Как получаются французы. Личный опыт русской мамы, которая знает о французском воспитании все - Екатерина Семина-Мак Фарлан

Это важно

Как обстоит дело с детьми-королями в России? Роберто Пройя, учитель французского лицея в Москве, считает, что эта тенденция очень сильна: «У меня такое впечатление, что русские семьи сейчас находятся на том уровне, где мы были лет 20–30 назад. Этот феномен только начинал развиваться, но нанес обществу большой ущерб. К тому же в России ситуация особенная: в семье они – дети-короли, но когда они идут в русскую школу, это разворот на 180°, дети там практически на грани криминального “плохого обращения”. На них там практически постоянно орут, одергивают. Там система такая: иди вперед или умри. До поступления в школу дети делают практически все, что хотят. А потом вдруг оказываются в чем-то вроде колонии строгого режима. То есть было все, а стало ничего. Я считаю, что это очень грубо и странно. И еще меня удивляет, что родители это принимают. Или это эффект компенсации? Может, поэтому родители и дают ребенку статус короля, зная, что в школе все будет наоборот? Когда блаженство закончится, их будут грубо одергивать перед всем классом. Меня поражают родительские собрания в русских школах. Учителя там называют фамилии детей, говоря: “Иванов здесь плохо сделал, Петров там ошибся, Сидоров получил двойку по поведению”. Это унизительно. Мы во французских школах никогда так не делаем».

А вот мнение педиатра Ирины Перрэн (она работает в частной клинике, где есть и французские, и русские пациенты): «Некоторые русские дети – даже не короли, они императоры! Однажды ко мне на прием пришел мальчик лет шести. Ему надо было сделать анализ крови. А он, конечно, не хотел. После анализа он вернулся к моему кабинету, встал лицом к лестнице, достал свою пипиську и с криком: «Я тебя ненавижу!» – стал писать на ступеньки. Это он так мстил за то, что у него посмели взять кровь».

Еще один пример из практики – на этот раз детского психиатра Фредерика Кошмана. К нему привели Армана, 7,5 лет. Родители просто не в силах выносить его выходки. Они работают, приходят домой поздно. У мамы едва хватает времени, чтобы уложить 3-летнюю дочку, до сына руки уже не доходят. И вот уже несколько недель как Арман ночью писает в постель, хотя не делал этого с 2,5 лет. Описавшись, он зовет мать, та переодевает его, перестилает постель и потом читает Арману книжку, чтобы тот мог снова заснуть – и это в 3 ночи! Его можно поздравить: он заполучает маму в полное распоряжение каждую ночь. Да и днем этот манипулятор действует по проверенной схеме: соглашается идти к врачу, только если мама пообещает сводить его в зоопарк. Родители, конечно, пытаются сопротивляться, но это длится недолго: Арман заходится в крике, становится агрессивным, и родители снова сдаются, а ребенок в очередной раз получает то, что хочет: гамбургер вместо супа, новую игру, поход в кино.

Доктор Кошман выносит неприятный для родителей вердикт: в доме главный – Арман, он умело шантажирует окружающих, и ему постоянно уступают: они устали, им так проще, да к тому же они испытывают чувство вины из-за того, что дети их не видят. Из такой ситуации сложно найти выход: ребенок понимает, какие методы работают, и будет продолжать использовать их по нарастающей.

В целом, продолжает Ф. Кошман, на ребенка, который ведет себя хорошо, никто не обращает внимания: родители занимаются своими делами, будто так и надо. Но вот если ребенок сделал что-то не так, он словно снова возникает для них. Пусть внимание это «негативное» – о нем вспоминают, чтобы отругать, – для ребенка это доказательство любви. Доктор Кошман называет это «парадоксальным вниманием»: мы не замечаем послушного ребенка, зато сразу начинаем интересоваться им, если его поведение нам не нравится.

Иногда достаточно проводить с ребенком побольше времени – и манипулятора как не бывало.

Ф. Кошман считает, что ребенок манипулирует вами бессознательно. Не стоит ему приписывать дурные намерения: «Он хочет меня унизить, он делает это специально». Доктор советует родителям провести расследование: почему ребенок так поступает? Что значит такое поведение? Попробуйте объяснить ребенку, что вы понимаете, почему он так себя ведет. И не переставайте повторять, что вы его любите, несмотря ни на что.

С другой стороны, не стоит поощрять маленького манипулятора. Повышенное внимание к его капризам только подольет масла в огонь. Иногда стоит сделать вид, что его истерика или приступы гнева вас не интересуют. Зато если он ведет себя хорошо, добивается успехов в какой-то области, нужно обязательно обратить на это внимание: «Я так горжусь тобой!»

