Вектор: Послесловие - Никита Владимирович Чирков

в медицинский блок, где на входе неожиданно буквально столкнулась со Станиславом, также придерживающимся быстрого шага.

– Ты куда? – спросила Ханна, полная адреналина, сразу же глянув за широкие плечи Стаса, выискивая Тобина.

– Хорошо, что ты пришла. Остаешься пока за главную. Кросса отправил с вакциной к Наваро, вторую иду делать Горди.

– Стоп, подожди! – положила она ладошку ему на грудь, остановив попытку идти дальше. – Они уже починили мост?

– Нет. Кросс вроде крепкий мужик, справится. По стопам пойдет.

– Почему ты сказал, что вторую – Горди? Ты всего…

– Успел сделать лишь две, да. Это не быстрый процесс. Да и то нет гарантии, что сработают полностью.

– Может, стоило обе дать Кроссу? Мало ли, вдруг там и Курт заразился уже?

– Я не готов рисковать.

Ханна удивленно посмотрела на него, но куда больше ее смутили спокойствие и размеренность речи.

– Горди точно заражен, и с каждой минутой шансов его излечить все меньше… если они вообще есть. А вторая Кроссу, может, и не понадобится. Мойра заражена, это нам точно известно, и я всецело переживаю за нее, как и за Курта. – В его голосе зазвучали волнение и сопереживание, Ханна чуть отступила, перестав напирать. – Они хорошие люди, но мы должны уметь расставлять приоритеты, особенно сейчас, когда каждая минута на счету, иначе все будет утеряно.

– Может, не стоит идти туда одному? – не сразу спросила Ханна более мягко.

– Нас осталось немного. Лучше пригляди за ним, – качнул головой Станислав себе за спину. – За меня не переживай. Горди заперт не только в пределах блока, но и внутреннего помещения.

Ханна смотрела на него снизу вверх, прекрасно видя его измотанность и усталость.

– Держись на связи.

Ее тон был скорее родительским, но ему это даже понравилось. Он скромно улыбнулся ей и лишь произнес:

– Да, мэм.

Она посмотрела ему вслед, надеясь про себя, что все будет отлично. Тобин следил за ней с момента входа в медицинский блок, все так же откинувшись на кресле. Его любопытный взгляд сверкал.

– Я вижу, что мое предложение тут никого не интересует. Напрашивается вопрос: а в этой истории вы точно на стороне добра?

Ханна уверенно взяла стул, поставила его специально с грохотом в двух метрах от Тобина, спинкой к нему. И, сев, одарила его полным уверенности взглядом, а из-за разного, совсем вроде бы и незаметного положения головы можно было увидеть то презрение, то даже любопытство. Тобина это привлекло, за несколько секунд ее лицо менялось само по себе, а ведь она просто смотрела в его глаза, лишь немного пытаясь что-то в них разглядеть.

– А вот это интересно, – начало неспешно Тобин, – когда ты ушла, то была скорее жертвой, неуверенной, полной очень разных и неприятных мыслей и чувств. Сейчас ты другая, сила из тебя так и прет.

Он медленно вытянулся к ней, насколько мог, смотря прямо в ее большие глаза. Между ними осталось полметра.

– Что же изменилось?

Но она не ответила, даже не среагировала на вопрос.

– Если бы я узнала, что проспала десять лет, то думала бы лишь о родных, близких, даже о друзьях. – Она говорила холодно, медленно, плавно к чему-то подводя, глядя чуть ли не сквозь него стеклянными глазами, лишь немного проявляя мимику лица. – Меня волновало бы многое: кто остался жив, как они живут, все ли хорошо? А еще я бы захотела всеми силами дать понять, что сама жива и здорова. Все, кто мне дорог, волновали бы меня больше, чем я. Так уж устроен человек, которому есть что терять.

Тобин молчал, его волосы свисали вниз, глаза смотрели чуть из-под бровей. Было трудно понять, нравится ему этот разговор или же, наоборот, он понял куда больше желаемого и просто выжидает.

– Почему ты ни о ком не спросил? – громче и неожиданно для самой себя более властно спросила она, впервые ощущая себя так уверенно. – Ты мог попросить узнать о ком-то близком, о семье, возможно, о детях – мы бы сделали это без промедления. Ты бы мог узнать хоть что-то, но ты не спросил ничего. Видишь ли, попытка солгать нам при пробуждении – мелочь. Ты мог сослаться на дезориентацию, на последствия такой долгой, возможно, самой долгой в истории человечества криозаморозки. Даже окажись ты преступником, у тебя были бы законные права. Мы не варвары.

Тобин не двигался – казалось, он и не дышит вовсе.

– Создается впечатление, что ты одинок. Либо, есть причины, почему тебя никто и ничто не волнует. Но это ладно, можно понять, вдруг у тебя и правда никого не было, вдруг ты даже радуешься мысли о смерти нелюбимых мамы и папы.

Ханна чуть приблизилась, начав наслаждаться не только тем, что она говорит и к чему ведет, но и тем, как она это делает.

– Если бы не Света, ты был бы уже мертв. Она знает о тебе через записи некоего Харви Росса. О, я вижу, ты помнишь, кто это. Мы проверили эту историю, Света не солгала. Но мы проверили еще кое-что.

Ханна выдержала паузу, видя, как почти незаметно Тобин уже принимает к условию своего содержания под стражей то, что она собирается сказать.

– Я проверила все: официальные списки погибших при фальшивом падении Вектора, списки сотрудников, работающих до нахождения Жизни, списки тех, кто прилетал и улетал с Вектора за все годы его работы. Имена, фамилии, отчества, клички, звания, даже животных. А еще я не забыла про отпечатки пальцев, кровь и снимок лица. Искала иголку в охуенно огромном стоге сена, но так и не нашла упоминания Тобина во всех известных нам архивах. Кроме записей Харви. На Векторе никогда не было человека с таким именем.

Ханна пододвинулась еще ближе, сровнявшись с его глазами.

– Кто ты на самом деле такой?

49

Света кричит так громко, как никогда ранее за всю свою жизнь. Горло уже болит, легкие не выдерживают, каждый раз крик дается все труднее и труднее, а его громкость и сила – все ниже и ниже. Это уже не желание придать себе сил или затмить страх с нерешимостью – нет: подобное яростное действие скорее служит последним доступным ей инструментом как для борьбы, так и для отсчета оставшегося ей времени – когда она уже не сможет кричать, тогда и наступит смерть. Пошевелиться невозможно, руки прижаты вдоль тела с момента ее захвата в ловушку неизвестным созданием, прибывшим с Вектора. Передатчик не работает, ноги также невозможно сдвинуть в любую из сторон – она замотана мышцей с железной волей. Не будь костюма, все кости уже давно были бы переломаны, а кожа начала бы разлагаться под выделяемой жидкостью этого существа, видимо, питающегося не зубами или клыками. По факту, Света сейчас в биологической могиле, где-то между Вектором и Сферой, неспособная ни на