Ужасное сияние - Мэй Платт

обед с пола. Запахи пищи сменялись химическими, словно эта палата возвращалась к какой-то исходной точке. Нейт подумал о равнобедренном треугольнике или пирамиде с равными гранями: они неотличимы друг от друга, ты никогда не поймёшь, что пришёл в другую грань, а если попытаешься посчитать, то запутаешься в бесконечном цикле.

Несколько минут Дрейк молчал. Пауза тянулась и тянулась, стала настолько невыносимой, что Нейт сел рядом и взял его за руку — даже если опять схватит и сожмёт до ещё одного медленно наливающегося лиловым синяка, пускай. Нейт не боялся синяков и Дрейка тоже не собирался пугаться, вот ещё.

— Ты меня спас однажды, — напомнил он чёрным дырам и обветренным губам с сухой коркой, осунувшемуся лицу призрака. Больничная блуза открывала шею: напряжённые мускулы, словно Дрейк готовился к битве. На ключице тёмно-красная метка катетера, но шнур убрался сам, потому что Дрейку больше не требовалось лечение, потому что…

«Отпусти его».

Мёртвых не вылечишь, вот почему.

— На самом деле, несколько раз. Вот я тебе и вернул долг.

Нейт старался не думать о близнецах — кто-то из них лежит лицом вниз, другой — вверх, он не помнил, кто именно. Кровавые тряпки — субедар Аро, сначала красное на синем, а потом наоборот.

«Ты всех убил».

«Отстань, Леони. Тебя даже тут нет», — Нейт поозирался для верности, краем сознания отмечая неестественную тишину; никаких звуков, кроме жужжания «краба» и его собственного тяжёлого дыхания. Он попытался прислушаться. Дрейк тоже не дышал.

— У меня в голове дыра, — повторил Дрейк. — И черви внутри.

Он вытянул перед собой руку.

— Трупные пятна, видишь? Пальцы уже раздулись, скоро лопнут.

Нейт положил свою ладонь поверх крупной пятерни. Кожа была тёплая.

— Дрейк, ты живой.

— Нет.

Он встал рывком — выпрямился во весь рост и покачнулся, схватился на спинку кровати.

— Черви, личинки. Может, меня сожгли. Я мёртв, Нейт. Что бы ты ни сделал, ты не изменишь этого.

Нейт прикусил губу.

— Да пошёл ты, Дрейк. Для мертвеца ты как-то многовато треплешься. Наши в призраков верили, только, — он вытянул вперёд запястье с синяком, который уже обрисовал отпечатки пальцев, — призраки вряд ли на такое способны. Ты живой. Я понятия не имею, что я сделал, но даже если ты…

«Умер».

— …был там, с дыркой в башке, то этого уже нет. Теперь ты тут. Мы оба тут. Живые, мать твою.

Нейт осознал, что орёт во весь голос; порадовался — ну и пусть, перекричу тишину. Она громкая. Самый грохочущий и невыносимый звук на свете: работающий уборщик. Нейт пнул робота, откинул к соседней пустующей кровати, дрон ударился о пластиковые ножки и притих.

— Пойдём отсюда, Дрейк.

Тот стоял спиной. Белая с голубыми полосками сорочка превращала широкоплечего здоровяка в нелепую двухметровую игрушку. Нейт опять некстати подумал о своих находках, о городе из ржавчины и прошлого, который держал его так долго и почти заставил остаться навсегда. Там были картинки, кукла… и часы.

«Кто сказал, будто я выбрался оттуда?»

— Дрейк!

— Ты прав, Нейт. Не стоит здесь оставаться. Принеси мою одежду, — Дрейк кивнул вправо, и Нейт понял, что на пустующей кровати лежит сине-чёрная рапторская униформа. Он мог поклясться: одежда появилась из ниоткуда по законам сновидений и причудливой логики галлюцинаций, но запястье болело, щипать себя не требовалось.

