47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

Идти пришлось долго. Ничего похожего на людские поселения по обочинам видно не было. Опасность заблудиться удерживала от спуска с дороги. Через пару километров пути Максим увидел недалеко от дороги тусклые огни. По всему похоже, что это была хижина. Серьезной опасности люди, жившие там, представлять не могли. Воинственные повстанцы всегда уходили дальше от основных дорог, чтобы копить силы для террористических нападений на крайние поселения конфедератов. Близ магистралей внешних городов обычно жили либо бедняки, либо ждущие депортации. По сути, участь и тех, и других была одинаковой. Бедняки быстро подхватывали хронические заболевания и попадали в категорию подлежащих депортации.

Измазавшись в грязи по колено, Максим добрел до ветхой, покосившейся хижины. Окна ее сильно запотели от парового нагревателя, и разглядеть хозяев не представлялось возможным. Конвоир постучал в дверь. Послышались шаркающие шаги, и через минуту дверь открыл сгорбленный старик. При виде Максима дед вытянулся в струнку, лицо его выражало полнейший ужас.

– Здравствуйте, – промямлил он.

– Мне срочно нужна машина, – приказным тоном сказал конвоир.

– Я бы очень хотел вам помочь, но у меня нет машины. Я старый человек, мне не нужен автомобиль.

Максим пристально смотрел в глаза старику. Его взгляд был холодным и безразличным. Под этим годами выработанным взглядом хозяин хибары таял как лед весной. Он переминался с ноги на ногу, чесал подбородок и тщетно пытался отвести взгляд.

– Ты не впустишь меня, старик?

– Мое жилище слишком убогое, вы не найдете здесь уюта для себя.

Максим не стал спорить, а просто отодвинул старика в сторону. В хижине было тяжело дышать, пар заполнил одну из комнат, и зайти в нее было невозможно. Оставшееся помещение напоминало гостиную. Посередине стоял стол, накрытый дырявой скатертью, и три стула. Конвоир оглянулся и вопросительно посмотрел на семенящего сзади старика. Тот замер в ожидании вопроса, но агент только приподнял бровь.

– Стулья эти со старых времен остались. Дочь с мужем в город перебралась, а мне убрать недосуг.

Максим подошел к настенному ковру и остановился, разглядывая этот раритет. Такие ковры давно вышли из моды, в больших городах все перешли на футуристическое оформление помещений. Да и сам ковер опасно было вешать в таких условиях. Постоянная сырость не шла вещам на пользу. Максим резким движением дернул ковер вниз. Он не ошибся, за ним скрывался стенной проем, ведущий в темное, душное помещение. Из мрака послышались быстрые шаги. Конвоир рванулся вперед и очень скоро повалил кого-то на пол. Быстрым сильным ударом он заставил тело под собой обмякнуть. В этот момент раздался выстрел и зажегся свет. Стреляли явно наугад, поэтому и результат оказался соответствующим. Максим развернулся и увидел в проеме старика с двустволкой старой модели. Он не стал медлить и выстрелил в него из пистолета. Агенты поисково-конвойной службы не промахивались. Старик покачнулся и упал замертво. Максим лежал на женщине, рядом валялась переносная кроватка, из которой слышался детский плач. Конвоир поднялся и подошел к ребенку. Все было понятно: старик прятал дочь, подлежащую депортации с заведомо больным ребенком. Он, конечно, рассчитывал, что дом у дороги не вызовет никаких подозрений, тем более что у него наверняка есть сертификат о здоровье.

Женщина на полу еле заметно зашевелилась. Максим два раза легонько пнул ее ногой. Она тяжело перевалилась на спину и с ненавистью уставилась на обидчика.

– Все-таки вычислили.

– Рано или поздно вас бы нашли.

– У моего ребенка только порок сердца, это можно лечить. Почему вы не оставите нас в покое?

– Вы мне и не были нужны. Мне нужна машина.

– Зачем же вы…

– Благодарите отца, он отказал мне. Подходя к дому, я заметил на заднем дворе автомобиль. Не нужно было врать. Он и сейчас мог бы жить.

– Вы убили отца? – женщина молча заплакала.

– Мне пришлось. А теперь мне придется забрать и ребенка.

– Что?! – женщина попыталась вскочить, но нога конвоира надежно прижала ее к полу. – Прошу вас, нет!

– Это моя работа. Я не отступаю от правил, так спокойнее спать.

– Тогда убейте меня. Вы разом отняли все. Мне незачем больше жить, – на сей раз она зарыдала в голос.

