И жили они долго и счастливо - Алёна Селютина

руль, разворачиваясь через двойную сплошную и оставляя на асфальте черный след от шин, и помчался обратно. Несмотря на поздний час, машин на дороге было много, и ехали они слишком медленно. Ему то и дело приходило в голову остановиться, обратиться и долететь, но он опасался, что окно окажется закрыто, а в птичьей ипостаси глаза он никому не отведет, и пока найдет, где обернуться человеком… В конце концов он добрался до двора Василисиного дома и бегом кинулся в подъезд, взлетел на этаж, забарабанил в дверь, потом вспомнил, что ему не нужен ключ, чтобы открыть ее, но в этот момент щелкнул замок, и перед ним предстала Василиса.

Живая.

Кощей уже и не знал, чего ему хочется больше: ругаться от злости или от облегчения.

Но она словно стала меньше, стояла перед ним тихая и понурая.

– Ты еще хочешь, чтобы я остался? – спросил он.

Василиса кивнула. Он зашел в квартиру, запер дверь, скинул туфли, подошел ближе и обнял ее.

Боги, в какой-то момент он и вправду поверил, что найдет в квартире ее хладный труп. И только сейчас с удивлением осознал, насколько страшен был тот миг.

– Не смей так больше делать, поняла? – жестко потребовал он.

Ожидал услышать от нее стандартное «да», но Василиса абсолютно неожиданно для него покачала головой.

– Что я сделала не так? – прошептала она. – Почему ты разозлился?

Кощей отстранился, приподнял пальцами ее лицо за подбородок, заглянул в глаза. А ведь правда не понимала.

– А говорила, что насиловать – это не норма… – пробормотал он. – Василиса, твой муж… Иван… Он тебя бил?

Она попыталась отстраниться, но Кощей держал крепко. Он уже давно понял: что-то у нее в браке не заладилось, и, судя по всему, настал момент уточнить некоторые обстоятельства. В конце концов, если он намеревался и дальше держать ее при себе, он должен был знать.

– Ни разу, – наконец ответила она, видимо осознав, что он не отстанет.

– Принуждал?

– Он был моим мужем, – непонимающе нахмурилась Василиса и добавила обреченно: – И я сама захотела, чтобы он им стал.

Дальнейших пояснений не требовалось. Иван просто брал то, что принадлежало ему по праву. Когда считал нужным и как считал нужным. И судя по всему, не полагал зазорным напоминать жене, что она сама выбрала для себя такую судьбу. Он не был злом во плоти. Всего лишь порождением своего мира и времени, в котором ему довелось родиться и жить. Только вот с последствиями теперь предстояло разбираться Кощею.

Ему снова захотелось уйти. Ничего не объясняя и навсегда. Он не был уверен, что готов со всем этим связываться. Есть раны, врачевать которые слишком долго и сложно, и не всегда есть шанс на выздоровление. Все вначале полны энтузиазма, но мало кто действительно проходит этот путь до конца, ибо никогда не знаешь, насколько затянется лечение. Но в груди неприятно ныло от холода, а единственный источник тепла сейчас сжимался в его руках и смотрел на него с таким отчаянием… И Кощей вдруг вспомнил мать. Всю свою жизнь она избегала мужчин, но что, если втайне от самой себя все-таки ждала кого-то, кто бы пришел и вырвал ее из самого страшного дня в ее жизни.

А что, если боги таким образом предлагали ему почистить карму? Кощей мог сколько угодно презирать человека, изнасиловавшего его мать, и делать вид, что не имеет с ним ничего общего, но все равно оставался его сыном и никогда не забывал об этом. А судьба – девка непредсказуемая и любит позабавиться за счет других.

И шансы что-то исправить в этой жизни выпадают не так уж и часто.

– Давай ложиться спать, уже одиннадцать часов, – вздохнул он. – И если рассчитываешь на совместные завтраки, лучше оставайся ночевать у меня. Я рано встаю, и от тебя мне все равно придется уезжать.

Василиса медленно кивнула, шаркнув макушкой по его подбородку. Потом подняла на него глаза.

– Ты так и не сказал, что я сделала не так, – напомнила она. – Мне нужно знать, если мы сейчас продолжим…

– Мы не продолжим, – резко оборвал ее Кощей.

– Я тебе совсем не понравилась?

Боги… Что это? Женское тщеславие? В такой момент? Вот тебе: насилуешь – сволочь, не насилуешь – получаешь такие вопросы.

– Если бы ты мне не нравилась, я бы не вернулся, – вздохнул он и тут же осознал, что это правда.

