Одинокая леди - Гарольд Роббинс

Большинство из них говорили на испанском. Не с мексиканским мягким акцентом, к которому он привык дома, но тем не менее, это был все тот же язык бедных.

Через несколько минут он уже сидел в маленьком кабинете на девятом этаже перед столом миссис Пул, главы администрации больницы. Для того чтобы пройти к ней, ему пришлось преодолеть несколько забранных в стальные решетки дверей, которые отделяли женское психиатрическое отделение от остальных отделений.

Миссис Пул была женщиной средних лет, чернокожая, симпатичная, с теплой приветливой улыбкой на устах и добрыми глазами. Она взглянула на копию заключения, полученную Милстейном у доктора Слоуна.

Джейн Рэндолф? У нас проходит так много девушек, офицер.

Он кивнул, соглашаясь.

Она сняла телефонную трубку.

Через минуту молодая женщина-полицейский в форме принесла личное дело Джейн Рэндолф.

— Думаю, это то, что вы ищете, — сказала миссис Пул.

На обложке было напечатано имя: «Джейн Рэндолф», ниже дата и номер.

Дело было заведено пять месяцев назад.

— Я могу сделать выписки, миссис Пул?

— Конечно. Если некоторые сокращения окажутся непонятными, я с удовольствием объясню.

Он положил дело на стол, достал свою записную книжку. Большинство записей были достаточно простыми: отчет об аресте, обвинение, кто произвел арест, обстоятельства и месторасположение. Он выписал все показавшиеся ему важными сведения. Только на последней странице иератические каракули поставили его в тупик.

— Миссис Пул? — спросил он, указывая на записи.

— Это наш отчет по ее состоянию и по применявшимся лечебным мероприятиям. Здесь вкратце говорится, что она поступила в сильно возбужденном состоянии, проявляла поползновение к насилию, что, по всей вероятности, было вызвано злоупотреблением наркотиками. Видите ли, наркотики вызывают часто галлюцинации при больших дозах, а Джейн, говоря попросту, перебрала. Два дня ее держали без лекарств и связанной, поскольку она поступила сюда с выраженными галлюцинациями, а также чтобы предотвратить самоубийство или любые другие агрессивные выходки по отношению к окружающим и к самой себе.

В конце второго дня ее пребывания у нас нам сообщили, что обвинения против нее сняты. И тогда, поскольку у нас уже не было юридических оснований задерживать ее, лечащий врач обратился в суд с просьбой выдать ордер на принудительное лечение. На следующий день она была направлена в больницу «Кридмор» для продолжения лечения.

— Понятно. Можете ли вы что-нибудь добавить к этому?

— К сожалению, ничего. К несчастью, она одна из многих, кто проходит через наши руки. Кроме того, она была у нас недостаточно долго, чтобы мы могли за это время составить себе какое-нибудь представление о типе ее заболевания.

— Благодарю вас за помощь, миссис Пул.

Она протянула ему руку.

— Простите, что не могу рассказать вам больше, детектив Милстейн.

В такси на обратном пути он изучал свои записи. Может быть, ему повезет больше в полицейском участке. Они наверняка хотя бы помнят ее.

Именно в этом районе произошли все три ее ареста.

— Приходите в одиннадцать вечера сегодня и спросите сержанта Риордана. Он возглавляет отдел уличных девочек, если можно так мягко выразиться о них, — сказал ему дежурный сержант. — Он вас просветит. Он знает каждую шлюху тут, в районе Бродвея.

Милстейн пришел после одиннадцати и обнаружил сержанта Риордана, высокого мужчину лет сорока, сидящим напротив камеры для задержанных женщин с бумажным пакетом кофе в руках.

— Что привело вас сюда? — спросил он после того, как Милстейн рассказал ему, что интересуется информацией, касающейся Джейн Рэндолф. — Она что — убила кого-нибудь?

— Почему вы спросили об этом? Вы ее помните?

— Да затрахайся она до смерти! Помню ли я ее! Каждый раз, когда она оказывалась здесь, она устраивала такой бунт! Она все время сидела на наркотиках. Свихнулась, до того накачалась. Дошло до того, что я просто сказал своим парням: увидите ее — отвернитесь, шут с ней! Нам хватает забот и без таких, как она, свихнувшихся.

— Она когда-нибудь говорила о себе или о своей семье?

