Шесть подозреваемых - Викас Сваруп

Перефразируя Шекспира, «Не восхвалять туземца я пришел, а хоронить».[217] Но если вы узнаете, госпожа президент, что застреленного полицейскими человека даже не звали этим именем — Джиба Корва? И он не только не принадлежал к числу террористов-наксалитов, но происходил из практически вымершего племени первых людей на земле? Думаю, теперь мне наконец удалось завладеть вашим вниманием.

Настоящее имя Джибы Корвы — Экети. Прибыл он вовсе не из Джаркханда, а с острова Малый Андаман, расположенного в Бенгальском заливе. И относился к племени негритосов[218] онге, примитивных охотников и собирателей, которые до сих пор используют лук и стрелы. Согласно данным последней переписи, в мире осталось всего девяносто семь его живых представителей. Благодаря служебному рвению субинспектора Виджая Ядава, теперь их девяносто шесть.

Вы можете спросить, госпожа президент, откуда мне все это известно? Дело в том, что мы с Экети общались накануне его гибели. Тридцатого марта, в три часа пополудни, я появился в мехраульском полицейском участке и, представив документ на имя Акхилеша Мишры, начальника объединенного разведывательного бюро, якобы в целях заботы о внутренней безопасности потребовал допуска к мнимому наксалиту. Полицейский инспектор Раджбир Сингх приветствовал меня по всей форме и тут же проводил в камеру.

Так я очутился в чрезвычайно тесном, удушающем своими размерами — восемь на десять футов — помещении с покрытыми плесенью стенами, потрескавшимся каменным полом и крохотным зарешеченным окошком, за которым синела полоска неба. Рваный, истрепанный матрас на железной кровати, глиняный горшок с водой и грязное пластиковое ведро — вот и вся обстановка. День выдался чрезвычайно жаркий, и в камере можно было задохнуться. Однако сильнее любого зноя меня покоробил гнилостный запах разложения и крайнего запустения.

«Этот ублюдок отказывается надевать приличную одежду, не ходит в душ, а про дезодоранты в его краях отродясь не слышали», — пояснил инспектор Сингх.

Узник лежал под окном на полу, в позе эмбриона, повернувшись к нам спиной, так что я сразу не разглядел лица. Кожа у него была необычайно темная, словно полированный эбонит, а коротко подстриженные волосы напоминали цветом черный перец. Обнаженное тело прикрывала только набедренная повязка, сделанная, очевидно, из лохмотьев красной футболки. Заключенный никак не прореагировал на наше появление; казалось, он вообще не проснулся, даже после того как Раджбир Сингх ткнул его в спину палкой.

— Давай поднимайся, урод! — приказал инспектор и три-четыре раза пнул арестанта ногой.

Я поморщился. Однако несчастный, похоже, совсем не почувствовал ударов. Он оставался в той же позе, словно впал в кататонический транс.

— Не обязательно прибегать к насилию, — сказал я инспектору и ласково похлопал узника по плечу.

Это подействовало, как волшебное заклинание. В ту же секунду он развернулся и проворно сел на полу. Туземец был довольно маленького роста, не более пяти футов. Меня поразила его юность. На худощавом, точно высеченном из камня лице выделялись острые скулы, полные губы и ровные, ослепительно белые зубы. Во всем теле не отыскалось бы даже унции лишнего жира. Крепкий, подтянутый, туземец походил на профессионального боксера, однако мне были ясно видны следы побоев, полученных в участке. Но самое пристальное внимание приковывали к себе глаза. Черные как смоль, с удивительно чистыми белками — казалось, они излучали стихийную мощь, буравили меня, будто два лазера, и выбивали из колеи. При нем я, даже будучи в накрахмаленной белой рубашке и вельветовых брюках коричневого цвета, чувствовал себя обнаженным, беззащитным и уязвимым.

Лишь теперь я заметил цепь, протянувшуюся от его ноги к ножке кровати, а также наручники на запястьях.

— Это ради вашей защиты, сэр. Арестант очень опасен, он один из главарей наксалитов, — прибавил инспектор и вышел, оставив нас с узником наедине.

Я не представился. Просто взял его за руку, посмотрел в глаза и произнес:

— Я знаю, что ты не наксалит. И не убивал Вики Рая. Он уставился на меня с искренним любопытством.

— Расскажи свою историю, а взамен я вытащу тебя на свободу, — пообещал я.

