Дым осенних костров - Линда Летэр

Соръя.

Та посмотрела на него почти с испугом. Губы беззвучно шевельнулись, и женщина отвела взгляд. Испытав на себе еще несколько моральных оплеух, Наль направился к четырем молодым эльнорам у окна. Придворные расступались от него, как от чумного. Завидев оружейника, один из четырех эльфов кивнул остальным и отошел.

— Друг мой, рад видеть тебя во все более добром здравии! — громко сказал Деор, приветствуя его объятием с пожатием руки. — Да не погаснет твой очаг!

— Мы заждались тебя в этих залах! — улыбнулся Меральд с тем же сердечным приветствием.

— Лорд Нальдерон, с возвращением! — третий эльф, троюродный племянник замкового управляющего, искренне пожал его руку.

— Благодарю, друзья, хотя я, похоже, не успел соскучиться по местному обществу.

Особенно тяжко было сознавать оправданность встреченного отношения. Что столь ужасного мог сотворить эльнор, если собственная невеста отвернулась от него, да еще заручилась поддержкой самого принца? Поднял на нее руку? Осквернил честный союз преступной связью? Совершил еще какое-нибудь немыслимое преступление, как убийство или надругательство? Амаранта за неизвестностью истинных обстоятельств была окружена таким же бесчестьем, но ее защищало в какой-то мере покровительство Алуина.

В зал вошла Айслин, сдержанно улыбаясь возвращению сына. Она обменялась приветствием с несколькими придворными и остановилась у одной из групп.

— Простите, леди, — проронил лорд Кетельрос, бросая на нее короткий косой взгляд. — Боюсь, вам здесь не место.

Кровь бросилась в лицо Наля; он услышал эту колкую реплику с другого конца зала, но в мгновение ока оказался рядом. Глаза молодого Фрозенблейда метали искры.

— Обо мне можете воображать что угодно в меру вашей собственной совести, — выдохнул Наль, задыхаясь от гнева и резкого рывка, — но не смейте оскорблять мою мать!

— Вы бредите, оружейник, — холодно заметил Кетельрос, — или забыли, что значит находиться при дворе. Вы не в праве диктовать мне, с кем и как обращаться.

— О, поверьте, я в праве, когда дело касается моего рода! Ни мать моя, ни кто-либо другой из Фрозенблейдов не причастен к тому, о чем, я уверен, сложено уже немало гадких домыслов. Вы немедленно извинитесь перед леди Айслин и не позволите себе более этих замашек!

Лорд Вальбер Кетельрос позабавленно приподнял брови и хотел отвернуться к своим собеседникам, которые, впрочем, как и все в зале, настороженно следили за ходом стычки.

Наль сжал кулаки. Бледно-серые скулы и уши его слабо порозовели.

— Если же слова недоступны вашему пониманию, я разъясню вам все на дуэли!

Айслин вздрогнула и робко коснулась руки сына, опасаясь еще более распалить его гнев вмешательством. Деор предостерегающе положил руку на плечо друга, тревожно переглянувшись с Меральдом.

— Я не стану биться с увечным, — насмешливо качнул головой Кетельрос. — Моя победа будет выглядеть бесславной.

— Не более, чем ваши манеры!

Он даже не знал, насколько был прав, говоря об увечье.

— Действительно, — заметила леди Лингарда, — личное положение лорда Нальдерона не касается рода Фрозенблейдов в той степени, что вы своим обращением дали понять. Иначе от Его Величества уже последовал бы ответ.

Хороший тон требовал держаться деликатности до последнего, и Лингарда назвала бесчестье Наля «положением».

— Его Величество не имел еще возможности видеть лорда оружейника, — возразил Кетельрос. — Ведь тот отсиживался в собственном доме.

Если бы он ударил Наля по лицу, это не произвело бы в юноше такого потрясения. Через круг придворных к спорящим пробился нотариус Ортальд.

— Следует отдать лорду Нальдерону должное, он не труслив и не избегал общества. На следующее утро по своему прибытию из дозора явился он сюда открыто и желал предупредить Его Величество о вынужденной отсрочке в работе. Тогда же стали заметны признаки его болезни от ранения на охоте.

— Кто видел это? — вскричал Кетельрос.

— Я сам!

— И я! — прибавила леди Эйдиэн.

Еще несколько придворных подтвердили то же самое.

— Это еще ничего не означает, — пожал гордыми плечами лорд Первого Дома. — Болезнь может настигнуть и вследствие позора.

— Не желаете ли вы сказать, — очень тихо отчеканил Наль, — что я способен на ложь?

— Оказались же вы способны на нечто, разрушившее вашу помолвку.

Это обвинение стало последней каплей. В висках забилась ломящая боль. Что-то перевернулось в голове. Наль пошатнулся у всех на глазах. Он не сразу почувствовал руки, поддержавшие с двух сторон — Деор и Меральд.

Взгляд Кетельроса с жестоким любопытством ввинчивался в юношу: насколько низко тот мог в действительности пасть? Если не лжет, можно заставить его пролить свет на эту загадку. В конце концов, дело касалось и старой родовой вражды.

— Ответьте же, как принято у вас в роду, — приглашающе повел рукой Вальбер Кетельрос. — Не стесняйтесь в выражениях.

Наль бегло оглянулся. Придворного лжеца не было видно в зале; в выражениях можно бы и не стесняться. Однако состязание в ядовитых фразах не входило в его планы. Без возможности отстоять честь делом это мелочно и унизительно.

Детская способность лгать, пока неразличима грань между собственными фантазиями и действительностью, в игре или в страхе наказания, теряется с возрастом. Начиная отвечать за свои поступки и лучше понимать природу окружающего мира, невозможно более прибегнуть ко лжи. Неразрешимой загадкой оставалось, как могли единицы проносить ее через всю свою жизнь. Уделом их было посредничество во взаимодействии с людьми. Однако отношение к высокопоставленным лжецам насторожено и натянуто. Те будто отмечены неизгладимым клеймом, даже если не пользуются сомнительным даром во вред. Не имея склонности лгать, эльнарай безошибочно чувствуют ложь людей. Но не своих. И установить доверительные отношения таким лжецам зачастую не под силу. Тем же, кто скрывал свою способность, нет ни веры, ни чести.

Неодобрительный гул заставил сторонников Кетельроса замолчать. Не имея желания продолжать дискуссию, тот вновь сделал попытку отвернуться от молодого Фрозенблейда, но в это мгновение за спиной его появился в сопровождении присутствовавшего при сцене друга Эйверет: лицо оставалось бесстрастным, но ноздри красноречиво трепетали. Наль бросил на него гневный, уничтожающий взгляд, без слов кричащий: «Видишь ли, как обращаются с твоей женой?»

Эйверет сдержанно склонил голову:

— Лорд Вальбер. Уж мне-то вы не откажете в дуэли.

— Отнюдь, — позабавленное выражение на надменном лице стало более отчетливым. — Хотя, должно заметить, у пасынка вашего было бы более шансов на победу — даже в нынешнем его состоянии.

Часть придворных опустили глаза, сдерживая невольные улыбки.

— То не ваша забота, — ровно отвечал Эйверет. — Супругу свою я никому не позволю оскорблять.

Айслин протолкалась к нему сквозь теснее обступивший круг придворных, испуганно заглянула в глаза. Эйверет успел поцеловать ее руку, и пестрый поток эльфов увлек его к выходу из зала. В противоположных дверях показался королевский слуга.

— Его Величество желает видеть лорда