А иначе с чего бы вообще ему вздумалось нарушать столько правил и нестись через полгорода? Нет, определенно, пора задуматься о том, чтобы лучше контролировать ситуацию. Вот завтра утром он этим и займется, а сегодня слишком устал.

– Я не об этом… – Она спрятала лицо у него на груди и добавила неожиданно решительно: – Если тебе что-то нужно в постели, ты скажи.

Если ему что-то сейчас и было нужно, то это пойти и побиться головой о стену.

– Нужно, нужно, – ответил Кощей, старательно игнорируя возникшую потребность. – Ты.

– Тогда почему?..

– Не твое тело, а ты, – уточнил он. – Проблема в том, что я тебе в постели сейчас необходим исключительно в качестве плюшевого мишки. Безопасного и мягкого. Только для объятий. Вот и пошли, буду изображать. А как действительно захочешь меня, тогда и поговорим.

Наверное, ему следовало сказать это мягче, но он все еще был слегка зол и немного напуган.

Но Василиса вдруг рассмеялась.

– Что такое? – не понял он.

– Плюшевый мишка из тебя как из меня Лебедь, – всхлипнула она. – И спасибо, что вернулся…

И он наконец-то снова ощутил волну тепла, согревшую его изнутри.

Странно было просто лежать с ней в одной постели. Кощей уже и не помнил, когда в последний раз просто спал с кем-то рядом. Наверное, с Марьей, но все воспоминания о ней были окрашены в черные тона ее предательства и не приносили ничего, кроме горечи. Ему казалось, что, когда Василиса погасит свет и ляжет к нему, так или иначе, придут ассоциации. Но этого не случилось. Василиса ничем не напоминала ему Марью. И ощущать ее рядом было приятно.

Вопреки его ожиданиям Василиса не стала просить, чтобы он ее обнял. Она легла на соседнюю подушку, лицом к нему, и в темноте Кощей ощутил ее взгляд. Он мог видеть и без света – совсем простенький заговор, – но отчего-то не захотел. А потом почувствовал, как она нашла под одеялом его ладонь, сжала в своей. И ему показалось, будто неудобный диван обратился в горячую ванну.

– Когда только попала сюда, все мучилась – не могла спать, – прошептала Василиса. – Меня пугал шум дороги, из общежития его хорошо слышно. А потом поняла: либо привыкну, либо сойду с ума. И привыкла. А ты? Тебя напугали машины?

– Я пришел в этот мир задолго до того, как здесь появились машины, – ответил Кощей отчего-то тоже шепотом. – Было время, когда он мало отличался от Тридевятого. А потом тут грянул промышленный переворот, и я стал наведываться сюда чаще. Интересно было смотреть на то, как разнятся ожидания и результат… Но это долгая и отчасти скучная история.

– Нет, расскажи.

Одеяло пересекал косой луч света из окна. Василиса зачерпнула его ладонью, будто воду, поднесла к губам, подула, и он светлячками разлетелся по комнате.

Прошло больше месяца, а Кощей до сих пор помнил их полуночный разговор. Он рассказывал ей простые вещи, которые, однако, не рассказывал никому, потому что не с кем было ими делиться. Говорил и говорил, понимая, что не хочет останавливаться. Простой разговор внезапно оказался для него куда важнее и интимнее, чем самый умопомрачительный секс.

Что ж. Он хотел близости. И той ночью он ее получил.

* * *

Василиса вымыла руки, ополоснула лицо, тщательно вытерлась полотенцем и посмотрела в зеркало. Улыбнулась себе. Отражение улыбнулось ей в ответ. После прогулок в лесу она всегда чувствовала себя умиротворенно. Она вышла из туалетной комнаты на первом этаже и прошла на кухню, чтобы оттуда попасть на задний двор.

Ей нравился дом Кощея. Он был просторным и светлым, но не настолько большим, чтобы перестать быть уютным. Высокий сплошной забор скрывал их от любопытных взглядов. Громко пели птицы – их хорошо было слышно в тишине поселка. Здесь у Василисы получалось отдыхать и ни о чем не думать. Здесь она чувствовала себя в безопасности.

Прямо как с его хозяином.

«Как ты с ним работаешь?» – спросила ее как-то Настя. «Спокойно», – подумала тогда Василиса. Быть с Кощеем оказалось так же, как и работать с ним, – спокойно. Волна чувств поднялась, а потом опрокинулась, растеклась тихим озером, на берегу которого наконец-то можно было перевести дух. Василиса наслаждалась постоянством и предсказуемостью их общения. После бесконечных войн с Иваном, когда любое слово могло положить начало