Иная. Песнь Хаоса - Мария Токарева

плечом к косяку, затем подходя к Коте. Она не видела его, низко опустив голову, и лишь улыбалась под покрывалом.

– Так неинтересно! Что же ты сразу, – посетовала шутливо одна из новых подруженек, когда жених сразу приблизился к невесте.

– Юлкотена, – выдохнул шепотом суженый и поднял за руку. – Котя!

Она приоткрыла лицо, радостно улыбаясь, а все вокруг прониклись теплотой момента:

– У-у-у! Знать, великая любовь. Вон как сразу-то угадал.

– Две жизни – одна судьба! – крикнул дружка.

– Две жизни – одна судьба! – повторили все остальные хором.

И под песни и прибаутки отправились к подводам. Котю усадили на душистое сено рядом с женихом, но везли недалеко – только по княжьему двору проехали.

«Вот оно, священное место», – подумала Котя, когда лошади подошли к широкому кругу с десятью изваяниями духов. Там уже ожидал традиционно седобородый друид. Он ласково улыбался, глядя на развеселую молодежь. За свои долгие годы он повидал разного, и, конечно, ему больше нравилось соединять два юных сердца, а не совершать обряд погребения. После войны слишком много на его долю выпало смертей, как и на долю всех остальных.

Но теперь-то ярко светило сияние дня, словно вернулось лето, на лугах еще алели цветы, синеву неба не смущало ни единое облачко – как будто сама природа благоволила этому союзу. Котя не верила, что все происходит именно с ней. Она ждала какого-то подвоха после череды лишений, но его решительно не находилось.

Котя рассматривала десять идолов, задумываясь, что все-таки они ее берегут. Игор поплатился за то, что неволил невесту. Духи увидели это! И хоть не поразили немедленно громом с неба, всё же покарали.

«Но ведь Вен Аур – создание Хаоса», – испугалась Котя на миг и тут же уверенно вступила в круг вместе с женихом, отдавая их обоих на суд духам. Мгновения страха исчезли, ничего не произошло и за время самой церемонии. Вокруг только улыбались добрые лица. Котя ощущала лишь теплоту. Она улыбалась, глядя на Вен Аура, и слова друида о великой любви, которая поддерживает мир через десять духов, воплощались для нее в женихе. Он отвечал такой же нежностью.

– Две жизни – одна судьба! – произнес, возводя руки к небесам, друид.

Он улыбался, светясь каким-то неуловимым внутренним светом. Здесь все искренне радовались, или для Коти мир вокруг оделся неуловимыми новыми красками? Теперь-то она глядела на него сквозь разноцветные стекла своего ликования.

– Признаешь ли ты, создание духов, Вен Аур, что Юлкотена – твоя судьба? – обратился жрец к Вен Ауру.

Тот немного вздрогнул, покосившись на идолов, все-таки он по-прежнему верил, что создан Хаосом. А там – кто же его знает. На то она и вера.

– Признаю! – уверенно ответил он.

– Признаешь ли ты, создание духов, Юлкотена, что Вен Аур – твоя судьба? – обратился к невесте друид.

– Признаю! – почти выкрикнула Котя и повторила бы это еще сотню раз.

Судьба! Судьба! Они судьба! Дух-кузнец свил стальные прутики их жизней в одну, крепко сплел на веки вечные. «А ведь оба мира верят в судьбу. Почему же мы тогда разные?» – подумалось Коте, и это лишь придало уверенности. Растворялись дурные воспоминания о проклятой свадьбе с Игором, оставалась эта, настоящая и веселая.

Вокруг все заликовали, когда друид вновь воздел белые рукава к небу:

– Две жизни – одна судьба!

Вен Аур нежно отодвинул полотно с лица Коти. Она подалась ему навстречу, и новобрачные протянули друг другу серебряные цепочки. Вот так они и свились в одну жизнь, хотя и раньше не мыслили существования друг без друга. За последним обрядом в кругу духов последовал поцелуй, и он вышел слишком долгим и сладким. Котя одернула себя и мужа. Да, отныне мужа.

– Вен, это обряд, – напомнила она, украдкой шепнув ему на ухо.

Но он не желал отпускать ее, больше никогда и ни за что. Котя уже не представляла, как жила месяцами в разлуке, пока длилась осада. Теперь никакие напасти не повелели бы им расстаться. Муж и жена вместе идут в огонь и воду.

– Нам еще хватит поцелуев на свадебном пиру, – промурлыкал заискивающе Вен Аур.

Котя покраснела, но таяла в предвкушении.

Подводы выехали из детинца и направились к мастерским. Вокруг народ радостно махал счастливым молодоженам. А те никого не замечали, поглощенные созерцанием друг друга. Вен Аур держал Котю за руку, она же пристально смотрела ему в глаза. Произошло! Не верилось, но это произошло. Настал самый счастливый день ее жизни. Они поженились.

– Ну вот, теперь наш союз освящен вашими духами, – говорил Вен Аур, но поправлял себя: – И моими духами. Десять перстов – десять духов. Две жизни – одна судьба.

– Две жизни – одна судьба, – кивала ему Котя.

Свадебный поезд остановился возле свежесрубленной избы, от которой еще пахло лесом. Она примостилась возле кузницы, маленькая и немного кособокая. Но все же ее построил своими руками Вен Аур, разумеется, не без помощи друзей. Это он создал их дом, он сделал порог, через который перенес невесту. Котя блаженствовала, ощущая парение, когда ее подхватили сильные руки мужа. Мужа – как же непривычно звучало это слово! Женихом-то она еще могла его назвать, но этот серьезный «титул» никак не желал укладываться в голове. Муж и жена – вот в кого они теперь превратились. Требовалось время, чтобы признать это.

Вскоре дружка с вышитым полотенцем через плечо вылетел вперед, направляя гостей. По чину никого рассаживать не пришлось, так как никто не приходился родственником молодым. Зато гости бойко пели на разные лады величанье жениху и невесте.

– Пожалуйте на «княжий пир»!

Да какой уж пир, да какие уж князья! Свадьба оказалась бедной и голодной. В разоренном городе все еще не хватало еды, и угощение поставили довольно скудное. Часть собрали из терема, часть с ремесленных мастерских для молодого кузнеца-удальца. Но все-таки румяный пирог украсил стол, да еще вареные яйца, каша, репа и немного оленины от охотников. Котя помнила, как часть из этого сама и приносила, и готовила. Некому больше оказалось.

Хотя все это не умаляло радости. Котя смеялась вместе со всеми. И под долгие благопожелания подолгу приникала к медовым устам суженого. Он отвечал и невпопад говорил что-то гостям, лишь начиная проникаться сложной вереницей давних традиций. Но и это никого не смущало. Все изголодались по праздникам и шумному веселью. Молодых три раза сажали на печь и, конечно, желали им много детей. Дружка превзошел себя по остроумным замечаниям, не позволяя никому заскучать.

– Ой, медведица-людоедица! – закричал он звонко, когда кто-то постучал посреди пира.

Но