И жили они долго и счастливо - Алёна Селютина

из аудитории и остановился в коридоре, наблюдая, как заходят в нее люди, рассаживаются, а потом замолкают, обращая свое внимание к его жене.

У Демьяна в этом мире пока что не было ничего. У Василисы здесь было все. Для Кощея выбор был абсолютно очевиден.

* * *

Демьян нашелся в парке. Недавно Данила срубил несколько старых берез и еще не успел убрать их с территории, и мальчик сооружал шалаш из веток. Василиса понаблюдала за ним немного, пока он ее не заметил.

Нельзя влезать в отношения ученика и наставника, но он еще не подписал договор и пока что мог отказаться.

Совсем ребенок, Кощей с ума сошел… И как будто бы ему действительно нужно ее согласие. Так, формальность, таблетка от совести, иначе бы сказал уже давно – он же явно не сегодня все придумал. Василиса слишком хорошо знала мужа, чтобы хотя бы на минуту предположить, что он мог принять подобное решение, не обдумав все тысячу раз, не взвесив все за и против. Что же касается договора… Колдуны и ведьмы редко брали учеников, еще реже скрепляли ученичество договором, несмотря на требования, выставляемые Буяном. Надлежащим образом оформленное ученичество налагало на стороны особую связь. Но видимо, после Марьи Кощей решил больше не рисковать. Обжегшись на молоке, он теперь дул и на воду. Договор не даст Демьяну навредить Кощею, а Кощею – разорвать его в одностороннем порядке. Впрочем, наверняка договор выйдет страниц на сто, и в нем Кощей предусмотрит все мыслимое и немыслимое, а мальчишка подпишет, даже не удосужившись прочитать. После истории с Гензелем и Гретель он смотрел на Кощея как на великое чудо, и не было никаких сомнений в том, кто нынче его кумир. А после предложения стать учеником наверняка и вовсе записал его в названые отцы. И возможно, в чем-то Кощей и был прав. И его предложение было бы честным, если бы Демьян мог в полной мере понимать, что именно его ждет.

Но было и еще одно но. Ученики часто заменяли магам детей. Готова ли она к этому? Понимает ли сам Кощей, на что подписывается? Или же он будет с ним отстранен и холоден? Но так выйдет еще хуже.

Нет, это была ужасная идея, и Василиса бы себе не простила, не попытайся она объяснить Демьяну, какое будущее предлагает ему ее муж.

– Здравствуй, Демьян, – позвала она, подходя ближе.

Мальчик отпустил ветку, которую тащил, и радостно подбежал к ней.

– Здравствуйте, Василиса Петровна! Смотрите, какой я шалаш построил! Мы с Агатой, пока в лесу жили, часто такие строили. Да вы залезайте, не бойтесь!

Внутри шалаша оказалось сухо и очень уютно. Демьян постарался на славу и сделал все добротно: ветки плотно прилегали одна к другой, не оставляя просвета, все листья с земли были выметены, а возле дерева, на которое опиралось строение, лежало бревно. Василиса присела на него.

– Здорово, – похвалила она, – я бы сама в таком жила. Послушай, Кош сказал мне, что позвал тебя в ученики.

Демьян просиял. Наверное, она впервые видела его таким счастливым. И оттого было так больно произнести следующие слова:

– Тебе не обязательно соглашаться.

Мальчик замер, и радость на его лице сменилась недоумением, а затем и обидой.

– Василиса Петровна… Вы против?

«Еще как», – подумала она.

– Понимаешь ли ты, что повлечет за собой такое решение? Ты разлучишься с сестрой, учиться придется очень много, и Навь не самое приятное место. Может быть, ты не осознаешь…

– Все я осознаю! – воскликнул Демьян. – И раз уж Константин Иосифович меня в ученики позвал, значит, тоже думает, что я не дурак!

– Я вовсе не считаю тебя дураком…

– Агате все равно, здесь я или нет, только и знает теперь, что носится со своим Елисеем. А Константин Иосифович сказал, что всему меня научит, что я вырасту сильным магом и буду ему помощником!

– Демьян…

– Если не хотите, чтобы я рядом с вами был, с вашей семьей, то так и скажите!

Василиса открыла было рот и закрыла, не зная, что ответить. Да, она не хотела. Но разве могла она такое ему сказать?

– Попроси Константина Иосифовича показать тебе Навь до того, как ты подпишешь договор. Это все, о чем я прошу. А там уже и решишь. И я не думаю, что Агате все равно.