«Потом разберёмся», — для верности Нейт всё-таки щелкнул себя по синяку и поморщился.

— Вот и отлично.

Когда он отдавал Дрейку одежду, то осознал: сам он тоже в форменных шмотках раптора, зато с флягой, найденной на месте телепорта неподалёку от Змейкиного Лога, а рядом с флягой на поясе болтается безглазая кукла.

Самодельный болт вошёл с чавкающим звуком. Шон слышал такой тысячу раз — когда подбивал невысоко парящих зайцев, подкрадывался к диким варанам и пробивал им плоский череп, один раз отстреливался от бизона, правда, эту тварь болт только разозлил, удирать на байке пришлось вдвое быстрее.

Смутно знакомый тип с шипением выдохнул и стиснул правой рукой левое плечо.

Шон вытаращился: серьёзно? Он закрыл собой Сорена? За какие такие заслуги, не говоря уж о том…

— Математический расчёт. Примерно догадывался, куда и как ты будешь стрелять, — похоже, тип заметил недоумение на лице Шона. Он рванул болт, тёмная одежда стала блестящей и мокрой от крови. Рука повисла плетью.

— Ничего себе, — Сорен подошёл ближе. Он держал один из небольших излучателей, «городское» оружие, которое редко использовалось по назначению. Оно не убивало, но могло ослепить, оглушить и дезориентировать. Вырубить минут на десять. — Вы и впрямь настоящий раптор, Э…

— Меня зовут Эвери Миэ, — внезапно перебил «тип». Из-под пальцев капала кровь. Шон выбрался из убежища — уставший, глупый, никчёмный. Даже эта жирная хромая тыловая крыса его опередила и не позволила отомстить Рацу, а тот теперь целился из излучателя. Шон полагал, что для него, ослабевшего и измученного, выстрел вполне мог стать летальным.

«Я проиграл».

Он подумал об Айке. Может, это она напоследок пригласила сюда Раца и кого-то из руководства; надеялась, что Шон внимет гласу если не разума, то прямого командования.

«Я дезертир и военный преступник. И вообще — Монстр!»

— Ты — Шон Роули? — продолжал Эвери Миэ. Своего звания он так и не указал, гражданская одежда заставила предположить: в отставке.

«Доброволец? Рац мог поискать рапторов поближе, чем каждый раз направлять запросы в Ирай и собирать по базам».

— Я Монстр, — сказал Шон. В арбалете остался ещё один штырь, вырезанный из длинного гвоздя или втулки, заострённый, зазубренный. Штырь смотрел прямо на Сорена, второй раз Миэ его собой не прикроет: действительно рассчитал заранее, вот и сыграл на опережение, превратив недостаток скорости в преимущество инерции. Он и сейчас едва держался на ногах, костыль-антиграв мигал красными диодами перегрузки.

— Значит, мы тебя искали, — кивнул Миэ. — Слушай, может, уберёшь арбалет? Сорен, тебя это тоже касается.

— Оружие сюда, — потребовал Сорен.

— С хрена ли?

Шон собирался выстрелить вообще-то. Дорого продать свою жизнь.

— Ты меня пытал. Ты делал из рапторов отвратительное месиво. Ты из меня тоже какую-то херню сделал, — он вытянул перед собой ладонь — между пальцев, едва заметные в ярком полуденном свете, мелькнули прорези зелени. — А потом натравил трёхрукую тварь.

— А ты убил лаборантов, охранников и одного, кажется, координатора дронов-уборщиков. Понятия не имею, в чём он-то провинился, но ты убил и его. На пару с этой чокнутой девицей, — огрызнулся Сорен.

Шон промолчал, буравя исподлобья мрачным взглядом потрясающе неуместного на пепелище Раца в его светло-синей униформе и его спутника, который по-прежнему тяжело опирался на костыль, а между пальцев текла кровь.

— Замолчите