47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

Первую зарплату я получил, разгружая короба с рыбой. Я быстро понял, что эти копейки меня не удовлетворят. Я даже не называл такие подачки деньгами. А вот первые деньги я заработал, когда мы с другом похитили заносчивую дочку хозяина рыбных магазинов, куда мои наниматели привозили товар. Мы спрятали ее в подвале доходного дома, которым владел вечно потный еврей Бахман. Там мы с Чико и снимали крохотную каморку. Чико был мексиканцем-нелегалом, он пек лепешки в местной тошниловке, которую лестно называли «мексиканским кафе». Бахман догадывался о том, чем мы занимаемся, но боялся что-либо сказать, считая нас членами банды. Он никогда ни во что не вмешивался, боясь потерять право спокойно жить в латинском квартале. Его все считали отличным хозяйственником и управляющим, поэтому закрывали глаза на его происхождение.

Дочку богатея звали Кендис, словно какую-то pindonga[30]. Первое время она орала на нас, ругая на чем свет стоит, потом поняла, что мы не шутники с балагана, и начала рыдать. Пока ее папаша собирал выкуп, она провела с нами довольно много времени. Мы никогда при ней не снимали полицейских масок и не называли настоящих имен. Под конец нашего совместного времяпровождения она стала совсем безвольной. Привело это все к тому, что Чико трахнул эту perras[31] под Hasta Siempre Comandante Che Guevara в исполнении Карлоса Пуэблы. Поговаривали, что потом она даже делала аборт. Мы хорошо нажились на ней, это помогло нам поверить в себя. Потом были другие похищения, кражи и даже одно ограбление банка. За это время мы не убили ни одного человека, и, возможно, поэтому Бог берег нас от провала. Кончилась моя штатовская одиссея тем, что на петушиных боях в гетто Чико схватился с каким-то especulador[32] на ножах и проиграл в первый и последний раз. Погоревав, я решил перебраться в более спокойную и медленную Канаду. А именно, памятуя о моих французских корнях, в Квебек. Там я приобрел небольшой магазинный бизнес. По иронии судьбы я стал торговать рыбой. Свои темные делишки я не бросил – я стал так называемым «подглядывающим». Услышу что-то то тут, то там, приду подсмотрю, сфотографирую, а потом выжму грешника до последнего цента. Свою деятельность я на время прервал, когда встретил Дениз. Маленькая, изящная, утонченная франко-канадка так глубоко проникла в мое прожженное сердце, что я решил вести честную жизнь. Но привычка взяла свое, и я продолжил – доил людей и складировал нечестные доходы у Феликса, которого волею случая занесло в Квебек. Нас было двое пуэрториканцев на многие мили вокруг, и мы инстинктивно держались друг за друга. Этому не помешал даже тот факт, что через некоторое время Дениз ушла от меня и стала спать с Феликсом. Я все понимал – Феликс работал на интернет-бирже и никогда не лез ни во что противозаконное. Она считала, что он не знал о моих делишках, и была не так уж и далека от истины. В то время я впервые попробовал зелье, которое вывела Лиса Далматова. С тех пор я превратился в гончую, идущую по следу вожделенного растения. Каждый раз во время курительных галлюцинаций, играя с хищником, который следил за мной откуда-то из глубины, я точно узнавал, где найти следующую порцию. Мои аппетиты росли, и в конце концов мой астральный нюх привел меня к самой Лисе. И вот я здесь – в притоне Большого Понтуса, жду Феликса, чтобы продолжить погоню, ведущую меня в никуда.

* * *

Феликс появился, когда я почти совсем оправился. Я сидел и пил пиво недалеко от выхода и сразу увидел вошедшего друга.

– Hola! El amigo![33] – Феликс весь сиял. Видимо, дорога сюда из Квебека далась ему легко.

– Hola. Быстрее ты, конечно, не мог?! – Феликс, как ни странно, не был особо силен в испанском, он родился в Денвере, и я перешел на английский.

– И так еле смог объяснить все Дениз.

– El amor es un veneno.[34]

– Решил рассчитаться, мучачо? – рядом образовался Понтус.

– В точку! Пройдем в мою комнату.

Лив-Грет уселась на мою кровать, а Понтус довольно потирал руки, стоя над колдующим со спортивной сумкой Феликсом.

– Ты очень приятный клиент, мучачо! Я подумываю, чтобы сделать тебе постоянную скидку.

– Tu m'as amené l'arme?[35] – я давно понял, что ни Понтус, ни его племянница не знают по-французски ни слова.

Феликс незаметно сунул руку в боковой карман сумки, и через секунду браунинг оказался у меня в руке. Щелкнул затвор, Понтус вздрогнул, а Лив-Грет стала отползать от меня по кровати.

– Спокойно, это не по ваши души! – я опустил пистолет.

