Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г. - Алексей Лебедев

Спрашивается: что же это было за Общество Любителей Духовного Просвещения в Византии былого времени?

Нижеследующие разъяснения, которые мы решаемся предложить благосклонному вниманию достопочтенного собрания, и составят собой ответ на этот вопрос.

Византийское Общество Любителей Духовного Просвещения по своему происхождению представляет явление глубокой древности. Оно создалось по мысли первого христианского и первого же византийского императора Константина Великого; этот христианский Император был его основателем. Биограф Константина, знаменитый Евсевий, говорил: «В часы досуга Константин сочинял речи, приноровляя их к потребностям народа, так как он считал своей обязанностью управлять подданными посредством наставлений и во все ^Ьое царство вводить разумность. Для этого он созывал собрания, Созывал сонмы святых и благочестивых мужей (т. е. лиц христианского исповедания) в царские чертоги. Речи, говоренные Константином, представляли ему множество случаев к богословствованию. Й многочисленные толпы слушателей, по замечанию того же Евсевия, спешили на эти собрания слушать философствующего государя».[1125] Так возникло Общество Любителей Просвещения в Византии. И нет ничего удивительного в том, что первый христианский император пришел к такой поразительной мысли, как основание в своем дворце Общества Любителей Духовного Просвещения. Константин совмещал в себе все качества просвещеннейшего христианина а проницательного руководителя христианского народа. Характеристика Константина Евсевием и собственное самосвидетельство этого государя дают нам понять, почему он ознаменовал себя указанным учреждением. Любимым его чтением была Библия; он ей посвящал в особенности ночи,[1126] как такое время, когда мысль не развлекалась ничем внешним. А разве углубленное чтение Св. Писания давало мало пищи для его любознательного ума, мало поводов к возникновению вопросов, напрашивавшихся на решение и раз. мышление? При изучении Св. Писания занимали Константина в особенности вопросы о ветхозаветных пророчествах и их исполнении.[1127] А разве это не такие вопросы, которые занимали, занимают и в будущем не перестанут занимать умы самых просвещенных богословов? Вся языческая древность с ее темными и светлыми сторонами глубоко интересовала Константина; он знал не только грубые заблуждения язычников, открытые и для поверхностного наблюдателя, но изучал лучших философов и поэтов языческого мира — Платона и Вергилия, и изучал в целях научно–богословских, именно для того, чтобы уяснить, в каких отношениях философские идеи Платона, несмотря на их возвышенность, далеко уступают учению христианскому и каким образом языческий мир приготовлялся к принятию Искупителя.[1128] Все такие вопросы, о которых необходимо размышлять много для того, чтобы уяснить их, и которые могут давать бесконечное множество тем для собеседований. Говорить ли о том, что общество образованнейших епископов, вроде Евсевия Кесарийского, составляло для Константина истинную потребность? Он и сам любил читать богословские сочинения лучших писателей своего времени и поощрял их к продолжению этого рода труда.[1129] Итак, Константин сделался основателем общества любителей просвещения не случайно, а потому что он чувствовал внутреннее признание положить почин похвальному делу. Он мог быть (и был) не только деятельнейшим представителем новосозданного общества, но и лучшим его украшением.

Все лучшие, просвещеннейшие и любознательнейшие из числа Константиновых преемников на троне византийском во все время существования христианской Византии, т. е. до половины XV в., следовали примеру первого христианского императора, покровительствовали и содействовали процветанию общества любителей просвещения. Императоры: Юстиниан Великий (527—565), Лев Мудрый (886—912), Константин Порфирогенит (912—959), Роман III (1028—1034), Константин Мономах (1042—1056), Алексей I Комнин (1081—1118), Мануил Комнин с сыном Алексеем (1143— 1183), Андроник Комнин (1183—1185), Андроник II Палеолог (281 —1332) — все они в той или другой мере содействовали оживлению и развитию деятельности византийского Общества Любителей Духовного Просвещения. Одни из них прославились заботами о науке и просвещении, желая в этом отношении подражать Антонинам, Марку Аврелию и Августу, окружали себя философами и риторами, любили с ними беседовать, некоторые из таких императоров на науку обращали больше внимания, чем на дела управления; ученые, принадлежавшие к этому кружку, исследовали в особенности трудные вопросы о сверхъестественных предметах;[1130] дворец таких императоров открыт был для образованнейших людей, между которыми можно было встретить и молодых, Начинающих ученых, и почтенных старцев, украшенных сединой.[1131] Другие из вышеперечисленных императоров считали, как вырахсаются византийские историки, «небесную философию» (т. е. богословскую науку и просвещение) делом важным и ценили весьма высоко, «воздавали похвалы красноречивым ораторам и, приближая ученых к своему трону, часто поощряли их дарами и удостаивали немаловажных почестей».[1132] С особенным отличием могут быть вспомянуты здесь имена двух византийских императоров — Мануила Комнина и Андроника II Палеолога. Их деятельность, в Особенности последнего из них, направленная ко благу Общества Любителей Просвещения, вероятно, не по случайным причинам, Изображена византийскими историками в чертах очень ярких. Q Мануиле один византийский историк говорит: «Св. Писание задавало ему многие трудные для понимания вопросы, и он, доискиваясь их решения, собирал к себе и спрашивал всех, кто отличался ученостью».[1133] В царский дворец при Мануиле, по его изволению, с указанной целью приходили «сонм архиереев и все отличавшиеся ученостью».[1134] Описывая эти собрания, историк членов этих собраний именует людьми, «любящими заниматься божественными догматами»[1135], т. е. прямо называет их любителями духовного просвещения — термином, которым обозначаются и члены нашего общества. Другой византийский историк дает очень обстоятельные сведения о любительских собраниях при Андронике Палеологе и Ив находит достаточно слов, чтобы восхвалить покровителя этих собраний — Андроника. Пусть эти похвалы преувеличены,[1136] не беда.

