Четвертый Рим - В. Галечьян

— Питер — город большой, только спрятаться в нем негде приезжим людям, — усмехнулся боевик. — Обговорите плату за каждую голову, а мы пока начнем поиски. Думаю, дальше отеля эти хлопцы не уйдут. А уйдут, найдем хоть и под землей. А сейчас лучше нам очутиться подальше от этого осинового гнезда. Когда я смотрел план здания, то обратил внимание на пожарный выход. С последнего этажа по нему можно перебраться на соседнюю крышу.

Как только собеседники вышли, братья соскочили с подоконника.

— Мы должны держаться за ними, — сказал шепотом Луций, — но себя не обнаруживать. Любыми способами надо выбраться из дворца. Иначе замучат немцы.

Осторожно крадясь за гулко топающими по этажу заговорщиками, братья выбрались на последний этаж и нашли пожарный выход. Узкая лесенка таилась в тесном промежутке между двумя домами, так что, спустившись на несколько ступеней, можно было без особого труда перелезть на крышу более низкого соседнего здания. Мальчики осторожно выглянули вниз и увидели, как Топоров, к тому времени спустившийся ровно на один этаж, перелезает с лестницы на крышу. Второй заговорщик, который вылез раньше, уже стоял, опершись о трубу, и ждал его, не делая, впрочем, никаких попыток помочь. Когда Топоров к нему присоединился, он протянул длинную руку и помог тому пролезть в чердачное окно. Затем сам ловко спрыгнул внутрь чердака.

Братья, проделав те же самые манипуляции, очутились на чердаке соседнего здания и, чуть-чуть выждав, спустились в другой двор, который через черные ходы и какие-то внутренние садики довел их до тихой улицы, куда вовсе и не доносилась суета вокруг дворца князя Юсупова.

У братьев еще оставалось порядочно денег и одежда их совершенно не пострадала, так что они решили в отель не ходить, а понаблюдать за ним со стороны. Если же неожиданно они выяснят, что за ними слежки нет, тогда Луций рискнет пробраться в номер и забрать оттуда остальные деньги, потому что ясно было, что иначе они совсем пропадут.

Не подвергаясь более никаким преследованиям, дошли они до Исаакиевской площади и устроили себе наблюдательный пункт прямо с угла Почтамтской улицы. Однако простояв несколько минут, они поняли, что так только привлекут к себе внимание, кроме того, у Луция возник вообще замечательный план. Отведя брата к Медному всаднику, он поймал по благоприобретенной лихой петербургской привычке такси и велел его ждать в машине.

— Не волнуйся, — сказал он Василию, — я не пойду в наш номер. Глупо было и предполагать, что кто-то караулит нас у входа. Естественно, наблюдатели стоят в фойе гостиницы и на нашем этаже. Я постараюсь пробраться в номер Пузанского и забрать его деньги. Риск, конечно, большой, но, во-первых, денег у него гораздо больше, чем у нас, а во-вторых, ему-то они уже явно не пригодятся. Жаль его, он так любил поесть и выпить и за это поплатился.

Подъехав к «Англетеру», юноша схитрил и не пошел через главный вход. Он обогнул здание гостиницы со стороны Большой Морской и вошел в небольшой косой двор, образованный двумя домами. Двор был забит продуктовыми машинами, и на юношу никто не обращал внимания. Он зашел в подъезд, с которого начинался один из черных ходов в гостиницу, и тут Луция ждала удача. На перилах лежал довольно чистый белый халат, снятый, видимо, ненадолго кем-то из низшего персонала ресторана.

Не тратя времени даром, юноша натянул его и уже уверенно, не скрываясь, стал подниматься наверх. Попадавшиеся навстречу люди бросали на него равнодушные взгляды, не интересуясь, куда направляется молодой повар. Так он прошел безо всяких сюрпризов два этажа и вдруг резко шагнул в открывшийся ему проход, который, как он и предполагал, привел его в широкую прихожую, откуда расходились коридоры по этажу. Шагнув по одному из них, он уже через несколько минут был у номера учителя. Видимо, наружное наблюдение было организовано плохо или здесь его никто не ожидал, потому что у двери никто не стоял. Теперь оставалось каким-то способом открыть замок, а Луций не сомневался, что сумеет с этим справиться.

2. БЕЛАЯ НОЧЬ

Слабое жужжание донеслось из соседнего номера, дверь в который была полуоткрыта. Луций осторожно просунул в нее голову и увидел горничную в синем фартуке и белой кофточке, которая, стоя к нему спиной, выгуливала по ковру маленький красный пылесос. И тут Луций обратил внимание на связку ключей, небрежно свисающую из замка двери. Выждав момент, он ловко вытащил связку, так что ни один ключ не звякнул, и тотчас отыскал ключ с номером двести сорок пять. Осторожно отсоединил его от остальной связки, а ключи аккуратно положил на коврик перед дверью, не рискуя вставлять в замочную скважину.