Я мог бы убить обоих, чем немало порадовал бы многих обитателей притона. Особенно восторгался бы Гаррет – бывший жестянщик, а ныне законченный алкоголик, которого Понтус особенно часто трахал за достаточно скромные дозы виски. Но во всем были свои нюансы. Даже в грязном мире канадского захолустья есть свои правила и понятия. Понтус делал деньги как мог, не переступая грани дозволенного. В том, что он сумел меня облапошить, больше моей вины и стечения обстоятельств, мне нечего было ему предъявить.

Рассчитавшись, я сел на кровать и снял рубашку.

– Не хочешь меня бесплатно? – Лив-Грет подползла ближе.

– Да что-то не очень. Иди вниз к дяде!

– Как знаешь, зови если что.

Я аккуратно распорол шов на воротнике рубашки и достал оттуда самодельную сигарету – последний наркотический заряд, последняя ниточка, связывающая меня с моей доброй феей Лисой Далматовой.

– Опять в погоню? – Феликс грустно посмотрел на меня.

– Ты сам все знаешь.

– Я больше не нужен?

– Я бы не стал желать тебе такого.

– Сколько раз мне еще вытаскивать тебя из неприятностей? Может, мне пока остаться здесь?

– Этот притон даже у меня вызывает тошноту. Возвращайся к Дениз, ни о чем не думай! Я совсем близок к цели, твоя помощь мне уже вряд ли понадобится, и я боюсь, мы больше не увидимся. Ты же все знаешь!

– И я ничего не могу сделать?

– Глупый вопрос. Остатки денег можете забрать, если что.

– Знаешь, Дениз беременна.

– Поверь, хорошо, что не от меня…

Феликс развернулся и вышел из комнаты, не было нужды в словах. Через пару секунд послышались его быстрые шаги на покосившейся деревянной лестнице.

– Adiós, el compañero![36] – я чиркнул спичкой у самокрутки.

* * *

Я никогда не мог вспомнить даже примерно, что я видел или чувствовал во время наркотического прихода, зато я отлично помню, что творится, когда меня начинает отпускать. В этот момент хищник смотрит на меня из засады. Первый раз, когда я познакомился с хищником, это было забавно и даже возбуждающе. Меня занесло на чердак моей квартиры в Монреале. Я лежал на матах, оставшихся от предыдущего хозяина, и смотрел в скошенный потолок. Мне казалось, где-то там под крышей, рядом с высохшим осиным гнездом ждет мой хищник. Я представлял его как гибрид льва и саблезубого тигра. Его присутствие возбуждало и пугало, грело сердце и холодило кровь. Я словно поднимался над матами, двигался к логову хищника. Его присутствие манило, мне казалось, я должен слиться с ним, стать одним целым. Потом все кончилось и пришел голод. Голод, который поднял меня и бросил в улицу, бросил искать. И я нашел, через неделю я отыскал следующую дозу. Ею торговал пожилой алжирец. Мне не хватило денег – он просил слишком много. Он начал смеяться надо мной, называть меня нищим. Тогда я первый раз убил человека. Проклятый торгаш долго кашлял и харкал кровью, а из пробоины в легких лезли красные пузыри. Он подыхал у моих ног, а я раскуривал самокрутку.

В этот раз хищник стал ближе. Я умышленно не называю его зверем – он гораздо больше, чем зверь. Его величие и опасность придает мне сил. Сколько раз после заочной встречи с ним у меня случались поллюции! Это не сексуальное влечение, это миг блаженства – единства опасности и неизбежно растущей силы. И голод, голод, голод после. Голод и жажда охоты. Украинская проститутка с вырванным горлом, похотливая домохозяйка с ножом для колки льда во лбу, хоккейный тренер со вспоротым брюхом – вот неполный список тех, кто встал между мной и зельем Далматовой. Конечно, случалось, я покупал свою прелесть и не убивал продавца, им просто не стоило завышать цену!

В притоне Понтуса я наконец встретился с хищником. Сначала я почувствовал его дыхание, пьянящий запах свежего мяса и крови. Он дышал мне в лицо, а мне казалось, что вот-вот меня не станет. Казалось, он щелкнет клыками – и мое лицо превратится в кровавое месиво, но этот момент все никак не наступал. Мы стояли лицом к лицу, ожидание искрило – оно было прекрасно. Каждая клетка моего тела приятно вибрировала, меня тянуло к нему. Кожа словно отслоилась от живота, груди, лица – она тянулась к нему. Вот, вот, еще, еще, чуть-чуть… И вот мы закружились в бешеном танце. Меня не пугали преграды, мы порхали, разрушая, круша, уродуя. Это был танец-борьба, танец-огонь. Он клацал челюстями совсем рядом с моей шеей, но я плотно вцепился ему в глотку, я боролся, пока мышцы мои не ослабли, а ребра не были отбиты о стены. Тогда я выпустил его глотку, моя рука сползла, вымокшая от пота. В лицо ударило обжигающее дыхание, и я ослеп, а потом и отключился.