Наш общий друг (Книга 3 и 4) - Чарльз Диккенс

Отпущенный на волю, Сайлас схватился за шею, откашлялся и посмотрел на всех с таким видом, точно у него застряла в горле солидных размеров рыбья кость. Одновременно с только что описанными действиями Вегга весьма странные и на первый взгляд непонятные действия предпринял и мистер Хлюп: он начал пятиться вдоль стены по направлению к мистеру Веггу, точно носильщик или грузчик, который готовится взвалить на спину мешок с мукой или углем.

- Как это ни прискорбно, Вегг, - со свойственной ему мягкостью проговорил мистер Боффин, - но мы с моей старушкой очень плохого мнения о вас, и другого составить не можем. Однако после всего сказанного и сделанного, мне бы не хотелось, чтобы ваше положение ухудшилось по сравнению с тем, которое вы занимали в жизни до вашей с вами встречи. Поэтому, прежде чем нам с вами расстаться, скажите, сколько вам потребуется на обзаведение другим лотком.

- И в другом месте, - вставил Джон Гармон. - Чтобы тебя больше не видели здесь, под окнами.

- Мистер Боффин, - проговорил Вегг с алчностью, которой не мог скрыть его приниженный тон. - Когда я имел честь познакомиться с вами, у меня подобралось такое собрание баллад, какому, прямо скажу, нет цены.

- Значит, его не оплатишь никакими деньгами, - заявил Джон Гармон. - И вы, уважаемый сэр, отложите всякое попечение об этом.

- Простите, мистер Боффин, - снова заговорил Вегг, бросив злобный взгляд на Джона Гармона. - Я представляю свои соображения вам, поскольку вы, если слух мне не изменяет, - представили свои соображения мне. У меня была очень ценная коллекция баллад и запас имбирных пряников в жестяной банке. Больше я ничего не скажу, всецело полагаясь на ваше суждение.

- Ну как тут угадаешь, сколько дать? - озабоченно проговорил мистер Боффин, опуская руку в карман. - А переплачивать не хочется, потому что вы уж очень плохо себя зарекомендовали, Вегг. И откуда в вас столько коварства! Как можно быть таким неблагодарным! Что я вам сделал дурного?

- Кроме того, - задумчиво продолжал Вегг, - я работал рассыльным, и мои клиенты очень меня уважали. Но, опасаясь упреков в жадности, я и тут полагаюсь на ваше суждение, мистер Боффин.

- Честное слово, не знаю, как все это оплатить, - пробормотал Золотой Мусорщик.

- Еще у меня были козлы для лотка, - продолжал Вегг, - за которые один ирландец, знаток по части козел, давал мне пять шиллингов шесть пенсов. Но я слышать не захотел о такой невыгодной сделке. Итак, козлы, табуретка, зонтик, складная рама и поднос. Полагаюсь на ваше суждение, мистер Боффин.

Золотой Мусорщик погрузился в какие-то сложные расчеты, а мистер Вегг все подсказывал и подсказывал ему:

- Еще были мисс Элизабет, маленький мистер Джордж, тетушка Джейн и дядюшка Паркер. Ах! Когда думаешь о том, каких ты лишился покровителей, когда видишь, какой сад - цветущий сад! - изрыли свиньи, разве можно перевести все это на деньги без того, чтобы не заломить? Но я всецело полагаюсь на ваше суждение, сэр.

Мистер Хлюп продолжая действовать все тем же странным и на первый взгляд непонятным образом.

- Тут упомянули про то, что меня вводили в заблуждение, - меланхолично продолжал Вегг. - Но можно ли выразить словами, какое угнетающее действие имело на мой ум чтение вредных книг о скрягах, когда вы, сэр, и самого себя выдавали за скрягу. Да, мой ум был угнетен всем этим. А какую цену можно назначить уму человеческому? Кроме того, где моя шапка? Но я всецело полагаюсь на ваше суждение, сэр.

- Ладно! - сказал мистер Боффин. - Вот вам два фунта.

- Нет, сэр, не могу. Гордость не позволяет. - Не успел он произнести эти слова, как Джон Гармон поднял палец, и Хлюп, который успел подобраться вплотную к Веггу, прислонился теперь спиной к спине Вегга, чуть присел, обеими руками ухватил его сзади за шиворот и ловко поднял, будто все тот же мешок с мукой или углем. До чего же недовольную и удивленную рожу скорчил мистер Вегг, когда пуговицы его выставились напоказ всему миру, не хуже чем у самого Хлюпа, а деревянная нога беспомощно задралась кверху. Но присутствующие недолго могли любоваться этим зрелищем, так как Хлюп легкой рысцой выбежал с мистером Веггом из комнаты, спустился по лестнице и выскочил за дверь, предупредительно распахнутую мистером Венусом. Мистеру Хлюпу было приказано свалить его ношу посреди улицы, но, увидев на углу фургон с нечистотами, стоявший без присмотра, да еще с лесенкой у колеса, мистер Хлюп поддался соблазну поместить туда же и мистера Сайласа Вегга. Задачу он взял на себя трудную, но выполнил ее блестяще, обдав мостовую фонтаном брызг.