Поначалу молодой человек был неразговорчив и сдержан, однако мне удалось подбодрить его, и туземец понемногу раскрылся. Все, чего не могли добиться полицейские за трое суток непрерывных издевательств, я выслушал за три часа просто благодаря человеческому обращению с ним. Онге довольно просто изъяснялся на хинди, но стоило ему начать свою речь — и слова полились неудержимым потоком. Все чувства, бурлившие глубоко внутри с той самой минуты, как он ступил на берег Индии, впервые хлынули наружу. Островитянин рассказывал о людях, которых здесь повстречал, о том, что пережил за последние шесть месяцев, о мечтах и желаниях, обидах и унижениях, отчаянии, беспомощности. Но главным образом — о том, как тоскует по родному острову, и о своей любви к некой Чампи, слепой девушке-инвалиду, прославившейся под именем Лицо Бхопала.

Известно ли вам, госпожа президент, что само слово «онге» переводится как «человек»? Экети был настоящим человеком — иными словами, представителем редкого, вымирающего вида.

С отвагой, по собственной воле он однажды решил отправиться в край куэнтале, как выражаются его соплеменники, а попросту говоря — иноземцев, и на короткое время был ослеплен блеском нашей цивилизации, очарован соблазнительными приманками современной жизни, но очень скоро сумел различить под мерцающей мишурой кромешный мрак, окутавший наши города и сердца. Его ужаснули все те замысловатые зверства, которые мы творим друг с другом во имя войн и религии. Его потрясло наше обращение с женщинами как с игрушками для секса, от которых можно силой потребовать удовлетворения похоти. За эти полгода островитянин достаточно повидал. И страстно желал вернуться к себе на остров, где человек может заболеть физически, но не разложиться духовно; к привычной размеренной жизни без излишеств, но и без войн.

Столь не похожий на пророка, он поднес к нашим лицам зеркало, однако мы туда не заглянули; пытался исправить нас — мы же в ответ хотели его испортить; протянул руку дружбы — мы заковали его в кандалы и посадили на цепь; наконец, искал понимания, а нашел только смерть. Судьба этого человека послужила беспощадным диагнозом нашему обществу, вскрыв разом все его язвы. Вот что такое голая правда, госпожа президент, и от нее мурашки бегут по коже.

Еще ужаснее то, что Экети не имеет ни малейшего отношения к убийству Вики Рая. Он прибыл на материк, поклявшись вернуть священный камень фаллической формы, многие века защищавший племя от бед, но ставший добычей алчного чиновника социальной службы, работавшего на Малом Андамане. Его коллега, тоже индиец, по имени Ашок Раджпут, предложил островитянам свою помощь и тайно доставил Экети к нашим берегам. В поисках ангетьяй туземец исколесил страну от Калькутты до Ченнаи, увидел гхаты Варанаси, фестиваль Магх-Мела в Аллахабаде, песчаные барханы Джайсальмера и в конце концов оказался в столице. В последний раз камень видели в доме ныне скомпрометированного гуру Свами Харидаса, в Аллахабаде. Здесь его и выкрал Ашок Раджпут, который втайне от Экети вынашивал собственные планы.

Видите ли, госпожа президент, этот чиновник приходился братом Кишору Раджпуту — леснику раджастанского заповедника, убитому двенадцать лет назад за непреклонную решимость обвинить Вики Рая в отстреле двух черных антилоп. Ашок был безумно влюблен в супругу покойного брата — страстную Гулабо. Вдова соглашалась повторно выйти замуж, но при одном условии: если он отплатит за гибель родственника и покарает виновного смертью. Возможно, вам больше моего известен горячий характер раджастанок, госпожа президент, зато я кое-что понимаю в мести. Возмездие не ведает срока давности.

Итак, Ашок Раджпут внушил Экети, будто бы ангетьяй находится в усадьбе Вики Рая, и привез его в Дели. Они остановились в Мехраули, неподалеку от «Номера Шесть». Покуда Экети, поселившийся на территории храма Бхоль-Натх, завязывал дружбу с незрячей Чампи, Ашок Раджпут обдумывал свой коварный замысел. В ночь на тринадцатое марта он в синем костюме проник в «Номер Шесть» раньше туземца, через давно заброшенную служебную дверь в стене, поместил шивлинг в маленьком садовом святилище и смешался с толпой гостей. Экети было велено появиться около десяти, в пять минут пополуночи отключить электричество, добежать до храма, взять священный камень и скрыться из усадьбы, воспользовавшись все тем же служебным ходом. Свет был погашен точно в срок. Тогда Ашок Раджпут и застрелил Вики Рая в упор, устремился к святилищу, где уже находился туземец, и подбросил ему в открытый мешок орудие преступления. Забирая из храма ангетьяй, Экети неумышленно прихватил с собой и пистолет. Чиновник надеялся, что его невольный сообщник сумеет скрыться с оружием, но тот угодил в руки полиции, а следовательно, был обвинен в убийстве.