Раздели мою боль - Юрий Борисович Андреев

заодно узаконив ее сына, ставшего отныне наследником хозяина. А еще через год у новоявленных супругов родилась девочка. И тут их размеренному существованию возникла угроза. В имении появился странствующий монах.

— Им оказался бежавший с каторги младший брат! — воскликнул Олег, всерьез захваченный рассказом матушки.

Та утвердительно кивнула:

— Но главное в другом. Стоило полячке его увидеть, как она, упав на колени, стала каяться и утверждать, что все эти годы любила только его, а вышла замуж, чтоб обеспечить будущее их сына.

— И тот поверил и простил ее? — удивился Олег.

— А что оставалось делать беглому каторжнику? — вздохнула матушка. — Его поселили в этой самой домовой часовне. Внешне все приличия были соблюдены. Днем он клал поклоны перед иконой Николая Угодника или копался в огородике, а глубокой ночью оставлял свою одинокую келью и по полуразрушенному подземному ходу, который был вырыт монахами еще в древности и проходил по землям имения, пробирался к ожидавшей его полячке.

— А как же все это терпел старший? — недоуменно спросил Олег. — Любой бы на его месте…

— Он был человек чести, — прервала его матушка, — к тому же верующий, и считал, что это ему послано за грехи. Поэтому, не выясняя отношений, разделил дом на две половины и продолжал общаться только с детьми. Эти двое видимо понимали, что долго так продолжаться не может. Но, не в силах противиться чувствам, ждали естественной развязки. И скоро она наступила: однажды в доме объявился другой монах. Он направился к хозяину и заявил, что тот укрывает беглого каторжника. На вопрос, откуда это ему известно, пояснил, что, поддавшись на уговоры, сам похоронил неизвестного бродягу, выдав его за умершего от чахотки брата-декабриста, а каторжанину помог бежать под своим именем. Но вскоре замучила совесть, и он отправился следом.

— Ну и дела, — усмехнулся Олег. — И как же разрешилось дело?

— Да никак, — усмехнулась матушка. — Вечером, впервые за много дней братья долго совещались при свете свечи на половине старшего. А на следующий день новый монах исчез.

— Так рассказываешь, как будто стояла рядом и держала эту свечку, — усмехнулся Олег.

— Служанка подсматривала в замочную скважину и видела, как они шепчутся. Но слов разобрать не смогла… После исчезновения монаха влюбленные, выждав еще некое время, оставили детей старшему брату и бежали заграницу.

— А дальше что с ними стало?

— В начале 30-х годов XIX века в польских землях, отошедших к Российской империи после войны, вспыхнуло восстание. Младший брат под чужим именем примкнул к восставшим и кочевал по лесам вместе с отрядом какого-то полоумного фанатика ксендза, нападая на отряды регулярных российских войск.

— То есть воевал против своих вчерашних товарищей! — подивился Олег. — А откуда известны такие подробности?

— Он сам написал об этом брату. Тот сначала переживал страшно, что честь русского офицера замарана, а потом успокоился и сказал:

«Это его полячка подбила, пся крев, чтоб хоть чем-то мне насолить», — матушка вздохнула. — Младший вскоре погиб в стычке, восставших разбили, а полячка, оставшись при пиковом интересе, написала старшему брату покаянное письмо, в котором сообщала, что от тоски и одиночества готова наложить на себя руки. Поэтому нижайше просит старшего брата еще раз проявить великодушие и позволить вернуться в Россию, чтобы повидаться с детьми. Вероятно, она рассчитывала, что, увидев свою былую любовь, тот смягчится сердцем и вернет все на круги своя. Но он проявил твердость, отписав ей, что прощать ничего не намерен и в ее положении лучше всего удалиться в монастырь, в чем лично готов поспособствовать.

— А об этом, откуда известно? — удивился Олег.

— Мне об этом в подробностях поведала та же внучка экономки старшего брата, — с обидой возразила матушка. — Ее бабка страшно недолюбливала полячку, к тому же успела привыкнуть к детям, поэтому ее доводы стали решающими.

— Прямо Домострой какой-то — не позволить матери увидеться со своими детьми. И как отреагировала на это письмо полячка? — недоверчиво поинтересовался Олег.

Матушка вздохнула:

— Она была натура страстная и впечатлительная, поэтому взяла и от отчаяния утопилась. А сообщил об этом в письме католический священник, который не хотел хоронить самоубийцу на местном кладбище.

— Наверное, это Божья кара. Ведь из-за нее младший брат убил монаха? — констатировал Олег.

— Он или кто-то другой, это никому не ведомо, — уклончиво ответила матушка. — Известно только, что старший поехал в Польшу, забрал тело, перевез в Россию и захоронил уже здесь по православному христианскому обычаю…

— В твоем рассказе одно странно: монаха потом никто не искал, — помолчав, заметил Олег.

— В то время беглых странников на Руси было много, и на них попросту не обращали внимания, особенно в провинции, — пожала плечами матушка. — Во всяком случае, больше его никто не видел. Вместо этого ночами по имению стало разгуливать привидение. Оно внезапно появлялось ниоткуда, бродило по пустынным комнатам, словно ища кого-то, и так же внезапно исчезало, … — матушка внезапно смолкла и встряхнула несколько раз головой, словно освобождаясь от воспоминаний.

— А ты сама его когда-нибудь видела? — осторожно поинтересовался Олег, у которого вдруг отчаянно начали слипаться глаза.

— Уже и не помню, — вздохнула матушка, — давно это было. Давай спать, завтра вставать ни свет, ни заря.

Послушно кивнув, Олег лег и накрылся с головой. Матушкин рассказ так поразил его, что хотелось обдумать его еще раз, и незаметно уснул.

Глава 7

Едва они с матушкой успели войти в квартиру, как раздался телефонный звонок.

«Ланка приехала!» — обрадовано подумал Олег.

С радостно затрепетавшим сердцем он схватил трубку и… услышал голос Сосо.

— Где ты был, дорогой, уже в третий раз звоню, — встревожено поинтересовался тот.

— Только с поезда в квартиру вошел, — сконфуженно пояснил Олег, совершенно забывший о данном им обещании.

— В Грузию ехать, еще не расхотел?

«А если не сегодня, завтра Ланка объявится и сразу встретиться захочет?» — на мгновенье задумался Олег и внезапно ощутил, что совсем не жаждет предстоявшей встречи.

— Я готов, дорогой, — поспешно заверил он Сосо.

— Договорились, послезавтра встретимся у вагона! — обрадовался тот.

Олег положил трубку и сразу же набрал номер Ланки. Один гудок, второй, третий… наконец, до него дошло, что в квартире никого нет, и в ближайшее время не будет.

«Что ж, теперь и я имею полное право вести себя, как хочу», — решил Олег и стал размышлять, что из вещей взять собой в дорогу.

Сосо оказался парнем широким, и конец холостяцкой жизни решил отпраздновать с размахом. Когда Олег разыскал на Курском состав до Грузии, на перроне уже стояло несколько знакомых сокурсников. Вскоре появился и сам хозяин с давешней девицей.