Намбандзин - Александр Васильевич Чернобровкин

что главная военная сила — тяжелая конница. Не предрасположены японцы к разведению животных. Наверное, потому, что почти не едят мясо. Для невысоких аборигенов мой мерин был достаточных размеров, а для меня не очень, поэтому выглядел я, судя по ухмылкам встречных прохожих, немного комично. Но лучше так, чем идти пешком. Передвигались мы резво, километров по тридцать пять в день. Присоединились к союзной армии неподалеку от города Таруи, который является столицей провинции Мино, и дальше двигались вместе. Точнее, Китабатакэ Томонори с самураями скакал в компании даймё и других знатных людей, а я с аркебузирами плелся в хвосте, за обозом, типа дополнительная охрана ценного груза.

Каждый мой воин, кроме доспехов и оружия, имел длинный узкий мешок, разделенный узлами на отсеки, в которых хранилось по одному шарику отваренного и высушенного риса, дневная порция. Этот «чулок» обычно перекидывали через правое плечо и завязывали на спине. Справа сзади крепили мешок с дополнительными продуктами, у кого что было, и разными мелочами: плошкой и палочками для еды, ножичком, сменным бельем, полотенцем, полосками хлопковой ткани на роль бинтов, снадобьями, запасными шнурами… На пояс подвешивали флягу из сушеной тыквы или толстой секции бамбука. Почти каждый имел веревку длиной метра три, обвязанную вокруг талии под доспехом, с петлей на одном конце и крючком на другой, используемую как для связывания пленников, так и преодоления препятствий типа крепостная стена. Мечтатели имели еще и сетку для голов знаменитых врагов, убитых ими в бою, за каждую из которых полагался приз, иногда очень большой.

Само собой, самураи были вооружены, защищены и снабжены намного лучше. Каждый имел, кроме длинного лука, еще и копье длиной от двух до трех метров, которое использовали не для таранного удара, а били с положения над плечом, и две катаны (сабли), которые назывались дайсё (длинная и короткая). На роль первой для боя на коне использовали тати, имевшую сильный изгиб и длину около семидесяти пяти сантиметров, хотя попадались и более метра, которые называли одати (большая дати). Второй была утикатана с более широким и менее изогнутым лезвием длиной сантиметров шестьдесят-семьдесят. Носили ее, в отличие от тати, режущим краем вверх, чтобы быстро выхватить из ножен и, продолжая движение, сразу поразить противника. Тут у них теория одного удара (яйдзюцу): более сильного, умелого противника надо грохнуть при встрече с одной попытки, без предупреждения, подло и быстро. Это всё, что нужно знать о самурайском кодексе чести, которого пока нет. В общем, та же история, что и с западноевропейскими рыцарями, которых современники считали ублюдками, а потомки создали им романтический ореол.

Катана, конечно, хорошее оружие, но сильно распиаренное. Изготовляют их путем многократной проковки пакета из слоев стали (до ста двадцати восьми), благодаря чему происходит цементация. Затем к полученной тонкой полосе по бокам приваривают по слою более узкой и мягкой стали, чтобы клинок не сильно гнулся и можно было затачивать. Отражать ей удары не рекомендуется, разве что сильной третью, и против брони катана не ахти. Ей в основном наносят режущие удары по шнурам, скрепляющим пластины доспеха. Как только в защите появится прореха, наносят смертельный удар.

У большей части самураев ламинарные доспехи из лакированных кожаных пластин. У меня были такие во время службы у монголов. Кое у кого имелись вставки из кольчуги, как европейской, так и местной из плоских колец. Полностью железные доспехи могли позволить себе только очень богатые воины.

В Нихоне большие проблемы с железом. Немного завозят с материка. Остальное добывают из «черного песка», который называют сатэцу. Дожди, талая вода и волны вымывают из вулканической лавы, а ее здесь валом, соли железа, уносят в Филиппинское и Японское моря (на севере острова — в океан), которые «выплевывают» эту гадость на берег в виде темного песка. Добывали и на суше с помощью дробилок и системы промывки. Гранитные породы размельчали и потом смывали по каскаду каменных или деревянных «чаш» наподобие лотков золотоискателей, только намного большего размера. Легкие частицы уносились потоком, а тяжелые, содержащие соли железа, оседали. Добытый таким образом металл считался лучше, чем из морского песка.

Все доспехи покрыты лаком, так что трудно понять, где какой. У даймё Токи Ёринори и вовсе была европейская кираса («гусиная грудь»), но только передняя часть. Наверное, подогнали иезуиты за разрешение сеять ересь в нестойких умах его подданных. Надо отдать должное, конструкция японских доспехов была очень продуманной. Они защищали практически все тело. Шлемы имели назатыльники, защиту ушей и щек. На некоторых были рога, как коровьи, так и, у богатых, металлические, причем чаще один, чем два, или другие самые разные наросты, включая втулку под флажок. Лицо закрывали маски с такими рожами, что нарочно не придумаешь, или полумаски, верхние или нижние. На ногах были местные варианты сабатонов, которые отличались тем, что большой палец был отдельно, чтобы носить обувь типа гэта. У японцев даже носки с отдельным большим пальцем.

Что радовало, так это налаженная разведка у обеих враждующих сторон. Такого, чтобы армии разминулись, как часто случалось в Европе, нет и быть не может. Обе армии используют десятки, если не сотни, разведчиков, причем есть наблюдающие за вражеской извне, а есть и изнутри. И тех, и других называют синоби (синоби-но-моно). По большей части это жители горных провинций Ига и Кога, бедных пахотной землей и удаленных от моря. Как-то же надо добывать на пропитание, вот они и заняли доходную нишу. Обитатели Ига предпочитали заниматься заказными убийствами, поджогами и прочими диверсиями, а в Кога растили шпионов и тайных отравителей. Хотя все индивидуально: были узкие специалисты, были универсалы. В этих провинциях по несколько родов синоби, которые нанимаются к тому, кто больше заплатит: сегодня к одному даймё, завтра к другому, а иногда к обеим враждующим сторонам сразу. Это мне рассказал во время перехода «сержант» Данзё, выходец из Ига.

— А ты случаем не синоби? — поинтересовался я.

За два с половиной месяца я здорово наблатыкался в японском языке. После овладения немецким не составляет большого труда осилить японский, ведь лаять уже научился. Разница только в том, что немецкий язык создан для армии, а японский создала армия.

— Все мы немного синоби! — ответил Данзё, лукаво улыбаясь.

8

Встретились армии в долине между высокими холмами, разделенной на чеки, с которых уже собрали рис, и земля успела подсохнуть. В центре в обеих стояла тяжелая конница, а на флангах пехота. Я сказал Китабатакэ Томонори, что нас лучше поставить напротив вражеской конницы, чтобы мы остановили ее. Этот