Они во всяком случае свидетельствуют, что члены этих собраний, —_ а историк сам был деятельным членом их — исполнены былц горячих симпатий и благодарности к тому, кто имел возможность поощрять и поощрял тогдашних любителей просвещения. По словам историка, к Андронику в его чертоги люди науки «стекались подобно потокам; они постоянно окружали его, как Пифагора его ученики».[1137] Собрания ученых людей около Андроника напоминают историку все то лучшее, что прославило эпоху классической образованности, — напоминают ему об Академии, т. е. философской школе философа Платона, о Лицее, т. е. ученой аудитории Аристотеля, и Стое, т. е. философской школе стоиков. Дворец Андроника, по словам историка, «справедливее всего было бы назвать жилищем всевозможного образования». Он же называет царские чертоги Андроника, столь доступные для ученых, желавших состязаться в знании и раскрытии научных истин, называет «превосходнейшей гимназией умственного обучения и полем для состязания людей ученых».[1138] И как бы недоумевая, каким бы именем точнее обозначить круг ученых, собиравшихся и действовавших во дворце царя, историк называет его наконец «митрополией мудрости, акрополем учености». Членов ученого Андроникова кружка этот историк именует «любителями просвещения»,[1139] — а это‑то наименование принято и у нас; правда, он не прибавлял эпитета: духовного просвещения, но это само собой разумеется, в Византии просвещение и наука имели строго религиозный характер.

Местом заседания византийского Общества Любителей Духовного Просвещения большей частью был царский дворец. Так было при основателе этого общества, так оставалось и впоследствии. Кстати, скажем несколько слов о византийском дворце Константина Великого, в котором происходили при нем заседания описываемого общества. Как скоро мы узнаем, чем был дворец, построенный Константином, то придется согласиться, что лучшего места для открытия и первоначальной деятельности Общества Любителей Просвещения и придумать было невозможно. Дворец Константина был так устроен и обставлен, что он как будто бы и предназначался сделаться прибежищем для лиц, ищущих христианского просвещения. Этот дворец был совсем не тем, чем были дворцы прежних государей римских. Здесь не слышно стало праздной «болтовни», здесь слышатся теперь «гимны славословия Богу», священники сообщают тон придворной жизни. Даже придворная прислуга и лейб–гвардия отличаются правилами христианского благочиния и проникнуты благочестивым настроением. Разумеется, сам хозяин чертогов озаботился о том, чтобы слуги царские и телохранители были взяты из числа лиц, достойных быть вблизи благочестивого венценосца. Это были люди лучших нравственных качеств. Украшения дворца и те сделались вестниками, что в нем живет христолюбивый государь. Одна из лучших палат дворца украшена была драгоценной мозаикой в христианском вкусе. Здесь «в вызолоченном углублении потолка, в самой середине его сделано было из драгоценных камней и золота великолепное изображение знамения страданий Христа». Каждый, поднимавшийся по ступеням крыльца, ведшего во дворец, сейчас же мог заметить, что он всходит в ясилище царя–христианина. Над дверьми царских палат утверждена была картина, сделанная из воска и расписанная цветными красками. Картина изображала следующее: лик императора, над головой его крест, а под ногами его дракон, низвергающийся в бездну. Она, картина, указывала на победу Константина над врагами христианства, действовавшими под влиянием тайного врага рода человеческого. Картина с умыслом поставлена была на внешней стороне дворца — «на показ всем», чтобы все знали, что владыка Римской империи ревностный христианин.[1140] Дворцы христианских преемников Константина по убранству и обстановке мало чем отличались от описанного дворца Константинова — и потому могли быть и были наиболее желанными местами для заседаний византийского Общества Любителей Просвещения. Кроме столичных царских чертогов местами для заседания этого же общества служили летняя царская резиденция за городом,[1141] патриаршие палаты,[1142] более удобные помещения у частных просвещенных лиц столицы,[1143] школьное здание, если школа находилась в ведении знаменитого ученого богослова.[1144] Во дворцах для заседания Общества Любителей Просвещения назначалась определенная зала, как это было во дворце Константина Великого. Здесь один из чертогов сделался, по выражению Евсевия, «обычной аудиторией» этого императора.[1145] Что касается слушателей, собиравшихся на рассматриваемые собрания, то состав их был очень разнообразен. Сюда принадлежали епископы,[1146] царские родственники, члены синклита, придворные особы, ученые разного рода,[1147] наконец, народ столичный, всегда любопытный и очень интересовавшийся словесными состязаниями. Собрание слушателей было иногда чрезвычайно велико.[1148]