Сафьяновая шкатулка - Сурен Даниелович Каспаров

пастись, не подкопаешься, а эти три буйвола — так ведь они уже сытые!

Размика оштрафовали за хулиганство, и тем дело кончилось. В те годы председателем Гарихачского колхоза был Аваг Саруханян. К нему-то и пристали с ножом к горлу гарихачцы: дескать, долго ли мы еще будем страдать от прихотей каждого карашенского сопляка, которому пришло в голову жениться на гарихачской девушке? Ты наша власть — ты и давай нам воду, иначе в поле не выйдем! (До этого Аваг каждый год обещал провести воду в село, но так и не провел).

Известное дело, все гарихачцы, независимо от пола и возраста, немножко сумасшедшие, недаром о них худая молва идет по всему Карабаху, и, если на другом его конце кто-то совершил явную глупость, его насмешливо спрашивают: «Ты не в Гарихаче родился?» Так вот, уж если гарихачцы вбили себе в мозги, что не выйдут, можно быть уверенным, что не выйдут в поле, даже если приставить к их лбу заряженный револьвер! На следующий день они действительно не вышли. Аваг Саруханян лихорадочно стал искать зачинщика этого неслыханного безобразия, но зачинщики были все. Тогда Аваг вскочил на коня и помчался в район. Вернулся он только через три дня и на общем собрании колхозников сообщил, что все в порядке, колхозу обещано содействие, и уже закуплена партия керамических труб, по которым вода и потечет в Гарихач. Почему раньше нельзя было добиться такого содействия — никто не знал. Одни говорили, что у колхоза не было денег, другие — что не было дельного хозяина… На другой день составили необходимые документы и отправили в район. Вскоре оттуда прибыли керамические трубы (с метр каждая, они вдевались друг в друга). Осталось прорыть траншею от середины села до родника в горах, откуда начиналась та самая безымянная речушка, вокруг которой было столько шума. Прорыли сами гарихачцы. Когда стали укладывать трубы, то выяснилось, что добрая треть их раскололась то ли при перевозке, то ли при разгрузке. Аваг опять кинулся в район, но там лишь развели руками: труб больше нет, все, что было, отдали вам. А когда будут? Кто его знает! Может, через полгода, может, через год, а может, и вообще не будут, говорят, что завод прекратил их выпуск, уж очень непрактичные…

На этом эпопея с проводкой воды в Гарихач закончилась, но гарихачцам легче не стало, они по-прежнему зависели от прихоти «каждого карашенского сопляка», по-прежнему ругались с карашенцами, иногда доходило до драки, приезжали из района…

Когда встал вопрос о снятии Авага Саруханяна с поста председателя, начали думать, кого предложить на его место. Район предложил несколько кандидатур со стороны, гарихачцы покорно соглашались: да, дескать, подойдет, очень хорошо подойдет, но на выборах голосовали против. Ни одна из предложенных кандидатур не прошла, должно быть, гарихачцам крепко запомнился опыт с двумя председателями со стороны. Власти разводили руками: ох уж эти гарихачцы, одна морока с ними! И тут кто-то вспомнил Арташеса Бабаяна, сына «ревкома» Гаспара. Арташес в это время работал агрономом в далеком степном колхозе, и, должно быть, успешно: за последние годы название этого колхоза не сходило с газетных полос. Вот и подумали гарихачцы: зачем гарихачец должен где-то на чужбине поднимать чужой колхоз, в то время как свой развалился так, что дальше некуда? И отправилась гарихачская делегация в район челом бить: желаем, дескать, Арташеса Бабаяна! Районцы долго отговаривали их, посылали в Гарихач новых кандидатов, но гарихачцы аккуратно проваливали их на выборах. Убедившись наконец, что гарихачцев не так-то просто уломать, районные власти вынуждены были обратиться к властям степного района: так, мол, и так, просим направить товарища Арташеса Бабаяна ввиду сложившихся особых обстоятельств…

Сам коренной гарихачец, Арташес, конечно, знал о том, как его односельчане страдают от нехватки воды. Бывая изредка в селе, он не раз пытался повлиять на Авага, но тот лишь отмахивался: «Нет у нас денег на трубы!» Арташес пытался спорить, доказывать, что чуть ли не половина времени сельчан, особенно у женщин, уходит на бессмысленное таскание воды из Нерсесова родника, что вода в речке грязная, что там рассадник антисанитарии, что дети (да и только ли дети) страдают от желудочно-кишечных заболеваний. Аваг лишь снисходительно улыбался наивности агронома: разве хоть один гарихачец умер от желудочной болезни? И ей же богу, был прав: ни один не умер! Напротив, как и во всем Карабахе, люди тут страдали хроническим долголетием…

Когда дела в Гарихаче принял Арташес, то выяснилось, что у колхоза нет денег на постройку водопровода. Арташес обратился в район, но там отказали, резонно напомнив, что в свое время его предшественник загубил массу денег, но так ничего и не построил. «Выкарабкивайся, как умеешь». Легко сказать! Колхоз нищенствовал, чуть ли не по всем основным показателям стоял на последнем месте в области.

И пришлось Арташесу отложить затею с водопроводом до лучших времен. Лишь через два года, когда Гарихач понемногу начал приходить в себя, он смог вплотную приступить к делу.

— Подумать надо, — сказал Аваг, — поговорить с людьми. Да и деньги на дороге не валяются. Или ты все уже решил без нас?

Нет, Арташес ничего не решил, на этих днях он собирается поехать в район и попытаться добиться помощи.

— Откажут, — сказал Аваг.

— Тогда придется своими силами проводить.

— Опасное дело затеваешь, — сказал Аваг.

— Почему? — спросил председатель.

Аваг только пожал плечами с видом человека, знающего больше, чем говорит.

_____

После схватки с Арустамом Аваг Саруханян возвращался в село по лесной тропинке, чтобы немного рассеяться. Впрочем, по его лицу не было заметно, чтобы драка с Арустамом слишком удручила его. Он даже насвистывал, и довольно сносно, «Барцр сарэр», он даже смотрел вверх, на деревья, пытаясь отыскать взглядом сороку, отчаянно стрекотавшую где-то среди листьев, и даже весело подмигнул, найдя ее. Потом он остановился и посмотрел назад, на долину реки. Обычно мутная, река сейчас слегка поблескивала на дне долины, как голубая муаровая лента, и в хрустально прозрачном воздухе отчетливо виднелась каждая морщинка на ее поверхности, а на правом ее берегу, на склоне горной гряды, — черные квадраты вспашек