Максим поднял кроватку и направился к выходу. Мать ребенка, не желая смириться с потерей, на коленях ползла за конвоиром, в бессилии протягивая к нему руки. Максим уверенно двигался ко входной двери, но дойдя до нее, неожиданно остановился и оглянулся. Женщина, истекая слезами и не в силах издать ни звука, простирала к нему руки. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, и только в глазах на секунду мелькнула едва заметная печаль. Он постоял пять секунд неподвижно, затем достал пистолет и выстрелил женщине в лицо.

* * *

Мелкий дождь превратился в ливень, Максим весь промок, как и кроватка с ребенком, который кричал не переставая. Конвоир не обращал на его страдания ни малейшего внимания. Машина разрушенной им семьи так и не завелась, по всему похоже было, что сел аккумулятор. Вариантов не было, нужно было идти назад к машине, чтобы взять груз с собой, в надежде на то, что вдвоем завести машину будет проще.

Приближаясь к «Доджу», Максим почуял неладное. На первый взгляд все оставалось по-прежнему, но выработанное годами чутье не могло его подвести. Он осторожно приблизился к пикапу, держа пистолет наготове. Темнота и мокрые стекла не давали разглядеть происходящее в салоне. Максим рывком открыл заднюю дверь и в ту же секунду рухнул на колени, получив сильный удар по затылку. Последней его мыслью перед потерей сознания было недоумение, каким образом к нему смогли подкрасться – его обостренный слух должен был уловить малейший звук. Так и не разобравшись в случившемся, конвоир провалился во тьму.

* * *

– Агент, у тебя вообще совесть есть? – этот вопрос стал первым, что услышал Максим, придя в себя.

Он огляделся. Его окружало помещение, похожее на тюремную камеру, не было только унитаза и умывальника. Похоже, это была переделанная комната, из которой убрали всю мебель и врезали решетку вместо двери. Максим лежал на импровизированных нарах, основой для которых и послужила ненужная дверь. Окон в помещении не было, а подсветкой служила тусклая лампочка. Напротив решетки сидел знахарь и, как всегда пристально, смотрел на пленника.

– Я многое могу понять, – продолжал Порохов, – но красть ребенка! У тебя что, другой работы не было? Или ты постоянно проявляешь инициативу? Не кажется ли тебе, что ты слишком увлекся своей вероломной работой?

Максим быстро оценил ситуацию: действие стимулятора еще не закончилось, он мог бы попытаться вырваться, но решетка отнюдь не выглядела хлипкой. Оставалось ждать, прикидывая, зачем его оставили в живых. «Лежачий полицейский», конечно, не был случайно забыт на дороге. Удивительно, почему он сразу не принял этого в расчет. С другой стороны, их маршрут был засекречен. Он и сам не знал, зачем нужно было ехать в Берлин. Ни одному здравомыслящему человеку не могло прийти в голову, что груз может направляться куда-либо, кроме Москвы. Или могло?!

– Надеюсь, ты не собираешься броситься на меня, ломая решетку, – знахарь, безусловно, угадал первую мысль Максима. – Здесь все сделано на славу. Кстати, тебе не интересно, почему мы не оставили тебя умирать на дороге или вовсе не убили? Молчишь? Ну, это не удивительно, ты еще под действием стимулятора. Ничего, скоро это закончится и у тебя не останется выбора. Ты снова станешь человеком, как мы. Со всеми нашими слабостями и физическими недостатками. А пока послушай. Ты, как и любой конвоир, не осведомлен о сложившейся сейчас ситуации. Ты маленький человек, которому и знать нужно мало. Именно поэтому твоя смерть нам не нужна. В отличие от вас, мы стараемся сохранить жизнь, когда это возможно. Те преступления против человечества, которые совершались твоими руками, имеют к тебе лишь косвенное отношение.

Порохов прокашлялся, вытер руки платком и приподнялся. Было видно, что его до сих пор мучили боли, вызванные долгим пребыванием в кандалах. Он старался активнее разминать конечности.

– Не скрою, – продолжил знахарь, расхаживая по небольшому коридорчику перед камерой, – ты для нас интересен. То, что с вами делают ваши стимуляторы, может пригодиться и нам. Если ты не заметил, тебя вырубил тебе подобный. Никто из простых смертных не смог бы подойти так аккуратно. Ведь так? Не удивляйся, твои собратья уже давно работают на нас, правда, еще в недостаточном количестве. Ты просто должен понять, что мало чем от нас отличаешься. Ведь не секрет, что стимуляторы не способствуют хорошему здоровью. Помнишь слабость, когда препарат перестает действовать? Ты ведь ни на что не способен в эти минуты. Твое сердце сильно сдает, и когда-нибудь оно остановится. Ты болен, как и мы.