Cага о Бельфлёрах - Джойс Кэрол Оутс

— Ненавижу, когда ревут, — бормотал парень. — А хочешь, чтобы я вас всех вот так… — Он снова дернул рукой, и на этот раз свернул котенку шею. Котенок взвизгнул и, вероятно, выпустил когти, потому что парень выругался и отшвырнул котенка в ручей — легко, будто камень кинул, — и тот, рыжее пятно посредине ручья, тут же ушел под воду. Все произошло так стремительно, что девочки даже не сразу осознали случившееся. Этот мерзкий парень убил котенка, свернул ему шею и выбросил в ручей… И он что-то говорит про малышку, он заберет малышку, и что ему надо от Иоланды?..

— Пошли купаться. Или давай туда, — парень мотнул головой в сторону стоявшего неподалеку на холмике заброшенного сарая. — Только ты да я, Иоланда. Все остальные пускай проваливают… А то я им всем шеи посворачиваю, хочешь, а? Так что кончайте скулить!

Было ясно, что он и сам боится. Его еще не огрубевший голос срывался от муки, от наглости, от невыразимого гнева. От нетерпения он топтался на месте, пританцовывал, его ботинки всё приближались к ногам девочек, он будто дразнился. Вот он протянул руку и коснулся волос Иоланды. Запустил руку ей в волосы и стиснул пальцы. Лицо его засияло — уродливая улыбка исчезла, теперь он просто смотрел на Иоланду. После долгого молчания парень проговорил, тихо, запинаясь:

— Вон тот сарай… мы с тобой… только на минутку… Иоланда… Иоланда Бельфлёр… На минутку…

— Сарай! Какой еще сарай! Где сарай… — прошептала Иоланда.

Парень показал пальцем ей за спину.

Иоланда засмеялась и, заслонившись от солнца ладонью, обернулась. Да, неподалеку действительно стоял сарай — один из тех, где прежде сушили хмель. Сейчас он весь прогнил и грозил вот-вот обрушиться, а на просевшей крыше зеленела трава и даже росли несколько тоненьких кленов.

— А, там… Сарай… — проговорила Иоланда.

Он потянул ее за волосы. Сильно. Еще сильнее. И стал вновь топтаться на месте, наступая Иоланде на ногу, подталкивая ее коленом. Иоланда, словно покорный щенок, не сопротивлялась, а когда его пальцы вцепились ей в волосы, не закричала.

— Хочешь, я вернусь сюда, вернусь как-нибудь ночью, я приду ночью и придушу вас всех, сверну всем Бельфлёрам башку и выкину в ручей, — тихо бормотал парень, прижимаясь к Иоланде, — хочешь, я…

— Нет, — ответила Иоланда, — нет, я согласна. Я пойду с тобой.

— Пойдешь со мной?

— Кристабель! — неестественно громко сказала Иоланда. — Отведи Джермейн домой. И оставайтесь там. Всё в порядке. Я пойду с ним. Все хорошо… Солнышко, не плачь, пожалуйста. Лучше мы его послушаемся, ладно? И тогда все будет хорошо. Поняла?

Кристабель поняла. Кажется, поняла. Хотя Джермейн была уже чересчур тяжелой, Кристабель взяла ее на руки и прошла так несколько ярдов, но потом опустила малышку на землю и повела за собой.

С улыбкой на мокром от слез лице она помахала на прощание Иоланде и парню. А Иоланда помахала ей в ответ. Парень стоял рядом с ней, по-прежнему запустив руку ей в волосы. Он был очень высоким, а кепку надвинул так низко на лоб, что голова теперь выглядела непропорционально маленькой. Эту кепку Кристабель запомнила — серая, с выцветшей надписью, то ли черной, то ли бордовой, и потертым козырьком. Она запомнила странную дерганую усмешку, водянистые глазки и словно повисшее в воздухе напряжение, как будто они стояли на готовом к извержению вулкане. И еще она запомнила неестественно прямую фигуру Иоланды. Ее спокойствие. Невероятное спокойствие! Она крепко стиснула зубы, чтобы те не стучали и по-кукольному широко распахнула глаза…

— До свидания! Я скоро вернусь! Позаботься о Джермейн! Успокой ее! Всё в порядке! Всё в порядке! — кричала Иоланда.

Конечно же Кристабель побежала звать на помощь — схватив малышку за руку, она бросилась к озеру, где купались мальчики, и сейчас они почти все собрались на мостках и успели одеться. Первым ее крики услышал Гарт.

Похоже, кто-то напал на Иоланду — или увел ее — и хочет утопить в ручье? — ее бросили в ручей? Или утащили в старый сарай?

Мальчики побежали вдоль берега, но никого не нашли, поднялись наверх — и там, в сарае, обнаружили Иоланду с тем парнем — Иоланду в разодранном платье, с голыми маленькими грудками, с гримасой ужаса на лице. «Остановите его! Помогите!» — кричала она.

Она вырвалась из рук мальчишки, тот отпрянул и замер, разинув рот от изумления: он смотрел на Гарта, Альберта и Джаспера так, словно не верил собственным глазам. Гарт узнал в нем одного из Доунов — сына фермера-арендатора — и заозирался, выискивая подходящий камень. «Не выпускайте его! Убейте его! Убейте его!» — выкрикивала Иоланда. Хотя Гарт в ее помощи не нуждался, она схватила его руку, подтолкнула вперед и даже ударила кулачком по плечу. «Убей его! — кричала она, а кудри разметались у нее по лицу. — Пускай он умрет!»

Так и случилось.

Не прошло и десяти минут, как сарай заполыхал. Кто-то из мальчиков чиркнул спичкой — и вот развалюха уже в огне. (Вот только кто из них? Джаспер утверждал, что видел спичку в руках своего брата Луиса, Луис это отрицал и валил на Гарта, а Гарт на Дейва. Дейв же выворачивал карманы и божился, что носит спички не в карманах брюк, а в нагрудном кармане, а рубашку он оставил на мостках и вообще он, кажется, видел спичку в руках у Альберта.)

Они закидали Доуна камнями, орали и свистели, двое встали у двери сарая, остальные швыряли в окна камни (некоторые тяжелые, почти неподъемные), щебенку, гравий, куски засохшей земли и навоза, даже ветки, даже ржавые железяки, отломанные от старых сельскохозяйственных машин — швыряли всё, что попадалось под руку, всё, что могло причинить боль. Иоланда, все еще в неприбранной одежде, полуголая, в исступлении бегала от окна к окну, бросала камни и в исступлении кричала — голос ее сделался вдруг совершенно незнакомым: «Убейте его! Грязная тварь! Грязная тварь! Он недостоин жить!»

Доун, всхлипывая, с рассеченным лбом и залитой кровью щекой, повинуясь инстинкту, забился в угол и закрыл руками голову.