– Она обещала помочь с шалашом, – пробурчал Демьян. – Я три дня ждал, но каждый раз она только говорит «потом». И рубашку хотела заново связать. И тоже об этом забыла…

Василиса вздохнула. Неделю назад Агата нашла способ снять с Елисея проклятье, наложенное Еленой, и то ли в благодарность за это, то ли еще почему царевич вдруг стал ходить с ней повсюду и едва ли не в рот заглядывать. Вообще это казалось Василисе странным, но ей хватало своих проблем, чтобы еще разбираться с подростками и их гормонами. И потом, она прекрасно понимала, что лезть в их отношения, скорее всего, означало просто навлечь на себя недовольство и, что бы она им ни сказала, оно будет сказано напрасно. Благими намерениями, как известно…

– Она успокоится и снова будет тебе хорошей сестрой, – ответила Василиса, очень надеясь, что это правда. – Я пойду, Дём, у меня еще дела есть.

Мальчик хмуро кивнул, Василиса неуверенно улыбнулась ему на прощание и вылезла из шалаша. Оказалось, что, пока она сидела там, принялся накрапывать дождик. Дорожка тут же разукрасилась в темно-серый горох. Капли ударялись об опавшие листья, и перестук этот был мирным и уютным. Ах, как хотелось вернуться обратно, сесть у входа и слушать дождь, смотреть, как умывается парк. Но у нее действительно еще оставались дела. Одно важное дело. Она ведь, на свою беду, пообещала Кощею, да и отделаться от Юрия было вовсе не просто…

Поэтому Василиса вернулась в головное здание, поднялась на третий этаж, на котором был всего один занятый кабинет, прошла коридор до конца, помялась немного перед дверью, а потом все-таки постучала. На этой двери был установлен мощнейший купол, не позволяющий ни единому звуку просочиться наружу, поэтому ждать ответа было бесполезно – хозяин кабинета должен открыть сам.

И правда, спустя полминуты щелкнул замок, и перед Василисой предстал Горбунок.

– Здравствуй, – безрадостно поприветствовал он. – Что-то от Баюна?

Василиса собралась с духом.

– Я по личному вопросу.

Горбунок не проявил ни удивления, ни каких-либо других эмоций. Только открыл дверь шире и отошел, пропуская ее внутрь.

– Проходи, присаживайся, – предложил он, указывая на диванчик.

Рядом с диванчиком стоял столик, на котором были коробка с платками, графин с водой и стакан.

Василиса села и немедленно захотела уйти.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то об этом узнал, – выдавила она из себя.

– А что, – недовольно хмыкнул Горбунок, – до тебя хоть раз долетало то, о чем наши говорят в моем кабинете?

– А к тебе часто приходят наши? – удивилась Василиса.

– Судя по настроениям, царящим в Конторе, следовало бы почаще, – вздохнул он и заверил ее: – Никто ничего не узнает. Не беспокойся.

Василиса уставилась на свои колени. Все-таки Кощей поступил крайне жестоко, заставив ее прийти сюда. Она не знала даже, как начать. Горбунок подошел к окну и приоткрыл форточку, впуская в кабинет перестук капель о стекло, шелест листвы в парке и тот самый сырой терпкий запах, который бывает только осенью во время дождя. Стало легче.

– Порой хочется просто наслаждаться этой жизнью, но вечно что-то мешает, правда? – спросил он, повернулся к ней и неожиданно тепло улыбнулся.

Но потаенная грусть все равно осталась в его огромных карих глазах с приплюснутыми горизонтальными зрачками.

– Вы, колдуны и ведьмы, живете слишком долго, – вздохнул Горбунок. – Но природа позаботилась о вас, и ваша психика стареет так же медленно, как и тело, иначе бы вы просто сломались под грузом опыта и сделанных ошибок. Не стоит думать, что внутри ты взрослее и мудрее, чем выглядишь снаружи. Впрочем, полагаю, жене Кощея Бессмертного об этом известно и без моих разглагольствований.

– Меня мучит чувство вины, – выпалила Василиса.

– Распространенная проблема. Не думай, что ты одинока.

– Правда?

– Правда-правда. У каждого есть прошлое, и редко случается так, чтобы все в нем было идеально.

Василиса кивнула. Потом собралась с духом и начала:

– В Тридевятом у меня остался сын. И мы с его отцом не то чтобы сильно ладили…

Глава 4

Июль – август 2004 года

– Ну, и что это было?

Прощание, Горыныч его задери.

Они лежали в постели, и Кощей лениво водил кончиком Василисиной косы вдоль ее позвоночника. Туда-обратно. Серые стены его спальни нервировали. Поэтому Василиса смотрела в окно.

– Баюн отправляет меня в командировку на Буян для обучения на специалиста по адаптации, – призналась она. – Я просила его об этом всю зиму. Командировка займет четыре недели.

«Езжай, проветри мозги», – рыкнул Баюн, вручая ей