Дама с букетом гвоздик - Арчибальд Джозеф Кронин

жестом остановил ее.

– Не уходи, моя дорогая, – сказал он. – Вот еще кого я хочу увидеть. – Он замолчал, сморгнув влагу из-под косматых бровей. – Поскольку рукопожатие вошло в моду, не протянешь ли ты руку старому пройдохе, который просто болен на голову, сожалеет о том, что сделал, и стыдится самого себя?

Глава 68

Полчаса спустя Энн была готова к отъезду. Она стояла на крыльце больницы, ожидая такси, которое пошел вызвать для нее ее старый друг, привратник Маллиган. Она надеялась сесть на экспресс из Манчестера, отправлявшийся в четверть одиннадцатого вечера, чтобы прибыть в Лондон вскоре после двух часов ночи. После сильнейшего напряжения и глубокого эмоционального переживания последних часов она чувствовала себя странно опустошенной и одинокой. Открытие, что она любит Прескотта, причинило ей боль – и сладкую, и горькую. Рухнули все ее устоявшиеся убеждения, весь жизненный уклад. По крайней мере, в настоящий момент именно так это ей представлялось.

Ее обуревали самые разные противоречивые мысли, и лишь одна из них была постоянной, неизбывной и непоколебимой: она, Энн, любит его.

Она уже собиралась сесть в подкатившее к дверям такси, когда позади нее раздались торопливые шаги и она услышала, как ее окликнули. Это был Прескотт.

– Где вы были? – быстро спросил он. – Последние двадцать минут я повсюду искал вас.

– Я заходила к медсестрам перекинуться парой слов. И к главной.

– А теперь вы уезжаете, даже не дав мне шанса поблагодарить вас.

Она опустила глаза:

– Я была рада приехать, рада снова повидать старый «Хеппертон».

– Ну, это глупости. Я так много хочу обсудить с вами – вашу работу и мою. Я только что разговаривал с Боули. Он заинтересован кампанией, которую вы начали, хочет вам помочь. – Прескотт замолчал, взглянул на часы. – На каком поезде вы едете?

– На десять пятнадцать.

Он тут же принял решение:

– Поеду с вами. Я собирался на полночный поезд. Но и этот мне подойдет.

Не успела она возразить, как он попросил привратника принести его сумку и положить ее в такси. И в следующую минуту они уже мчались к Центральному вокзалу.

Сидя напротив Энн в поезде, Прескотт достал бумажник и вытащил чек Мэттью:

– Взгляните. Интересный клочок бумаги. По крайней мере, станет таковым, когда превратится в кирпичи и цемент для строительства клиники.

В ее глазах вспыхнул свет, на щеках появился румянец. Радость от осознания того, что он добился своего, была так велика, что на миг Энн забыла обо всем прочем.

– Наконец-то! – сказала она в сильном возбуждении.

– Наконец-то, – кивнул он.

Поезд, набирая скорость, мчался сквозь ночь, сквозь огромный полог тьмы, освещенный вспышками из литейных цехов, сиянием неоновых вывесок, уличными фонарями, бесчисленными окнами фабрик и, помимо этого мишурного блеска цивилизации, – неизменными звездами.

– А теперь, – решительно продолжил он, – хочу поговорить о вашей работе. У меня была довольно серьезная беседа с Боули. Он чувствует, что он ваш должник, и хочет что-то сделать для вас. О! Я знаю, что со временем многое из того, что называется угрызениями совести, может перестать его мучить. Но не все. Для этого он слишком привязан к Роуз. – Прескотт наклонился к Энн, и лицо его стало серьезным. – Завтра утром в своей офисной почте вы найдете щедрый целевой взнос в фонд профсоюза. Но на денежных вливаниях все не заканчивается. Наш достойный Мэтт баллотируется в парламент на следующих выборах, и в случае успеха он честно пообещал склонить мнение палаты в пользу медсестер. Конечно, на пути, которым вы сейчас пошли, вам может не понадобиться его помощь. Как и моя, хотя я искренне заверяю вас, что я к вашим услугам.

Она с огромным трудом собрала все силы, чтобы ему ответить, но почему-то в ее ответе оказалось мало логики. Она смогла сказать только:

– Вы очень добры ко мне.

– А почему мне не быть таким? – На губах его снова появилась серьезная и довольно печальная улыбка. – Вы ведь знаете, что я люблю вас. Какой смысл скрывать это?

У нее невыносимо заныло сердце. Теперь он смотрел куда-то мимо нее, будто представляя себе отдаленное прошлое.

– Помните наши первые дни, – сказал он, – тот наш первый обед после аварии? Каким снобом я был тогда, каким чертовски высокомерным снобом! Как быстро я вычеркнул тот очевидный факт, что вы женщина, а я мужчина. Я заслуживал наказания за это. И получил его.

Со странной и меланхолической горечью причиняя себе боль, Прескотт, казалось, был готов принизить себя перед ней.

– И тот раз в Брингауэре, когда я напугал вас, заставил выбежать под дождь. У меня тогда на все были готовы аргументы, я все тщательно продумал. Я, как какой-нибудь педант-профессор, собирался объяснить вам, что в супружестве мы могли бы работать гораздо успешнее, чем врозь. Что я помогал бы вам, что вы помогали бы мне. Что цели моей клиники и вашего профсоюза могли бы стать общими в нашей совместной жизни. Что каждый из нас выиграл бы от наших личных и общих усилий.

Его передернуло от собственных мыслей. Затем он вздохнул:

– Я забыл одно маленькое существенное обстоятельство, упустил его из виду в своем эгоизме, своем тщеславии – то обстоятельство, что вы не любили и не могли полюбить меня.

Глава 69

У Энн щипало от слез глаза, но она не осмеливалась выдать свои чувства. Она ощущала себя потерянной, сбитой с толку и окончательно побежденной. Затем, совершенно неожиданно, на нее словно упал луч света. Она не могла, не хотела упускать этот момент. И внезапно вспомнила слова Джо при их последней встрече, когда он умолял ее забыть о гордости. И вот, собрав все мужество, она сказала дрожащим голосом:

– Это я вычеркнула одно обстоятельство. Не вы.

Прескотт в каком-то замешательстве устремил на нее взгляд. Затем между его бровями внезапно появилась морщинка. Одни лишь ее слова не сняли бы гнетущую тяжесть с его сердца. Но в ее глазах он безошибочно прочел смысл сказанного. Он взял ее за руку.

– Энн, – прошептал он. – Все-таки я вам действительно небезразличен?

В следующее мгновение он привлек ее к себе, и она прижалась лицом к его щеке.

– Сколько времени я была несчастна, – всхлипывала она. – Я чувствовала, что люблю вас. И все же я бы не призналась в этом, что-то удерживало меня.

– Это все из-за моей глупости и гордости.

– Нет, – ответила она, смеясь и плача одновременно. – Из-за моей.

Он взял в руки ее мокрое лицо и поцеловал. Сердце Энн запело. Ее растревоженная душа внезапно обрела покой. Поезд