Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г. - Алексей Лебедев

Византия пала потому же, почему и человек в возрасте 70–80 лет умирает, истощившись умственно и физически. Византия не могла быть птицей фениксом, потому что она не приготовила жертвенника, на котором она имела бы возможность согревать охладевающую кровь.

Византия пала, Константин XI умер, положив жизнь свою за отечество. Турки овладели Константинополем. Вслед за тем произошло то, что обыкновенно происходило в средние века в подобных случаях: часть жителей Византии разбежалась, часть захвачена в плен и продана в рабство, имущества были расхищены, насилия всякого рода встречались на каждом шагу. Но описывать это не представляет интереса. Все это не ново под луной. Упомянем разве только о судьбе, постигшей храм Св. Софии — это «земное небо», по выражению историка Францы, «эту новую небесную твердь, эту колесницу херувимов, этот престол славы Божией». Софийский храм лишился всех благочестивых приношений, которые притекали сюда в течение стольких веков; его золотые и серебряные украшения, сосуды и церковные облачения были взяты для житейского употребления; после того как с икон было снято все, что могло иметь цену в глазах хищников, полотно или дерево их или разрывалось на куски, или разламывалось, или сжигалось, или бросалось под ноги, или шло в конюшнях и кухнях на самое низкое употребление. Наравне со Св. Софией, по важности потерь, должна быть поставлена утрата византийских библиотек; совершенно исчезло, как рассказывают, сто двадцать тысяч манускриптов, десять томов можно было купить за один золотой и за такую же низкую цену полные собрания сочинений Аристотеля и Гомера.[1120] Беспорядок и грабеж начались в Константинополе с первого часа достопамятного 29 мая 1453 года (день падения Византии) и продолжались до восьмого часа того же дня, когда сам султан Магомет II торжественно отправился в Софийский храм. По его приказанию этот храм, важнейшая из святынь Восточной церкви, был превращен в мечеть. Кресты были разбиты или сняты, а стены, которые были прежде покрыты живописью и мозаикой, вымыты, замазаны и оставлены без украшений.[1121]

Катастрофа, постигшая Византию, оплакана была современной Европой. Одни поплакали, потому что любили слезы, другие поj плакали, потому что умели плакать элегантно, в изящных ораторских речах (Эней Сильвий). Но едва ли кто плакал искренно и от души. Что большая часть лиц, проливавших слезы по случаю падения Византии, плакали или лицемерно, или для парада, это моясно видеть из того, что некоторые из плакальщиков могли бы оказать помощь Византии и посущественнее слез, но не оказали. Современник события, герцог Бургундский Филипп, так расчувствовался при известии о погибели Византии, что, собрав рыцарей и баронов, дал вместе с ними торжественную клятву в том, что он возьмет на себя подвиг священной войны с турками. Герцог и его рыцари поклялись в этом случае Самим Богом, Богородицей Девой, дамами и (horribile dictu!) фазаном. Но и клятва на самом фазане скоро была забыта[1122]… Некоторые из европейских современников даже порадовались событию падения Византии: благочестивые католики в катастрофе, постигшей Византию, увидели перст Божий, наказующий греков за непризнание латинского filioque. Также и папа Николай V порадовался этому событию, ибо он за несколько лет предсказал падение Византии и был очень доволен, что пророчество его сбылось.[1123]

Значит, о похоронах поговорили, как о новости, а потом вскоре И забыли.

Падение Константинополя было так давно, что пора бы наступить другому событию — освобождению этого великого города из рук недостойных его обладателей — турок.

VII. Приложение

Общество Любителей Духовного Просвещения в Византии давнего времени[1124]

Полагаю, что из числа членов Общества Любителей Духовного Просвещения не мне одному представляется интересным вопрос: не было ли когда‑либо в прежние времена какого‑либо учреждения, которое по своим задачам и целям было–бы более или менее похоже на наше Общество?

Не имея ни желания, ни интереса допрашивать историю христианских народов всех стран, чтобы допытаться, не было ли там чего‑либо подобного, обратим наше внимание лишь на прошедшую историю христианской мысли и просвещения на Востоке, точнее, в древней христианской Византии, с которой наша церковная жизнь, как всем известно, связана очень тесными историческими связями. Само собой понятно, намеченный нами вопрос только потому мы и задаем себе, что наперед уверены: он не останется для нас без определенного и положительного ответа. Да, христианская Византия давнего времени, озарившая наше отечество светом христианства, могла дать и готовый образец такого общества, которое известно у нас, в наше время под именем Общества Любителей Духовного Просвещения.

