Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

кандидата. Аналогично с рукоположением новых священников, которых очень не хватало – приоритет отдавали тем, кто был репрессирован и работал в церкви в том или ином виде еще до революции – таким образом рукополагали не столько обученных и образованных, сколько обычных сторожей, певчих и других работников храма, может и не разбиравшихся в литургии и богословии, но бывших по-настоящему православными. Это, кстати, было причиной падения качества кадров в Церкви – многие профессиональные священники были просто убиты большевиками, а обучение новых образованных кадров затруднялось политической ситуацией в стране. Эхо этого ущерба, нанесенного когда-то коммунистами, слышно и сегодня.

Не оставались верующие «в долгу» перед атеистическим государством и до 1943 г. В одном только 1930 г. из 13754 крестьянских протестов, охвативших 2,5 млн человек, 1487 случаев были связаны с закрытием церквей и изъятием колоколов [294, с. 88]. Масштабы репрессий и численность сидевших в тюрьмах и лагерях клириков и мирян тоже говорит в пользу того, что люди не боялись большевиков и даже самой смерти. По-своему протестовали и уходом в подполье и таким феноменом, как «бродячее священство». Это были обычные священники, не имевшие прихода, но перемещавшиеся тайно от властей по селам и проводившие обряды и таинства в собрании верующих. Если священника не находилось, простые миряне даже могли найти такового среди любого крещеного прихожанина, который понимал что-то в богослужениях и таинствах.

Рост религиозности после 1943 г. доказывает, что вера никуда не девалась и что христиане были готовы выйти на богослужение даже в условиях сильнейшего за всю историю России давления на религию со стороны государства. На Пасху 19 апреля 1944 г. в Москве богослужения в 30 имеющихся храмах посетили 120 тыс. человек, в Московской области – около 148 тыс. В 1943 г. таких было всего 95 тыс. Основной контингент на службах тех судьбоносных лет состоял из женщин (75 %), пожилых (50 %), среднего возраста и молодежи 50 %, солдат и офицеров Красной армии. Присутствие военных на службах, особенно нуждающихся в духовной пище в годы войны, опровергает тезис, будто бы Красная армия была по существу своему атеистической или идейной. Присутствовали священнослужители и на фронтах отечественной войны, где «…с сочувствием слушали его (священника) офицеры, какое он на них производит впечатление, и какие интересные беседы потом завязывались» [294, с. 174]. В последующие годы масштабность пасхальных служб в городах только возросла – в 1949 г. московские службы посетило 215 тыс. человек, а в Страстной Четверг – 120 тыс. В Киеве в том же году и в тот же праздник вышло от 100 до 150 тыс., в Рязани – 15 тыс. (на две церкви!), в Воронеже – 10 тыс., в Минске – 7 тыс., в Риге – 8 тыс.

Отклик граждан на внешне кажущееся потепление отношений между Церковью и государством поражает своими масштабами. Вероятно, поражал он и большевиков, не ожидавших такого поворота событий. Так, Георгий Карпов охарактеризовал явление следующими словами: «следует считать ходатайства массовыми и настойчивыми». На государство посыпались ходатайства по открытию церквей, подписанных гражданами. В первом полугодии 1944 г. пришло 3045 ходатайств. Однако большинство из них были отклонены, да и то если вообще были рассмотрены. Якобы народная власть игнорировала ходатайства, на которых стояли подписи тысяч человек. Например, на ходатайстве об открытии церкви в Марийской АССР стояло 2617 подписей. Люди готовы были взять все расходы на открытие церквей на себя (даже в годы войны!), но социалистическое государство не было готово, даже в условиях новой церковной политики, на либерализацию религиозной жизни в таких пределах. В следующие годы количество ходатайств только увеличилось. В 1946 г. за три квартала по 24 областям страны Совет по делам РПЦ принял свыше 7000 ходатайств через т. н. «ходоков» – верующих, которые лично приезжали в Москву с прошением от лица группы верующих. Всего с 1943 г. по осень 1946 г. поступило 16275 ходатайств, а с 1946 г. по конец 1947 г. – еще 4414. За каждым таким обращением – сотни и тысячи верующих граждан СССР.

Однако государство большую часть таких обращений, как я уже говорил выше, отклоняло. С 1944 по 1947 г. большевики отклонили 15 567 ходатайств, т. е. 75,2 %. За период с 1944 по 1949 г. лишь 20–25 % ходатайств по открытию церквей получили от Совета по делам РПЦ «добро» [294, с. 274–275]. Хотя это не было обосновано какими-то материальными проблемами, ведь для удовлетворения ходатайств достаточно было использовать закрытые и неиспользуемые церковные здания, коих в СССР было около 15 500, из них в РСФСР – более 14500. Возможно, были некие заранее запланированные установки – например, удовлетворение не более четверти ходатайств. Следует заметить, что в целом эта политика шла в русле стратегии по постепенному вымиранию религии – именно на это надеялись большевики, поняв, что насилием христианство уничтожить не удастся.

Интересное свидетельство живой христианской веры граждан СССР заключается в статистике по семинаристам. Если смотреть на 633 учащихся в семинариях и академиях учеников в 1951 г., то мы увидим, что 80,5 % из них были молодые люди до 30 лет, т. е. родившиеся уже после революции. Из них 80 % имели дипломы о среднем и высшем образовании. Лишь 14,6 % всех учащихся происходили из семей духовенства [294, с. 363]. Это очень важно отметить, ведь духовная карьера в атеистическом обществе была, мягко говоря, смелым и оригинальным выбором. Можно уверенно сказать, что в таких условиях люди выбирали путь клирика, по большей части исходя из искренних убеждений, а не карьеризма. В то же время партия пополнялась рядами карьеристов, что, пожалуй, и определило то, что КПСС больше нет, а РПЦ – есть.

В 1988 г., к 1000-летию крещения Руси, у РПЦ осталось всего 6893 прихода, 74 епископа, 6674 священника, 723 диакона, 21 монастырь, 1190 монахов и монахинь, 3 семинарии, 2 академии и 1999 учащихся в них. В некотором роде это эдакий выполненный за 74 года план социалистов по уничтожению религии. Вспомните, с чего они начинали, – свыше 77 тыс. церквей, около 1000 монастырей, более 100 тыс. клириков. Даже в сравнении со сталинскими 1940-ми эти цифры меньше более чем в два раза – как мы помним, в 1958 г. фракция «воинствующих атеистов» взяла верх над прагматичной «фракцией патриотов-государственников». Однако христианство, как крупнейшая религия в России, все равно сохранилось, во многом благодаря верности самих верующих, во многом – «неверности» социалистов собственным идейным установкам. В конце 2017 г. у РПЦ было 36878 храмов и иных помещений для богослужения по всему миру (900 из них – в дальнем зарубежье), 462 мужских и 484 женских монастыря, 39414 клириков. Это намного больше, чем в 1988 г., это больше, чем даже год назад. Римско-католическая церковь тоже смогла частично восстановить свою деятельность в