Родители Армана прислушались к советам доктора. Мама решила уходить из офиса пораньше и посвящать больше времени сыну (правда, ей теперь приходится заканчивать работу дома поздно вечером). А Арману она сказала однажды перед сном: вот чистое белье, описаешься ночью – сам поменяешь. Проблему как рукой сняло!

Французы считают, что ребенка надо учить проигрывать.

Константен, приятель моей дочки Саши, как-то принес к нам свою любимую настольную игру – «Форт Байяр». Они постоянно играют в нее с отцом. Поначалу все шло хорошо. Но в какой-то момент Константен начал проигрывать…. И понеслось! Он затрясся, заплакал, а потом и вовсе скатился со стула на пол. И это в 10 лет! Мы с Сашей понимающе переглянулись… Придя в себя, Константен стал выигрывать, и к нему вернулось хорошее настроение. Видимо, его отец все время «поддавался», и мальчик не умел… проигрывать!

Сандрин Марти, преподаватель école maternelle на юге Франции, иногда сталкивается с такими семьями: «Только и слышишь от родителей: мой дорогой, ты самый лучший. И ребенок не понимает, как он может не быть самым лучшим. Но ребенку как раз надо объяснить, что все время быть лучшим невозможно. Надо научить его, как реагировать на неудачу. Очень многие дети сегодня, если у них что-то не получается с первого раза, бросают занятия: мол, мне больше не хочется».

Авторитетное мнение

«Позволяя ребенку выигрывать, чтобы доставить ему удовольствие, родитель невольно дает ему понять, что в жизни можно получить все, и когда хочешь, это не дает ему испытать “фрустрацию от поражения”… В игре с несколькими игроками ребенок, который умеет проигрывать, познает реальность: он не может всегда быть лучшим, чтобы продвигаться вперед, нужно размышлять, искать новые стратегии. Принимая “фрустрацию от поражения”, он знает, что сможет выиграть снова, или понимает, что постоянно выигрывать нельзя».

Дидье Плё

У Женевьевы Дженати, бывшего школьного психолога, автора нескольких книг, есть двое внуков: Ипполит 6 лет и Мила – 10. Мила – гениальная девочка, ее IQ зашкаливает (140, и в разных областях). Но ей уже приходилось ходить на прием к психотерапевту: у нее проблемы с общением, мало друзей. Кроме того, она панически боится неудач, истерит, если проигрывает. В то же время у нее сильный характер, и она руководит родителями: уже в полтора года она сама выбирала, кто сядет рядом с ней за стол.

Почему Женевьева не стала сама заниматься терапией внучки? «Я больше не вмешиваюсь. Пыталась, конечно, но это всегда кончалось скандалом. Сын кричал: “Мы не у тебя в кабинете!” Я им постоянно говорила, что с Милой надо что-то делать, пока не поздно, но они не хотели слушать… Пока ее поведение не стало невыносимым. Только тогда решились пойти к специалисту».

Фрустрация необходима для построения личности.

В повседневный французский язык прочно вошло слово фрустрация. Толковый словарь Larousse определяет это понятие как «состояние человека, который не смог достичь некоей цели или осуществить некое желание». Фрейд упоминал фрустрацию в связи с неврозами, Дольто почти не употребляла этот термин. А сейчас считается, что фрустрация – одно из основополагающих понятий в современной французской психологии, поскольку она совершенно необходима для построения будущей личности.

В книге «Счастливый ребенок» психолог Дидье Плё предлагает родителям специальный тест. Если ребенок, когда вы зовете его ужинать, продолжает спокойно играть; если он не выносит, когда взрослые говорят между собой, и вечно влезает в разговор; если он постоянно старается быть в центре внимания; если он категорически не хочет помогать (например, накрыть стол к обеду); если его невозможно уложить спать, он зовет к себе взрослых; если он быстро отказывается от любого занятия, показавшегося ему сложным, – у него low frustration tolerance (низкая переносимость неприятного).

Это значит, что он постоянно хочет «все и сразу». И с этим надо бороться – пока не поздно! «Конечно, речь не идет о том, чтобы вернуть старые религиозные правила: сделаем жизнь тяжелой, и всем захочется в рай. Нужно просто приучать ребенка к фрустрации, надо научить его (…) иногда отказываться от “моментального” удовольствия ради желания, которое можно лелеять. И когда ребенок наконец получит то, чего так ждал и так желал, это принесет ему гораздо больше удовлетворения».