Клятва (СИ) - Мария Сакрытина

чувствам. Она им не поддастся, когда на кону будет стоять жизнь Валерия и благополучие

Мальтии – это я хорошо понимал. Новости с Запада уже год вызывали у меня стойкое

желание напиться, пора было с этим заканчивать. В конце концов, ошибки надо

исправлять.

- Уезжаешь? – спросил вечером Валерий, когда я по привычке заглянул в его спальню,

лично проверить гвардейцев. – Ланс, ты же обещал съездить со мной на охоту в Ардекский

лес.

Я развёл руками: дескать, помню, Ваше Величество, но дела… Валерию было уже восемь, он понимал.

- Ясно, - король отвернулся, зачем-то принялся поправлять воротник ночной сорочки. –

Ланс, ты же не на южную границу едешь, признайся. А куда? На Запад?

Иногда мне казалось, что он взрослеет слишком быстро. Я в его годы только мечтал от

лорда Джереми сбежать. А вотВалерий подозревал всех и вся. Впрочем, стоило ли его

осуждать, учитывая обстоятельства его детства? Не думаю.

- Ваше Величество как всегда проницательны.

Валерий, нахмурившись, опустил голову. И вдруг тихо произнёс:

- Граф Вертон сегодня говорил, что ты сместишь меня, когда я достигну совершеннолетия.

Я посмотрел на Валерия – мы встретились взглядами, и он улыбнулся, а я тяжело

вздохнул. Не могу даже описать, как мне надоело менять его наставников! Я проверял

каждого, от и до, но они все в итоге оказывались так или иначе заговорщиками. Иногда

мне вообще казалось, что во всём дворце одни мы с целителем не интригуем. Вот, к

примеру, абсолютно все наставники короля, поняв его мнительность, пытались направить

её против меня.

Чему они могли научить нашего правителя, если не видели дальше собственного носа?

Как можно было не принимать во внимание ни доверия Валерия, ни мою преданность?

Валерий честно «стучал» на каждого. И по большей части учился сам, без наставников.

Пару раз я грозил, что отправлю его в Школу, но король, даром что восьмилетний, отвечал, что этого не случится – «ты же сам Ланс знаешь, какие там туннели, как же ты будешь

меня охранять?». И я понимал: не иначе как Арно раскрутил, а тот и прокололся. Валерий

мог быть очаровательным мальчиком, если хотел, чтобы при нём говорили свободно.

Очаровательных маленьких мальчиков ведь не боятся и не стесняются, ими по идее очень

легко управлять.

Уж насколько я был прост, как винная пробка, но никогда не стал бы управлять Валерием.

Он же король.

- Заткните уши, Ваше Величество, и не слушайте. Я пошлю за новым ментором, но он

прибудет не ранее чем через месяц. А вы ещё трактаты южных мыслителей, слышал, не

дочитали.

Валерий вздохнул и забрался на постель.

- Уехать хочу, Ланс. Увези меня.

- На Запад? - усмехнулся я.

Валерий подскочил.

- Не шути так! Она на Западе, я боюсь, - он не договорил, просто тоскливо глянул на меня.

– Она правда может убить меня в любое мгновение?

Я прошёл к его роскошной кровати, уложил его на подушки, поправил одеяло.

- Кто вам такую глупость сказал, Ваше Величество? Никто вас не тронет, пока я рядом. И

взрослейте скорей, я тоже хочу уехать.

- На границу? – несмело улыбнулся Валерий. – На северную?

Это мы с ним обсуждали ни один вечер – как я уеду в горы и снега, где никогда не был, а

он потом ко мне присоединится.

- Угу. Я уже домик симпатичный прикупил. Достойный короля.

Валерий улыбнулся шире и, вдруг сев, обхватил меня руками за пояс.

- Возвращайся, ладно, Ланс? Обещай. Обещай, что ты будешь защищать меня всегда!

Я погладил его кудрявую макушку.

- Обещаю, Ваше Величество.

- Я тебе верю, - шепнул Валерий. И тихо добавил. – Убей её, ты же можешь, да? Я знаю, что можешь, ты сильнее. Сделай так, чтобы она никогда не добралась до меня,

пожалуйста, Ланс. Пожалуйста.

Позже, дождавшись, пока он уснёт, я думал, что забавная штука жизнь: все хотят смерти

этой чародейки. Даже целитель. Даже восьмилетний ребёнок, которого она спасла из

Овидстана. Её проклинает Юг – убийцу принцев и короля. Её ненавидит Запад – скольких

она по приказу королевы Хелении убила, заговорщиков, сепаратистов – не счесть.

Наверное, человек, которого все так «нежно любят», действительно достоин смерти.

Следующим вечером – накануне моего отъезда якобы на южную границу – Арий отвёл

меня в сокровищницу храма Девятки. За три года – в рекордные сроки – магией целителя и

стараниями лучших строителей Магианы – востокцев, новый храм был возведён и

целитель перенёс туда все артефакты из королевской сокровищницы. И, насколько я знал, кропотливо скупал у коллекционеров все эти волшебные безделушки, тратя на них

немалые деньги из пожертвований а жертвовать целителю горожане и паломники со всего

мира никогда не скупились. Я не понимал этой его страсти, но, наверное, своя навязчивая

идея есть у каждого, даже у целителя. Как по мне, то во время боя артефакт – штука

слишком ненадёжная, сильно уступающая тому же мечу.

Другое дело, что я вряд ли пойду с мечом на чародейку…

- Не проливай крови без нужды, - по своему обыкновению терпеливо-мягким голосом

наставлял Арий. За последние годы он привык наставлять – паломники слушали его с

открытым ртом. Посланца небес-то. – Не используй яд, это вероломно…

- Ага, Великая Мать не одобрит, - кивнул я.

Арий, подняв руку, с которой лился мягкий золотой свет, освещая подземелье храма,

тяжело вздохнул.

- Великая Матерь всё видит, Ланс. И в милосердии и всепрощении она не одобряет

убийство. Поэтому ты идёшь на богомерзкое дело...

- Но ты же сам..!

-…так хоть очисти мысли свои от скверны, - повысил голос целитель, - а лучше –

помолись, чтобы и в сердце только благодать была, а не…

- Нефиг мысли чужие читать, - буркнул я, наклоняя голову. Высокими потолками в

храмовом подземелье никто не озаботился.

- Я буду молиться за твою гнилую, преисполненную мирских страстей душу, - вздохнул

Арий, направляясь к стене – совершенно пустой, если не считать плесени.

-… отданной, кстати, Ворию, - фыркнул я, - так что молись сколько угодно, а нам

заповедовано пить, любить, веселиться и вовевать.

- Беспокойным сыном Великой Богини, которая из любви своей закрывает глаза на деяния

его, - грустно отозвался Арий, доставая прямо из стены ларчик и протягивая мне. – Вот, то

что тебе нужно. Попробуй одеть.

На чёрном бархате тускло поблёскивала серебряная брошь – маленькая, в виде символа