ГЛАВА XV - Кто угодил в поставленную ловушку

Сколько мук, сколько терзаний испытал Брэдли Хэдстон с того тихого летнего вечера, когда его тело, выражаясь образно, возникло из пепла, оставшегося от матроса, мог рассказать только он сам. Да, пожалуй, и он не мог бы, потому что этого не выразишь - это можно только чувствовать.

Его давила тройная тяжесть: сознание того, что он сделал, неотступная мысль, что это можно было сделать лучше, и ужас перед разоблачением. Такая ноша сокрушала его, и он ощущал ее на себе день и ночь. Спал ли он урывками, открывал ли воспаленные от бессонницы глаза, она всегда была с ним. Она давила с удручающим однообразием, не давая ни малейшей передышки. Подъяремная скотина, раб могут обрести минутное облегчение от непосильного груза, переместив его как-то по-другому, хоть и за счет добавочной боли в тех или иных мускулах, в том или ином члене. Гнетущая атмосфера, в которой существовал теперь несчастный Врэдли, не давала ему даже такого призрачного отдыха.

Время шло, а подозрение все еще не настигало его. Время шло, и по тем отчетам о расследовании дела, которые появлялись в газетах, он начал убеждаться, что мистер Лайтвуд (адвокат потерпевшего) все дальше и дальше отходит от фактов, все больше и больше отклоняется от истины и явно умеряет свое рвение. Постепенно действительная подоплека этого стала проясняться для Брэдли. Потом - случайная встреча с мистером Милви на вокзале (куда Брэдли влекло в свободные часы, так как там можно было услышать свежие новости о деле его рук, прочитать объявления все о том же), и тогда он ясно, как на ярком свету, увидел, к чему привело это злодеяние.

Он увидел, что его отчаянная попытка навеки разлучить Лиззи и Рэйберна соединила их. Что он обагрил руки в крови лишь для того, чтобы предстать пред ними жалким дураком, пособником их счастья. Что ради своей жены Юджин Рэйберн махнул на него рукой и предоставил ему ползти дальше по избранному им гнусному пути. Он подумал: "Провидение, или судьба, или любая другая сила насмеялась надо мной, перехитрила меня", - и, охваченный бессильной яростью, забился в припадке, кусаясь, разрывая на себе одежду.

Новые доказательства этой истины пришли в ближайшие дни, когда стало известно, что раненый женился, не покидал одра болезни, и на ком женился, и что признаки улучшения дают себя знать, хотя жизнь его по-прежнему в опасности. Брэдли было бы легче оказаться в тюрьме, чем читать все это и знать, почему и как его пощадили.

Но чтобы не дать перехитрить себя, насмеяться над собой еще больше что было бы неминуемо, если бы Райдергуд предал его в руки закона и ему пришлось бы понести кару за свою позорную неудачу, как если бы ее и не было, а все увенчалось успехом, - он целые дни сидел в школе, выходил на улицу только по вечерам, с опаской, и не показывался больше на вокзале. Он просматривал все объявления в газетах, ожидая, что Райдергуд выполнит свою угрозу и вызовет его на новую встречу, но ничего такого не находил. Щедро расплатившись со шлюзным сторожем за помощь и гостеприимство, он начинал думать, что этот невежда, не умеющий даже писать, не так уж опасен ему и что, может быть, им не придется больше увидеть друг друга.

Все это время терзания его не прекращались, ярость не остывала - ярость при мысли, что он, помимо своей воли, лег через пропасть, разъединяющую Лиззи и Рэйберна, и послужил им мостом. Припадки следовали один за другим, когда и как часто, он не мог сказать, но догадывался по лицам своих учеников, что это происходило у них на глазах и они с ужасом ждут, что учитель вот-вот опять забьется на полу.

Однажды зимой, когда легкие снежинки усыпали пухом наличники и переплеты школьных окон, он подошел к доске с мелом в руках, собираясь объяснить какую-то задачу, и вдруг прочитал на лицах мальчиков, что происходит что-то неладное и они встревожены за него. Он посмотрел на дверь, куда были устремлены их взгляды, и увидел неуклюжего, отталкивающей внешности человека, который стоял посреди класса с узелком под мышкой. Увидел его и узнал в нем Райдергуда.

Он опустился на табурет, подставленный кем-то из мальчиков, и на минуту почувствовал, что сейчас упадет, что по лицу у него пробегает судорога. Но приступ миновал, и, утерев рот платком, он поднялся с табурета.

- Прошу прощения, сударь. Разрешите спросить. - Райдергуд постукал себя пальцем по лбу и хмыкнул, широко осклабившись. - Куда это я попал?