Письмовник, или Страсть к каллиграфии - Александр Иванович Плитченко

мир, они же — эти обломки — в качестве укрытия спасали путешественника на острове от дождя и холода.

Другой вариант значительно приземленней. Чучин рассказывал, как в первый день отпуска он зашел в пивную «Парус» к знакомому официанту поинтересоваться раками. Официанта как на грех не оказалось — послали на картошку в Морской совхоз, зато оказалась очень колоритная компания речных волков, как впоследствии выяснилось — отчаянных браконьеров с Бугринки. Слово за слово, разговорились, вышли вместе из «Паруса», и речные волки (их было двое, трое, четверо) взялись доставить Чучина на левый берег, где он и жительствовал на площади им. И. С. Тургенева. Однако в пути возникла идея заехать в Бугринку и попробовать копченого осетра.

Чучин не мог устоять.

Пробовать осетра на замусоренном берегу под неприязненные взгляды жен речных волков и крики волчат, было неуютно. Решили снова сесть в лодку и через каких-то полчаса оказались в длинной протоке — слева домики садоводческого кооператива «Меломан», справа густые камыши. Тут лодка углубилась в камыши, долго виляла между зарослей, коряг, кустов и пристала к берегу. Симпатичный берег. Тут-то и был неторопливо и обстоятельно за весьма занимательным разговором о рыбном промысле в черте Н-ска и съеден осетр, но беседа не иссякла, она была в самом разгаре. Тогда волки решили подкрепить беседу и завязавшийся интерес еще чем-нибудь. Один из них сказал, что в «Меломане» (так назывался садовый кооператив, который они миновали, проходя протоку), всегда у одного деда есть нечто ягодное. Волки оттолкнулись от берега, и Чучин больше их в жизни не встречал.

И началась его робинзонада.

И в этом рассказе — неопровержимые детали — Чучин действительно уходил в отпуск перед своим исчезновением, Чучин действительно имел хорошего знакомого в «Парусе» и не жилился, а напротив, порою приглашал сослуживцев на свежих раков или баночное пиво, которое, конечно же, пили не в «Парусе», а у него дома, но в обществе милого официанта.

К тому же некоторые непридуманные детали — как-то: описание волчонка из Бугринки, который шел по песку и за ним далеко волочилась лента с надписью «Передовому кузнецу» — могут придать этому варианту повествования достоверность.

Был и еще один вариант — для узкого мужского круга, романтический: случайное знакомство, как удар тока поразившая Чучина молодая женщина, мгновенное взаимное расположение, бешеная поездка куда-то за город, страстная, невероятная ночь в пустом пионерском лагере. Под утро Чучин проснулся один, вышел и увидел свою незнакомку идущей среди сосен от их бумгало, пошел за ней в тумане, шел по каким-то мосткам, через полусгнившие купалки, через полузатонувшие мостки, камыши — все ему, естественно, казалось романтическим, к тому же и незнакомка — он мог видеть в тумане — как-то улыбалась ему. Потом он потерял ее в ивняковой чаще, потерял и оказался на острове, куда она его завела, а вернее, куда он сам зашел, гонясь за нею. Рассказ этот тоже не просто висел в воздухе, сотканный из чистой фантазии, но был связан с реальностью хотя бы тем, что друзья Чучина не раз имели возможность убедиться в том, что он имеет удивительную способность не только знакомиться с женщинами где угодно — в очереди в баню, в трамвае, в кино во время сеанса, на скучном собрании, — но и продолжать эти знакомства, порою тут же доводя их до совместного ужина в «Виринее» с последующей чашечкой кофе у себя в однокомнатной берлоге на площади им. И. С. Тургенева.

Были еще и одноразовые варианты начала истории, то есть такие, которые Чучин, рассказав один раз, больше никогда не повторял, то ли убедившись в их неинтересности для слушателей, то ли в силу каких-то других причин. Например, вариант с ограблением его — взяли отпускные, двухместную палатку, которую он вез другу в Академгородок, а самого со связанными глазами (руками) забросили на остров. Тут тоже было что-то достоверное, действительно палатка у Чучина пропала, действительно автобус № 36 порою ломался на трассе, причем и поздней ночью, и тогда пассажирам приходилось ждать следующих автобусов или ловить леваков, что на свою беду и сделал Чучин.

Вскоре, как он далее рассказывал, его стукнул по. голове сзади сидевший мужик, Чучин выключился и обнаружил себя на острове со связанными руками (завязанными глазами).

Эту историю он рассказал только раз, когда к ним в фотоателье зашел приятель Чучина — историк из Академгородка — и спросил, когда же тот завезет ему обещанную палатку.

Другой одноразовый вариант появился в беседе со знакомой Чучина (назовем ее Н. Н., чтобы не возбуждать излишнего любопытства читателей, поскольку эта знакомая Чучина знакома в нашем городе и еще большому числу людей).

Когда Н. Н. совершенно равнодушно поинтересовалась у Чучина, почему тот не появляется на ее горизонте уже четыре дня, хотя сам униженно выпрашивал аудиенцию, выпросил и тем самым скорректировал планы Н. Н., понудив ее сидеть эти дни на даче, Чучин сбивчиво, перемежая речь дурацкими — Вы не поверите, — рассказал…

Итак — предлагаю нейтральный вариант:

Знакомая женщина, приятельница Н. Н., приглашает Чучина к себе, на свой садово-кооперативный участок — помочь ей, скажем, прополоть крыжовник в свободное от службы время.

Чучин приезжает, пропалывает крыжовник и задерживается, а ему непременно надо быть сегодня же в городе. Он прощается и уходит. Сюда его подвозит либо левак, либо такси, либо попутная легковушка. Обратно он топает сам. А от кооператива «Меломан» надо сперва километр идти по дамбе, потом столько же по проселочной дороге до шоссе, где и можно поймать машину, чтобы вернуться в город. Долго. Торопится. Видит в протоке у дамбы дремлющего в лодке заскорузлого Харона. Сговаривается с ним. Харон за трешку соглашается перевезти Чучина напрямки, протоками, к шоссе.

Поплыли. Но в сумерках природы и собственного сознания Харон сбился в камышах и протоках и высадил Чучина на остров, будучи совершенно уверен, что высадил его на континентальный берег, у шоссе.

Чучин пошел и уткнулся в болото. Пошел снова — опять болото. Он двинулся и вскоре, уже в темноте

убедился, что попал на остров, а когда попытался кричать, то ему ответили только эхо и ночные птицы, Лезть же через болото он не решился по темноте. Так и заночевал на острове, благо, что нашел какую-то землянку — с дверью и лежанкой, с окошечком и железной печуркой. Как всякий уважающий себя человек, Чучин был вооружен зажигалкой, пачкой «Ту-134», перочинным ножиком, сорока пятью рублями, носовым платком, удостоверением личности, абонементами на проезд в общественном транспорте, в пластиковом пакете у него было некоторое количество еды