Автобиография - Франко Дзеффирелли

Мать Тереза тоже проповедовала всеобщую любовь и утверждала, что наш земной путь с момента зачатия — частица вечной жизни. Ее «Гимн жизни», который я хочу предложить вниманию читателей, чем-то напоминает Десять заповедей, но не суровостью требований Отца Владыки, а нежностью советов Матери Сестры.

Жизнь — это случай, не упусти его…

Жизнь прекрасна, любуйся ею…

Жизнь благословенна, вкуси от нее…

Жизнь — это мечта, пусть она станет явью…

Жизнь — это вызов, прими его…

Жизнь — это долг, исполни его…

Жизнь — это игра, сыграй в нее…

Жизнь — это любовь, насладись ею…

Жизнь — это тайна, открой ее…

Жизнь — это обещание, сдержи его…

Жизнь — это печаль, преодолей ее…

Жизнь — это борьба, сражайся с ней…

Жизнь — это жизнь, сохрани ее…

Что за женщина эта Мать Тереза, она всегда видела самую суть вещей! Как бы мне хотелось лучше ее узнать, ведь каждая минута рядом с ней была источником радости, и все, что нашим глупым головам казалось неразрешимым, легко находило выход.

На фильм об Иисусе надо было положить два года жизни. Речь шла о телесериале про жизнь Христа, буквально по текстам Нового Завета, без использования обширной апокрифической литературы и без фальшивого киномистицизма. То правдоподобие, которое может создать кино, должно было показать человечность Христа, и все. Просто, но ужасающе сложно. Щедрый бюджет, съемочная группа, которая, казалось, сошла со страниц журнала «Кто есть кто — театр и кино», и всем этим надо было руководить с жесткостью воинской дисциплины.

А еще надо было умудриться угодить зрителям различных культур, каждая из которых имела собственное представление о Боге. Лью Грейд не уставал повторять, что фильм должен быть рассчитан на все конфессии. Кроме того, среди зрителей наверняка найдется немало таких, которые, не обладая милосердием веры, без колебаний осудят малейший избыток сентиментальности и религиозного пыла.

Я особенно намеревался подчеркнуть еврейство Христа, его связь с историей, обществом и культурой древнего Израиля с его городишками и деревнями, где всегда стояла синагога; Израиля под властью сильного и равнодушного врага; Израиля, всегда готового к мятежу. Но самое главное, в словах Христа должна была звучать неразрывная связь с многовековым еврейским учением, его продолжение и исполнение.

В самом начале передо мной возникли две проблемы: во-первых, создать сюжет с диалогами, построенными как «слово Христово», а во-вторых — атмосферу, максимально приближенную к Святой земле времен Христа. В дальнейшем надо было решать с актерами, но сначала подумать о тексте. К счастью, важность проекта и широта бюджета позволяли мне привлечь лучших из лучших в любой области. Мы предложили написать сценарий Энтони Берджессу, и он с радостью согласился. Он выслушал, что мы хотим, и отправился работать. Решив одну проблему, я принялся искать «Израиль Христа» и потратил на это весь 1974 год и часть следующего.

Я искал в регионах, прилегающих к Израилю, — в Иордании, Сирии, Турции, — где встречались подходящие места. Но часто по политическим или религиозным мотивам или из-за труднодоступности от них приходилось отказываться.

Одним словом, Ближний Восток исключался, и я задумался о Египте. Многие сцены фильма первостепенной важности разворачивались в Иерусалимском храме, и прежде всего надо было найти грандиозное сооружение, которое могло бы подойти для съемок.

Как ни странно, ранняя исламская архитектура обращалась не к египетским, не к римским или греческим образцам, а к традиционным еврейским. Некоторые крупные мечети, безусловно, построены по подобию Иерусалимского храма — с портиками, двориками и источниками для ритуальных омовений. Разумеется, в Каире были великолепные огромные мечети, которые вполне могли сойти за Иерусалимский храм, но нас сразу предупредили, что и думать нечего о том, чтобы еврейскими религиозными символами прикрывать исламские или заполонять мечеть толпой людей в традиционных еврейских одеждах. Значит, и здесь ничего. Но все же моя поездка в Египет пригодилась — она открыла мне дорогу в страны Северной Африки. Впоследствии выяснилось, что это было верным решением.

Лучшим зданием «для роли» Иерусалимского храма оказалась большая мечеть в Кайруане в Тунисе. Но и она была неприкасаемой. Зато на территории страны мы нашли несколько идеальных мест: крепость Монастира со сторожевой башней легко превращалась в Антониеву башню, где располагался римский гарнизон, холм против крепости рядом с Сусом стал Голгофой, под древними стенами Монастирской крепости мы решили выстроить наш Иерусалимский храм.

Я был очень доволен поездкой в Тунис, затем поехал в Марокко и там нашел нетронутый цивилизацией пейзаж, очень напоминающий галилейский. А древняя крепость Уарзазат на краю пустыни отлично подходила для дворца Ирода.

Больше всего меня поразили люди, особенно деревенские жители, которые смиренно выполняли ту же работу, что их предки много веков назад, их поведение и характер. Идеальная толпа, которая шла за Иисусом. Их только надо было переодеть в бедные одежды того времени. Все складывалось удачно. Не хватало одного — Назарета. Мне никак не удавалось найти подходящую деревню. Однажды мы поехали посмотреть на величественные руины Волубилиса недалеко от Мекнеса. Наш путь лежал через Мулай-Идрисс, деревню, названную по имени мусульманского святого. Чуть дальше на возвышенности показалась кучка берберских домиков. Мы поднялись, чтобы поглядеть на них поближе, и передо мной открылся «мой» Назарет: маленькие белые домики из камня и глины, дворики, окруженные низенькими стенками, колодец, откуда носят воду берберские женщины, запах свежевыпеченного хлеба, старики, плетущие корзины. Это, конечно, было не лучшее место для съемок фильма, там даже электричества не было, но это был Назарет! Я отправил Лью Грейду телеграмму, что поиск завершен.

Энтони Берджесс принес сценарий. Он сделал невозможное — написал его всего за четыре недели! Энтони обладал потрясающей способностью мгновенно запоминать, впитывать как губка все, что прочитывал. Он, конечно, обратился к тысяче библейских и талмудических источников, чтобы из отрывочных рассказов апостолов составить гладкую историю. Такой подход требовал жертв: некоторые слова Христа были воспроизведены неточно, но это было не так важно, потому что исправить не составляло труда. Энтони дал «скелет», нам предстояло нарастить «плоть». Часто бывало, что окончательный вариант диалога рождался в ходе съемок, когда актеры получали на выбор парафразы евангельских слов.