Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном - Алекс Белл

людей, они непознаваемы. Таким образом, мы живем в мире с двумя атрибутами – материей и разумом. В свою очередь, атрибуты имеют модусы – состояния. В определении модусов я близок к Декарту.

– Но кто же создал эту Субстанцию? Я полагаю, что Бог не мог создать самого себя из ничего.

– Никто. Она вечна. Всегда была и всегда будет. По крайней мере, это верно для нашего сознания.

– Я все равно не понимаю. У всего ведь обязательно есть начало.

– Вы этого не можете уразуметь, так как применяете к Богу и Вселенной наше, человеческое ощущение времени. Для Субстанции время – это даже не атрибут, а мелкий модус, глубоко второстепенное свойство. Для Бога нет времени. Время – лишь часть его природы. Но не предел и не ограничение.

Спиноза взял в руки подзорную трубу, собранную им по чьему-то заказу.

– Посмотрите на этот предмет. Представьте, что стекла внутри – это наше пространство. А корпус трубы – время. Вместе они составляют единый механизм, который в случае Бога работает вечно. Для Него прошлое и будущее – одно. Говоря языком философии, в Боге, в отличие от нашей жизни, нет причины и следствия. В Нем они слиты воедино.

– Какие еще качества присущи Субстанции?

– Она неделима. Вы можете себе представить Бога, разрезанного на кусочки? Она бесконечна по протяженности. Ее энергия неисчерпаема. И, конечно, она одна: вторая Субстанция невозможна.

– Каковы взаимоотношения Бога и человека?

– Таких взаимоотношений в традиционном смысле просто нет. Человек – это настолько мелкая, ничтожная частица Вселенной, что Богу-творцу, разумеется, нет до него никакого дела. А вот нам – наоборот. Бог является высшим смыслом нашей жизни.

– Нечто отдаленно похожее я читал у Аристотеля, которого вы заодно с Декартом презираете. Однако вынужден отдать должное – логика в ваших рассуждениях безупречна.

– Воля и разум Бога имеет не больше связи с волей и разумом человека, чем Созвездие Пса с собакой, лающей на соседней улице, каким бы обидным это ни казалось.

– Иными словами, у человека нет и не может быть свободной воли?

– У человека есть иллюзия свободной воли. Ему кажется, что он свободен: примерно так же, как глядя на подброшенный камень, поначалу кажется, что он летит. Однако его полет строго предопределен. Так же и все вещи проистекают из природы Бога и не могут быть иными. Разум и воля человека – это часть атрибута души Бога. Впрочем, нельзя сказать, что у человека вообще нет свободы воли. Просто это путь греха. Когда мы делаем то, что угодно Богу, это и есть добро. Когда противимся заведенному Им ходу вещей – зло. Я вывел универсальное определение: свобода – это осознанная необходимость.

– Но я ведь могу поднять сейчас руку, а могу не поднять. Это и есть свобода.

– Вам кажется, что вы ее можете поднять или нет, что это ваше решение. На самом деле, вы ее подняли, только чтобы поспорить со мной, а сам наш спор предопределен Богом разностью наших суждений о мире. Мир совершенен, так как Бог совершенен. Если что-то происходящее нам кажется злым или несправедливым, то лишь в силу того, что мы не понимаем всей сути замысла Бога, или потому, что судим сгоряча. По истечении времени любое зло, ставшее следствием неправильной воли какого-то человека, Богом будет наказано и исправлено.

– Возможно. Но порой справедливости приходится ждать слишком долго.

– Слишком долго для кого? Для Бога любой промежуток времени – это миг. И он, разумеется, не ставит себе целью восстановить справедливость, защитить слабого, покарать злодея. Его не могут заботить такие мелочи. Однако сам заведенный Им ход всех вещей в этом мире столь красив, строен и продуман, что справедливость в конечном итоге свершится сама собою. Мгновенно, или спустя тысячи лет – для Вселенной это совершенно неважно.

– Мне гораздо ближе Бог, который следит за миром и сознательно вершит в нем справедливость.

Спиноза немного раздраженно пожал плечами.

– Что есть справедливость? То, чего хочет Бог. Что есть истина? То, что считает правильным Бог, Вселенная. Вы рассуждаете о вещах снизу, как человек. В божественной перспективе все иначе. Справедливости и несправедливости в мире не существует. То, что кажется справедливым одному, часто несет последствия, ограничивающие и ущемляющие другого, и наоборот. Между людьми должен быть верховный арбитр, направляющий все. Мы сами не в состоянии объективно судить о том, совершили ли мы добро или зло тем или иным поступком, ибо не видим всей картины.

– И все же, каков, по-вашему, характер человеческой природы? Как люди должны жить?

– Я полагаю, что характер большинства людей не очень хорош. Всякий, к сожалению, ищет только выгоду для себя. Люди по своей природе подвержены аффектам, разрушительным страстям. Аффект – всегда искажение той или иной идеи Бога. Главная сила, делающая человека своим рабом – это его желания. В желаниях выражается сущность человека. Чревоугодие, секс, развлечения, власть, месть, зависть. Но это разрушительные желания. Удовлетворив их, человек ощущает пустоту и страх, а страх возникает вследствие бессилия его духа. Потакая аффектам, человек смотрит на Вселенную словно через кривое зеркало.

– Как же следует правильно на нее смотреть?

– Есть три способа познания мира, доступные человеку. Первый – самый примитивный, через органы чувств. Люди, ощущающие мир только так, подобно животным, предельно далеки от Бога. Второй способ – логика и разум. Это достойный путь, присущий хорошим людям. Но все же лучший – третий путь. Отталкиваясь от разума, подниматься выше. Мыслить, как мыслит сам Бог. Вспышкой, озарением, божественным вдохновением. Однако, такой путь доступен лишь единицам – гениям.

– В чем заключается человеческое счастье?

– Я счастлив, когда осознаю, что все в мире совершается по воле Бога в силу неизменной необходимости. Это понимание доставляет мне величайшее удовлетворение и абсолютное, действительно прекрасное спокойствие. Высшее счастье – интеллектуальная любовь к Богу. Понимая, что все происходит в соответствии с замыслом Божьим, мы чувствуем невыразимое облегчение, которое естественным образом перейдет в постоянное ощущение успокоенности нашей души и счастья. Даже свою тяжелую болезнь я воспринимаю с благодарностью Ему.

– Иными словами, люди в вашей картине мира – это не актеры, а только восхищенные зрители. Мы смотрим на все, происходящее вокруг, как на захватывающий спектакль, который дан нам как щедрый подарок судьбы, Субстанции, за то, что мы родились. И в этом наше счастье.

– Театр я очень люблю: много раз посещал его прежде, когда жил в Амстердаме.

Философ привстал, собираясь поправить что-то на столе, но зашелся кашлем. Затем продолжил.

– Любовь к Богу прекраснее любой другой уже хотя бы потому, что она не знает страха, ревности и зависти –