Конечно, было бы напрасно искать в истории древней Византии полный прототип нашего Общества, какое‑либо учреждение с таким же уставом, правилами, с подобным же составом членов, с таким же объемом и характером деятельности, как наше Общество. Известно, что история не повторяется. Но все же там можно найти нечто, как нам кажется, очень похожее на то, что есть у нас.

Во все время существования Византийской империи там было много образованных лиц, которые хотели делиться с другими тем, чем были богаты они — своими христианскими знаниями, хотели доискиваться определенного решения более серьезных современных богословских вопросов, хотели служить распространению духовного просвещения в обществе — и для достижения этих стремлений устраивали более или менее публичные собрания, в которых читалось то, что теперь называется рефератами, поучениями, трактатами, речами; в связи с этими рефератами, речами, или же независимо от того, здесь происходили словесные состязания, жаркие диспуты. Эти собрания во многом отличались от нашего Общества, они были гораздо и несравненно торжественнее, чем собрания нашего Общества, но не имели регулярности, строгой оформленности, определенного состава членов, субординации — и вообще энергия деятельности указанных собраний зависела от многих случайностей, то возбуждавших, то парализовавших эту энергию, так что собрания могли или очень часто открываться или даже совсем закрываться на более или менее продолжительное время. Но во всяком случае несомненно, в древней Византии люди образованные показывали, Как мы сказали, значительную ревность к насаждению и утверждению духовного просвещения в публике; там созывались собрания, имеющие некоторое сходство с собраниями нашего Общества по своим задачам и целям, — одним словом, существовало то, что мы можем, не насилуя истории, назвать Обществом Любителей Духовного Просвещения.

Спрашивается: что же это было за Общество Любителей Духовного Просвещения в Византии былого времени?

Нижеследующие разъяснения, которые мы решаемся предложить благосклонному вниманию достопочтенного собрания, и составят собой ответ на этот вопрос.

Византийское Общество Любителей Духовного Просвещения по своему происхождению представляет явление глубокой древности. Оно создалось по мысли первого христианского и первого же византийского императора Константина Великого; этот христианский Император был его основателем. Биограф Константина, знаменитый Евсевий, говорил: «В часы досуга Константин сочинял речи, приноровляя их к потребностям народа, так как он считал своей обязанностью управлять подданными посредством наставлений и во все ^Ьое царство вводить разумность. Для этого он созывал собрания, Созывал сонмы святых и благочестивых мужей (т. е. лиц христианского исповедания) в царские чертоги. Речи, говоренные Константином, представляли ему множество случаев к богословствованию. Й многочисленные толпы слушателей, по замечанию того же Евсевия, спешили на эти собрания слушать философствующего государя».[1125] Так возникло Общество Любителей Просвещения в Византии. И нет ничего удивительного в том, что первый христианский император пришел к такой поразительной мысли, как основание в своем дворце Общества Любителей Духовного Просвещения. Константин совмещал в себе все качества просвещеннейшего христианина а проницательного руководителя христианского народа. Характеристика Константина Евсевием и собственное самосвидетельство этого государя дают нам понять, почему он ознаменовал себя указанным учреждением. Любимым его чтением была Библия; он ей посвящал в особенности ночи,[1126] как такое время, когда мысль не развлекалась ничем внешним. А разве углубленное чтение Св. Писания давало мало пищи для его любознательного ума, мало поводов к возникновению вопросов, напрашивавшихся на решение и раз. мышление? При изучении Св. Писания занимали Константина в особенности вопросы о ветхозаветных пророчествах и их исполнении.[1127] А разве это не такие вопросы, которые занимали, занимают и в будущем не перестанут занимать умы самых просвещенных богословов? Вся языческая древность с ее темными и светлыми сторонами глубоко интересовала Константина; он знал не только грубые заблуждения язычников, открытые и для поверхностного наблюдателя, но изучал лучших философов и поэтов языческого мира — Платона и Вергилия, и изучал в целях научно–богословских, именно для того, чтобы уяснить, в каких отношениях философские идеи Платона, несмотря на их возвышенность, далеко уступают учению христианскому и каким образом языческий мир приготовлялся к принятию Искупителя.[1128] Все такие вопросы, о которых необходимо размышлять много для того, чтобы уяснить их, и которые могут давать бесконечное множество тем для собеседований. Говорить ли о том, что общество образованнейших епископов, вроде Евсевия Кесарийского, составляло для Константина истинную потребность? Он и сам любил читать богословские сочинения лучших писателей своего времени и поощрял их к продолжению этого рода труда.[1129] Итак, Константин сделался основателем общества любителей просвещения не случайно, а потому что он чувствовал внутреннее признание положить почин похвальному делу. Он мог быть (и был) не только деятельнейшим представителем новосозданного общества, но и лучшим его украшением.