— С ней бессмысленно было разговаривать о чем бы то ни было, я же сказал, — она была ненормальная. Все, что она тут болтала, было сплошной бредятиной. Никакого смысла. Кто-то, мол, охотится за ней, преследует ее, хочет убить. Последний раз, когда она сюда попала, это было связано с совершенно дикой выходкой: она набросилась на одного несчастного туриста и разбила ему камеру. При этом она кричала, что он гангстер из Лос-Анджелеса, посланный специально убить ее. А бедняга был из какой-то зачуханной страны и перепугался до полусмерти. Думаю, что он умотал домой, как только смог. Он так и не появился здесь и не подтвердил обвинение.

— А два других раза?

— Первый раз ее доставил сюда один из моих парней. Он был одет как турист, и она пристала к нему с предложением сделать массаж в номере его отеля за двадцать баксов. Сначала он не обращал на нее внимания — нет такого закона, запрещающего делать массаж. Она пошла за ним и сказала, что за лишнюю десятку она сделает так, что у него уши распухнут. Она сказала ему, что занимается вовсе не массажем, а что она лучшая ми-нетчица в мире.

Он решил, что это смешно, и не собирался забирать ее, потому что она выглядела как молоденькая девочка, развлекающаяся на улице, а вовсе не как проститутка. Ради смеха он спросил ее, не согласится ли она послать массаж к чертям и за десятку перепихнуться, — и пошел дальше. Она бежала всю дорогу за ним и кричала: дешевка, трахай за десятку мать свою! Потом она стала колотить его ногой в промежность. Так что ему ничего другого не оставалось, как забрать ее в участок.

Мы заполнили на нее форму и посадили в большую камеру, где обычно держим всех шлюх перед тем, как отправить их за город. Не успели мы захлопнуть за ней решетку, как она окончательно впала в неистовство, честное слово! Она кричала, что мы не имеем права сажать ее в клетку, как обезьяну. И через мгновение вся камера уже вопила, и орала, и стучала. Нам в конце концов удалось извлечь ее из-под навалившихся на нее самых злых девок — человек шесть набросились, не меньше, — и поместить в одиночку. Мы были счастливы, когда отправили ее в предварилку на специальной машине.

— И что с ней там сделали?

— Не знаю. Я слышал, что ее выпустили под залог, но точно не знаю.

Как только мы спихиваем их в предварилку, нас они больше не волнуют.

— Предварилкой вы называете ночной суд?

— Угу.

— И был ведь еще один привод, не так ли?

— Да, опять смешная история. Мы забрали ее в заведении для массажа — называется «Путь наружу» — вместе с тремя другими девицами, и с ними было семь парней.

— Я полагал, что вы не проверяете массажные заведения.

— Вообще-то нет, но на этот раз все получилось несколько иначе. Нам шепнули, что они делают там порники, порнографические фильмы. Сосед, который шепнул, увидел это случайно. Дело в том, что для съемок нужно специальное освещение, а от него в маленьком помещении стало так жарко, что они открыли окно — вот сосед и заглянул. Ха-ха! Можете себе представить!

— В каком она была тогда состоянии?

— Основательно забалдевшей. Настолько, что ничего не понимала.

Вопила всем полицейским, чтобы пришли и утрахали ее, а сама, не прекращая, продолжала трудиться над собой с помощью большого вибратора.

— Что с ней сделали на этот раз?

— Один ловкий защитник добился, что их выпустили на том основании, что ордер на обыск и арест были не правильно оформлены, — Риордан постучал себя костяшками пальцев по голове. — Я влип в эту работенку лет шесть тому назад и убедился, что она никому не нужна и не стоит и кучки дерьма. Никто не ценит. Единственное, что все хотят узнать, так это — имею ли я с этих девок навар.

— Я как раз тоже хотел спросить — сколько вы имеете?

Риордан рассмеялся.

— Вы, полицейские из маленьких городишек, все одинаковы. Я имею достаточно, чтобы смыть всю грязь и ходить потом чистеньким. И все же, это гнусная работа, не подарок, скажу я вам.

— Все же лучше, чем без работы, — сказал Милстейн, протягивая руку.

— Спасибо, сержант.

— Всегда к вашим услугам. Вы куда теперь — в предварилку?

Милстейн кивнул. Риордан написал несколько слов на листке бумаги.

— Там работает муж моей сестры, он — клерк в суде. Его фамилия Джимми Логран. Скажите ему, что разговаривали со мной. Он поможет вам найти все, что вам захочется.

Глава 23

Поверните направо и там увидите апартаменты «Семнадцать Б», — сказал лифтер.

Милстейн дошел до холла, устланного пушистим зеленым ковром, и нажал на кнопку. За дверью раздался мягкий перезвон особого сигнала.

Дверь открыла высокая худенькая блондинка.

— Могу я видеть миссис Лафайет? Моя фамилия Милстейн.

— Она ждет вас, входите.