Рейтинговые книги
Читем онлайн Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах - Валерий Ледяев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 134

Как и в любом солидном исследовании власти в городских сообществах, в исследовании Ферман уделяется значительное внимание анализу широкого набора факторов (предпосылок), определяющих возможности, характер и специфику формирования режимов в двух городах. В процессе анализа Ферман убедительно демонстрирует, каким образом различия в демографической композиции населения, динамике экономических и политических процессов способствовали складыванию режимов с разными доминирующими аренами, конфигурациями ключевых акторов и политико-культурными практиками.

Анализируя демографические характеристики двух городов, Ферман выделила общую для них тенденцию к снижению численности населения[431]. Однако в остальном демографические характеристики городов оказались существенно различными. Среди них Ферман выделяет степень гомогенности/диверсификации расовой композиции и степень

стабильности/изменчивости городского населения. В Чикаго расовая структура населения гораздо более диверсифицированная, чем в Питтсбурге[432]; при этом рост цветного населения – значительно интенсивнее, а дислокация – компактнее. Как следствие, роль расового фактора в Чикаго и Питтсбурге оказалась различной. В Чикаго расовый конфликт стал «определяющей характеристикой политической системы»; более всего он проявил себя в жилищной политике, образовании и, особенно, в электоральных процессах. Изменение состава населения существенно усилило давление на рынок жилья. После того как были отменены территориальные ограничения на проживание, черный средний класс стал стремительно покидать гетто; поэтому многие районы Чикаго оказались «черными». В общественных школах белые все более становились меньшинством. В результате в общественном сознании (белых) постепенно усиливалось ощущение опасности расовых изменений и нарастала тревога за будущее («дело времени»). Расовое и этническое[433] разнообразие обусловливало постоянную борьбу между группами за «кусок уменьшающегося пирога», а культурные и языковые проблемы стимулировали стремление к контролю над институтами социализации. Таким образом, демографические изменения в Чикаго стали источником нестабильности и конфликта, которые отразились в ужесточении электоральной борьбы и затрудняли формирование прогрессивных коалиций.

Питтсбург хоть и не представлял собой идеал расовой интеграции, но в нем не было настолько очевидных сегрегационных тенденций. Черные районы – менее многочисленные и менее пересекающиеся с белыми – не создавали (у белых) такого ощущения «черного вторжения», как в Чикаго; при этом соседская идентификация афроамериканцев часто превалировала над расовой и тем самым снижала роль расовой темы в политической повестке дня и расового признака как основания политической мобилизации [Ferman, 1996: 20–28][434].

Экономические тенденции в развитии Чикаго и Питтсбурга также имели ряд общих моментов и при этом существенно различались, что в итоге сказалось на формировании режимов и потенциала прогрессивной политики. Оба города стремились стать постиндустриальными; сокращение производственной сферы и рост сферы обслуживания вызвали изменения, благоприятные для одних категорий населения и болезненные для других. Существенное влияние на ситуацию в обоих городах оказали упадок сталелитейной индустрии и рецессия 1980-х годов: потери рабочих мест, разрушение соседств, неравномерное распределение выгод и издержек среди населения (наибольшие тяготы несли бедные и меньшинства). В Питтсбурге экономический кризис был более глубоким, чем в Чикаго, в силу менее дифференцированной экономики, однако его политические последствия оказались не такими заметными. Во-первых, значительная часть экономического потенциала Питтсбурга дислоцировалась за пределами города, тогда как в Чикаго – в самом городе, что сделало тему деиндустриализации в Питтсбурге менее острой, чем в Чикаго. Во-вторых, районы Питтсбурга, в которых произошло сокращение производства, были в значительной степени географически и социально изолированными от остальной части города. В-третьих, экспорт рабочей силы Питтсбургом позволил заметно снизить уровень безработицы, который в силу этого оказался ниже, чем в Чикаго [Ibid.: 28–31].

