Девушка моего шефа - Наталья Калинина

В этот момент ожил телефон.

— Метис, ты слышишь меня?

— Да.

— Немедленно бери машину и дуй в Москву. Ты мне очень нужен.

— Слушаюсь.

— Постой. Скажи этой дуре Рыжовой, что Полина нашлась. Пускай сидят тихо.

— Где она?

Он как-то странно хмыкнул и, бросив «жду», отключился.

Я обмотал трубку тряпкой и засунул поглубже в бардачок.

— Надень. — Я протянул Полине черный парик.

Через секунду она уже была рядом со мной, положила мне на плечо ладонь, потом голову.

Она была в бикини. В том самом, в каком мы с ней загорали вчера утром.

— Помнишь, ты сказал, что… не захочешь со мной? Помнишь?

Я улыбнулся.

— Берешь свои слова назад?

— Ни за что.

— Но ведь ты сказал ночью, что любишь меня.

— Я должен был сказать это еще три недели назад, тогда бы не возникло недоразумения.

Она игриво шлепнула меня по руке.

— Когда ты станешь взрослым?

— Зачем?

— Чтобы воспитывать меня. Кто-то же должен довести меня до ума.

— Куда?

— Все равно. Лишь бы с тобой. Что-то придумал?

— Да, — сказал я и нахмурился. Мне не нравилось состояние вопиющей беззаботности, с каким я расставался с прежней жизнью.

Я отвез Полину на дачу к своей давнишней подружке, с которой мы не виделись лет пять. Мы приехали в Березки на электричке.

— С удовольствием помогу, — сказала Ирка, когда я кратко объяснил ей ситуацию. — Этот индюк должен когда-то получить по носу. Они уверены, им все можно.

Из чего я сделал вывод, что Ирке известно о Льве больше, чем я думал. И немудрено — она принадлежала к так называемой четвертой власти.

— Надеюсь, ты не сделаешь это темой своей очередной статьи? — поинтересовался я, когда она провожала меня до калитки.

— Нет. По крайней мере пока вам угрожает опасность. — Она дотронулась до моего локтя. — Слушай, у тебя с этой девочкой серьезно?

— Будем надеяться, что и у нее со мной тоже.

Я дружески подмигнул Ирке.

— Наконец наш мотылек опалил свои крылышки. А лампочка на самом деле очень яркая. Насколько я понимаю, Лева Халтурин решил, что деньги в наше время решают все. Он изменился с институтских времен.

— Мы все меняемся.

— Это точно. Счастливо.

Я обернулся, заворачивая за угол. Полина стояла на крыльце и смотрела мне вслед, растерянно улыбаясь. Ирка обняла ее за плечи и увела в дом.

Я думал о том, что теперь все зависит от того, захочет ли эта привередливая старая леди Судьба покровительствовать нам или же следует сделать ставку на Его Величество Случай, то есть собственную смекалку и ловкость.

— Почему ты так долго не отвечал? — звучали в трубке раскаты громоподобного баса Льва.

— Сели батарейки, а я только сейчас догадался.

— Что ты делал?

— Торчал в пробке на Новослободской. Потом принял душ и задремал. Я не спал всю ночь.

— Интересно, что ты делал?

По тону Льва я понял, что он выпил, причем изрядно. Пьяный Лев был для меня настоящим кроссвордом.

— Построил твоих секьюрити в шеренгу и по очереди трахнул.

— Ха-ха-ха. — Его смех был еще мрачнее голоса. — Я бы этих чертовых шлюх заточил в монастырь. Имеются соображения?

— Может, лучше при встрече?

— Я не хочу тебя сегодня видеть.

— А я-то надеялся выплакаться на твоем плече.

— О чем вы говорили с ней последнее время?

— О погоде, прочитанных книгах. Музыке. О предстоящем путешествии в дальние страны.

— Она так хотела поехать в этот круиз. Она ведь еще нигде не была. Меня одолевают сомнения и… — В трубке звякнуло и булькнуло. Судя по сему, Лев решил нагрузиться по ватерлинию. — Почему ты молчишь?

— Слушаю и соображаю.

— У нее могли быть приятели среди этих солдатиков. Эти толстожопые тетки годятся только огород от ворон охранять. Она могла закрутить любовь с каким-нибудь молодым засранцем.

— Это всего лишь предположение.

— У тебя есть что-то получше?

— Нет, но…

— Слушай меня внимательно. — Я слышал, как он снова налил себе в стакан. — Немедленно вали туда, собери все ее вещи — все до единой, понял? — и дуй назад. Скажи им, что она в Москве. Или лучше ничего не говори. — Лев грязно выругался. — Понял?

— Куда прикажешь деть вещи?

— Можешь выкинуть по дороге. Хотя нет, лучше засунь себе на антресоли.

— Будет сделано, шеф.

— Телефон оставь дома. Я отрубаюсь. Да, постой.

— Я тебя слушаю.

— Если она вернется, мне простить?

— Да, — сказал я. — Но только сперва поручи мне высечь ее розгами.

Лев уже храпел.

— Правильно сделал, что обратился ко мне.

Толя Колесников знал Льва еще со школьной или даже детсадовской поры: они жили когда-то на одной лестничной площадке.

— Он прикроет твою фирму, если узнает правду.

— Клыки обломает. Мой дядька тоже не последняя дверь в коридоре их власти. Давай ваши загранпаспорта и фотографии.

— Не исключено, что он распорядился следить за мной.

Толя на секунду задумался.

— Пустяки. Два холостяка решили после работы выпить и закусить. Можешь заночевать у меня.

— Спасибо.

— Странно: почему мне всегда хотелось сделать ему какую-нибудь подлянку? — рассуждал Толя, когда мы закусывали всухомятку в его тесной кухне. — А ведь так ни разу и не удавалось. И дело тут не в зависти — поверь, у меня дела идут не так уж и плохо. Наверное, суть в том, что он нам всем пытался навязать свои правила игры. Я удивился, когда узнал, что ты пошел к нему в охранники.

— Сам знаешь, я в бизнесе волоку не больше, чем педик в бабах. Преподавательскую работу презираю. А тут нас еще Афган спаял.

Я впервые подумал о том, что не просто предал Льва, а, как говорится, вставил ему нож в спину. На какое-то мгновение меня охватило раскаяние, но тут же я вспомнил Полину и минувшую ночь.

— Любовь не поддается никакой логике, — сказал Толя, за которым водился этот грешок — пофилософствовать под рюмку. — Послушай, а ты на самом деле любишь эту девчонку или, как и я, изображаешь из себя восставшего раба?

— Будем считать, фифти-фифти. Но дело в том, что я расправил плечи именно благодаря ей.

Толя смотрел на меня с явным интересом и слегка недоверчиво.

— Метис, будь осторожен. Хотя это пустые слова. Хотел бы я видеть выражение его лица, когда он узнает, что его подружка сбежала с охранником из его команды. Тысячу баксов не пожалел бы отвалить за такое зрелище.

— Слушай, может, двинем в этот круиз вдвоем?

У Льва был абсолютно трезвый и даже бодрый голос. Я же буквально валился с ног.