Ужасное сияние - Мэй Платт

Шон не уходил, продолжая звать час за часом, до заката и снова до восхода; почти без сна, без еды, лишь однажды выбравшись к ручью за водой.

Когда он увидел на горизонте движение, то без всякой логической связи решил: это они возвращаются, только почему-то на каком-то механизме. Шон как раз выбрался из-под лохмотьев, его качало от усталости, голова была тяжёлой и неприятно-тёплой внутри, словно похмельная или в начале тяжёлой болезни. В нескольких шагах от него обнаглевший койот жрал чью-то ногу, громко хрустя костями. Зверьё ещё не настолько осмелело, чтобы нападать, но и угрозой его не считало.

Шон вглядывался в штуку на горизонте с отстранённой тупостью, пока не осознал: это же раптор.

«За мной».

Мало им Дрейка и чудища из телепорта.

«Да хрен с ними, пускай забирают, или убьют, или…»

«Но тогда я не спасу Айку», — Шон даже не хотел спорить с собою же, можно ли её вообще спасти. Он стряхнул оцепенение, вылил на грязные слипшиеся волосы остатки воды из фляги и нашарил арбалет. Подумав, он примостил за пояс и нож с широким лезвием. Если они и попытаются его убить, придётся повозиться.

Шон огляделся по сторонам. Руины палатки с кусками обгорелого брезента всё ещё оставались лучшим убежищем, и ему стоило спрятаться до того, как его заметят — если уже не заметили, оптика-то не чета слабым человеческим глазам.

Он закопался в воняющие обрывки. Следить стало трудно, но по вибрации, ударам тяжёлых железных «лап» ощущал: механизм приближается.

Спустя некоторое время его стало возможно рассмотреть даже из убежища Шона. Незнакомая модель раптора — Шон никогда таких не видел; эта казалась слишком массивной и громоздкой, никакой манёвренности; скоростью пожертвовали ради, вероятно, комфорта и возможности поместиться внутри нескольким людям. Раптор был окрашен в бордовый цвет, словно залит кровью.

Механизм остановился. Шон удивился ещё больше, когда помимо открывшейся двери выдвинулась лестница — чёрт возьми, да хозяева запрыгивали в своих «ящерок» даже ранеными. По лестнице медленно спустился довольно высокий полный мужчина в гражданской одежде, подобную носили в столице. Шон предположил: кто-то из высшего руководства, кого они, простые охотники-вояки, отродясь не видели в лицо, только имена слышали: «Такой-то приказ, такое-то решение». Генералы ни на что не влияли, на самом деле: что вон этот толстяк мог знать о настоящих аладах на обрыве трёшек или о твари из перекрученной плоти?

Человек опирался на трость-антиграв — это было заметно по характерной позе.

«Они отправили за мной важную шишку из тыловых крыс?»

За недоумением Шон забыл об осторожности и почти выбрался своего убежища. Человек подошёл чуть ближе, оглядывался, его лицо казалось смутно знакомым — ну конечно, наверняка они прежде получали приказы, пока тот сидел в удобном офисе. Силовое поле антиграва разбрызгивало пепел и уже слежавшийся слой ошмётков.

Шон медлил: напасть? Просто переждать, когда тип уберётся?

— Проклятье, — пробормотал тот, закрыл лицо рукой, этот жест был каким-то испуганным, совершенно не сочетался с прежней медлительностью. — Сколько их, чёрт подери… Она не говорила, что будет так.

«Кто? О чём?» — у Шона вдруг появилось странное ощущение: тип говорит про Айку. А потом едва не закричал, потому что присоединился ещё один голос:

— Что у вас там?

Его Шон бы узнал через тысячу лет, в брюхе какого-нибудь супералада или трёхрукого порождения.

Сорен Рац спрыгнул на пепелище, проигнорировав лестницу. Ветер трепал распущенные и без того взлохмаченные волосы.

Шон выстрелил в него из арбалета прежде, чем осознал, что делает.

Пол был холодным и резко пах химией-дезинфекцией. Жужжание робота-уборщика вплеталось в сон, снилась большая недовольная муропчела, которая выбралась из улья и собиралась цапнуть за ногу или щёку — просто из вредности, агрессивные и недружелюбные твари вообще почём зря кусались.

Нейт их терпеть не мог. Вот чего докопалась, думал он сквозь сон, возьми да переползи через меня, коль так уж надо. Я тебе не мешаю. Отстань и дай поспать.

Одновременно он понимал: никакая это не муропчела, а уборщик; вон как дезинфектора набрызгал, в носу и горле аж свербит.

Нейт громко чихнул и проснулся. Пробуждение вышло неудачным: он подскочил рывком и двинулся лбом о край кровати, спасибо, что делали их из обтекаемого гладкого пластика, обойдётся без синяка или шишки.

Он сел на полу рядом с кроватью. На кровати лежал Дрейк.

Нейт тут же зажмурился: вспомнил и пустырь с обнаглевшей колючей аладовой травой, и пирамидку-камень, и липкую кровь. Туда приходили субедар Аро и близнецы, хотели забрать у Нейта Дрейка — или наоборот, и он дрался с ними.

«Ты всех убил».

Леони сказала.

Леони сказала, что…

Нейт вскочил, ему пришлось схватиться за край кровати. Желудок сжался от недооформленной мысли: если он увидит сейчас дыру в черепе Дрейка, то самое отверстие с красновато-жёлтой изнанкой и торчащим месивом, похожим на подпорченный пудинг из столовой, то заорёт и будет орать тысячу лет.

«Ты убил всех. Ты убил Дрейка».

Тот спал. Глубоко и явно медицинским сном, потому что иначе бы проснулся. От шеи и висков тянулись тонкие провода, ведущие прямо к стене: аппаратуру разместили прямо в ней, и Нейт отчасти удивился, в их лазарете такого не было. Ну, или он не помнил. Голубой экран на тёмно-синей стене — почему не зелёной, странно, — но по квадрату бежали загогулины, в которых Нейт ровным счётом ничего не понимал, кроме одного: Дрейк жив.

Жив. Все живы. Аладова трава, камень и гниющий труп — дурной сон, потому что нечего дрыхнуть на голом полу. «Придурок ты, Рыжий».

Он всхлипнул, сжал большую ладонь Дрейка своими. Рука тёплая, пульс ощутим даже без всех умных штуковин с диаграммами, экранами и приглушённым писком, немного похожим на крысиный.

«Дрейк жив».

Нейт сел на край кровати; голова кружилась — он понял, что от голода, вот и живот забурчал, подсказывая: хватит валяться на полу и вспоминать ночные кошмары. Он попытался восстановить события: вот они с Леони выбрались за Дрейком на какой-то пустырь с аладовой травой, там ещё был тот мужик, Монстр, но драться пришлось с настоящим монстром. Эта штука ранила Леони и Дрейка. Нейту повезло больше, он целехонький, несколько ссадин, вот и помог остальным. Они добрались до базы.

«Отпусти его, он мёртв», — голос Леони звенел в ушах, перекликаясь с сухими приказами субедара Аро и выкриками Калеба и Энни.

«Ты убил всех».

— Да отстань ты, — Нейт почему-то обозлился на Леони, хотя уж она-то точно была не виновата. «Приснитсяже всякая чушь». Дрейк — вот он,