Другое отличие в экономическом развитии городов заключалось в том, что в Питтсбурге произошло существенное ослабление корпоративного сектора, отразившееся на корпоративной культуре: трудные для корпораций времена вынудили руководство многих из них отказаться от гражданской деятельности, обратив внимание на свои внутренние проблемы и фактически потеряв интерес к городской политике. В Чикаго корпоративное сообщество никогда не занимало лидерских позиций в городской политике и потому не понесло таких значительных символических и легитимационных издержек, как в Питтсбурге [Ibid.: 31–32].

В политической жизни обоих городов на протяжении длительного времени доминировали сильные и влиятельные политические машины[435]. Прослеживая их эволюцию, Ферман показывает, что, имея схожие изначальные основания и ресурсы власти, политические машины в Чикаго и Питтсбурге приобрели разные векторы развития. В Чикаго политическая машина не желала делиться властью с иными акторами и всячески сопротивлялась изменениям в структуре и характере принятия решений, стремясь к контролю и над электоральным процессом, и над формированием городской политики (модель «социального контроля» по Стоуну). Поэтому сокращение доступных ей ресурсов и снижение уровня поддержки со стороны значительной части электората она пыталась компенсировать более активными символическими практиками, встав на защиту интересов белого населения города и тем самым резко усилив конфликт в политической системе. В Питтсбурге машина столкнулась с теми же вызовами, но отреагировала на них иначе: она пошла на уступки некоторым акторам и институтам, тем самым начав медленное отступление от своего тотального господства в городской политике. Появление сильной гражданской арены создало условия для формирования модели «социального производства»; последнее обстоятельство, как мы увидим далее, сыграло едва ли не решающую роль в том, что соседства в Питтсбурге оказались интегрироваными в режим, тогда как в Чикаго этого не произошло [Ferman, 1996: 32–33].

В целом развитие Питтсбурга оказалось более стабильным в отношении не только состава населения, но и структуры элиты. В городе всегда было сильное бизнес-сообщество, которое постоянно воспроизводило группу неформальных лидеров; устойчивым оставалось и лидерство в политических и соседских организациях. Чикаго, напротив, был резко разделен по расовому признаку, а бизнес-сообщество фрагментировано. Относительная стабильность Питтсбурга позволила элитам города быть более гибкими по отношению к новым процессам, тогда как чикагские лидеры постоянно ощущали потребность контролировать меняющееся окружение в своих интересах [Ibid.: 16, 50].

Общий вывод, который делает Ферман по итогам анализа демографических, экономических и политических изменений в двух городах, состоит в том, что в Питтсбурге они стимулировали формирование отношений сотрудничества между различными акторами городской политики и готовность элит адаптироваться к изменяющимся условиям. Эти процессы были в целом благоприятными для соседских организаций, получивших возможности реализовать свои цели. В Чикаго изменения подвигли элиты к сопротивлению новым тенденциям; в этой ситуации соседские организации оказались в числе главных проигравших [Ibid.: 43].

В результате в Чикаго и Питтсбурге сформировались режимы хотя и относящиеся к одному типу (развития), но существенно различающиеся по целому ряду взаимосвязанных характеристик – составу, целям, доминирующей арене, политико-культурным основаниям, конфигурации властных отношений и др.[436] (см. табл. 1) [Ibid.: 137].

Таблица 1

Правящие режимы: Питтсбург и Чикаго

В Чикаго доминировали политические элиты, что во многом объясняется центральным положением электоральной арены в городской политике. Обладая ресурсами мобилизации и возможностями контролировать основные публичные структуры власти, они использовали политическую машину для воспроизводства и укрепления своего влияния. Стремление политических элит к сохранению доминирующего положения, поддерживаемое свойственной электоральной арене логикой борьбы, привело к утверждению практик вытеснения потенциальных соперников и (или) воспрепятствования их появлению. Социальная и политическая раздробленность Чикаго[437] стимулировала политических лидеров (мэров города) укреплять свою персональную власть, сохраняя фрагментированную структуру политического управления. Наиболее ярко это проявилось в период нахождения у власти мэра Ричарда Дейли (1955–1976), при котором режим окончательно сформировался.

1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 134
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах - Валерий Ледяев бесплатно.

Оставить комментарий