах. Местные. Приступов против крепости не было уже довольно давно. В стороне стояли неряшливо собранные осадные башни.

Его заметили, но появление незнакомца не вызвало ни возражений, ни даже особого интереса. Еще один боец против малазан. Несет еду с собой, чтобы не отягощать прочих — значит, привет ему.

Как и предсказывал торговец из Г» данисбана, терпение осаждающих на исходе. Почти закончены приготовления к последней атаке. Может, не завтра, но на следующий день. Осадные орудия долго стояли в пренебрежении — веревки растянулись, дерево потрескалось; рабочие начали починку, но без особой спешки, едва шевелясь на изнуряющей жаре. В лагере царило равнодушие, которого не могло скрыть даже оживление перед боем.

«Пламя здесь угасло. Они готовят штурм только для того, чтобы скорей разойтись по домам».

Ассасин заметил группу солдат в середине полукруга. Казалось, именно оттуда исходят приказы. Выделялся один человек в доспехах и мундире малазанского лейтенанта — стоя руки в бока, он распекал полудюжину саперов.

Рядовые разошлись за миг до появления Калама, без особого усердия направившись к башням.

Лейтенант заметил его. Темные глаза прищурились под ободом шлема. На шлеме был особый гребень. «Ашокский полк.

Стояли когда-то в Генабарисе. Потом отосланы назад, в Эрлитан, кажется. Худ сгнои ублюдков! Я-то думал, они останутся верными».

— Пришел поглядеть, как последним перережут горла? — спросил лейтенант, неприятно улыбаясь. — Хорошо. У тебя вид организованного и обученного человека. Видит Беру, в моей толпе таких маловато. Имя?

— Ульфас, — отвечал Калам.

— Похоже на баргастское.

Ассасин пожал плечами, сбрасывая тюк. — Не вы первый так подумали.

— Ко мне обращайся «сэр». Если желаешь участвовать в драке.

— Не вы первый меня подозреваете… сэр.

— Я капитан Ирриз.

«Капитан… в мундире лейтенанта. В полку тебя недооценивали, да?» — Когда начнется атака, сэр?

— Горишь желанием? Хорошо. Завтра на заре. Их там едва пригоршня. Вломиться на балкон мы сумеем быстро.

Калам поднял глаза на крепость. Балкон был всего лишь вступающей каменной «полкой», дверь на нем — едва ли шире плеч среднего мужчины. — Им только пригоршня и нужна, — буркнул он, добавив, — сэр.

Ирриз оскалился: — Едва пришел и уже мнишь себя знатоком?

— Простите, сэр. Просто мысли вслух.

— Ладно же. К нам прибыла колдунья. Она пробьет дыру в стене вместо двери. Большую дыру. А, вот и она.

Приближавшаяся женщина была молодой, тощей, бледной. Явная малазанка. В десяти шагах она сбавила темп, встала; карие глаза уставились на Калама. — Держи оружие в ножнах, когда рядом со мной, — процедила она. — Ирриз, пусть этот ублюдок стоит подальше от нас.

— Синн, что с ним не так?

— Не так? Да ничего. Но у одного ножа лезвие из отатарала.

Внезапный блеск жадности во взоре обшарившего его глазами капитана чуть не заставил Калама вздрогнуть. — Неужели. И откуда ты его взял, Ульфас?

— Взял на убитом мною викане. В Собачьей Упряжке.

Наступило молчание. Мятежники словно заново оценивали Калама. В глазах Ирриза мелькнуло сомнение. — Ты был там?!

— Да. И что?

Солдаты вокруг зашептали молитвы, начали делать охранительные жесты. Калама снова пробрало холодом. «Боги, они бормочут благословения… но не мне. Они благословляют Собачью Упряжку. Что же здесь случилось, если дела повернулись вот так?»

— Почему же ты не с Ша'ик? — спросил Ирриз. — Зачем бы Корболо тебя отпускать?

— Затем, — рявкнула Синн, — что Корболо Дом идиот, а Камист Рело еще хуже. Лично я поражена, что он не потерял половину армии после Падения у Арена. Какой настоящий солдат сможет стерпеть то, что там творилось? Ульфас, так тебя? Ты сбежал от Собакодавов Корболо?

Калам просто пожал плечами: — Я искал более честной битвы.

Ее хохот был резким. Женщина прокрутилась, насмешливо изображая пируэт. — И ты пришел сюда? Ох, дурак! Как смешно! Так смешно, что плакать хочется!

«Ее разум поврежден». — Не нахожу ничего смешного в убийстве, — ответил он. — Но странно, что ты здесь и так жаждешь убивать товарищей-малазан.

Лицо омрачилось. — У меня свои резоны, Ульфас. Ирриз, нужно поговорить наедине. Идем.

Калам невозмутимо смотрел на капитана, взвившегося от такого непочтительного тона. Но вскоре ренегат кивнул: — Я подойду очень скоро, Синн. Ульфас, — сказал он ассасину, — нам они нужны по большей части живыми, чтобы поразвлечься. Наказать за упорное сопротивление. Особенно мне нужен командир. Его зовут Добряк…

— Вы его знаете, сэр?

Ирриз осклабился: — Я из Третьей роты Ашока. Добряк водил Вторую. — Он махнул рукой в сторону крепости. — Там то, что от нее осталось. Для меня это личное дело, и потому я намерен победить. Ублюдок нужен живым. Раненым, обезоруженным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});