Таким образом путь в номер был открыт, и Луций не замедлил им воспользоваться. Не раздумывая, он открыл дверь в номер Пузанского и вошел. Потом закрылся на ключ изнутри и огляделся. Громадная комната вся была в осколках посуды, обрывках белья и одежды. Казалось, по ней прокатился смерч. Похоже, он опоздал, и ищейки побывали здесь до него. На всякий случай Луций вошел в спальню, где обнаружил еще больший разгром, чем в гостиной. Что-то здесь, видимо, искали с такой чудовищной интенсивностью, что растерзали бы на сотни частей и Луция, если бы сочли, что внутри него запрятана нужная информация. Хотя искать посреди развала деньги было безумием, Луций все-таки заглянул в спальный шкаф, который оказался, на удивление, нетронутым. В полном порядке висели в нем пижамы и халаты всех цветов и размеров, включая женские, из чего Луций сделал вывод, что учителя посещали не только товарищи по партии. Методично обыскав карманы самой большой пижамы, которую всегда носил Пузанский в отеле, он обнаружил конверт с вложенным в него маленьким листком. Обыск второго кармана дал еще более удивительные результаты. В нем, сложенная комом, помещалась целая пачка стодолларовых купюр.

Далее искать было нечего, и Луций, осторожно прислушиваясь, подошел к двери и вдруг, как нырнув в холодную воду, выскочил из номера. Он никого не увидел. По-прежнему гавкал пылесос в соседнем номере и сиротливая связка ключей лежала на коврике под дверью. Луций аккуратно прицепил ключик к остальным и так же быстро, как и вошел, вышел через черный ход во двор.

Василий замер в машине и, пригорюнившись, смотрел на памятник Петру Первому. Вся фигура мальчика и его удрученное лицо говорило о большой душевной усталости и страхе, как у загнанного зверька. Луций тут же пожалел, что взял брата с собой, не удостоверившись, точно ли их родители в Петербурге, и не подумав, сможет ли он обеспечить ему защиту в чужом городе. Но тут же решил он, что не время углубляться в себя, а пора как можно скорее уносить ноги из этого района, который мог стать для них смертельно опасным. Только-только в полном объеме стал доходить до него весь смысл происшедшего и тот неоспоримый факт, что именно Василий предложил взрывчатку в форме Кремля Пузанскому.

Несмотря на то, что он еще мальчик, вряд ли можно оправдаться незнанием или молодостью Василия. Явно, что сыск будет всеобъемлющим и искать их будут по всему Петербургу и вокруг него. Надо было торопиться, и Луций оставил все свои душевные переживания на потом.

Сначала он думал подъехать до ближайшего метро и там затеряться среди толпы, но потом решил, что наверняка на всех входах и выходах уже поставлено наблюдение и что общественным транспортом добираться им запрещено. Машина стремительно пренесла их по мосту лейтенанта Шмидта на другой берег Невы, где они засели на самой скрытой в кустах скамейке в Румянцевском садике. Прежде чем двигаться дальше, Луций решил спокойно обдумать вместе с Василием все стоящие перед ними опасности. Для начала он сосчитал имеющиеся у него деньги и разделил их на две равные доли. Одну положил к себе в карман, а другую отдал Василию и на всякий случай застегнул изнутри карман на большую булавку. Денег оказалось очень много, чуть ли не по тысячи долларов на каждого, и Василий, чуть съежившись, рассказал брату, как они в интернате хотели запастись валютой и поехать в далекий Крым.

— Нам бы сейчас хватило денег на целый месяц, а может быть, и год, — сказал Василий, — может, махнем в Крым, а, брат?

— Дурачок ты мой, дурачок, — обнял его Луций, еще с большей силой чувствуя меру ответственности, которую он на себя взял. — На эти деньги мы с тобой можем поехать не только в Крым, а даже в… Италию, не на Черное море, а на Средиземное. Только что с этого толку, если мы заперты в этом городе, как в капкане. Я думаю, не разделиться ли нам, потому что явно будут искать нас вместе, а порознь легче прятаться. Хоть и больно с тобой разлучаться, но и вместе никак нельзя — полиция регента обязательно нас сцапает. Тем более что не случайно мы оказались в Петербурге, а сопровождая политического посланца, которого с нашей помощью угрохали. Только не знаю я, куда тебя можно было бы пристроить на пару недель, пока слежка не утихнет и полицейские не вообразят, что нас уже нет в Петербурге.