Дама с букетом гвоздик - Арчибальд Джозеф Кронин

кто это, Роберт. Это Мэтт, твой старый приятель, Мэтт Боули. – Мэтт сделал паузу, как будто ожидая поддержки, каких-то приветственных слов. Но Прескотт хранил гробовое молчание. Затем Боули, явно заволновавшись, продолжил: – Теперь послушай, Роберт. Что это там Синклер мне плетет? Какие-то сказки про то, что ты не приедешь осмотреть мою Роуз. Ты нужен Синклеру, Роберт. И мне тоже нужен. Ты должен приехать, старина.

Наконец Прескотт заговорил:

– Не жди меня, Боули.

– Ох, ну что ты, Роберт! – Боули теперь так разволновался, что его можно было пожалеть. – Я знаю, что ты не это хочешь сказать. Я знаю, что обошелся с тобой подловато, но что было, то прошло, Роберт. Твой старый приятель искренне раскаивается. Все дело в Роуз, Роберт, моей маленькой Роуз. Она очень больна, у нее какие-то проблемы с глазами. Этот болван Синклер говорит, что она может… может ослепнуть. – На последнем слове у Боули перехватило дыхание.

Его переживания были настолько очевидны, что Прескотт почувствовал угрызения совести. Но он холодно сопротивлялся этому чувству:

– Есть другие врачи, которые будут готовы заняться ею.

– Нам не нужны другие врачи. – Тон Боули был униженно-умоляющим. – Нам нужен ты. Я знаю, что у тебя может получиться. Я доверяю тебе. Я бы не позволил другому хирургу и пальцем прикоснуться к моей Роуз. Ради бога, Прескотт, помоги нам. Забудь о грязном трюке, который я тебе устроил, и помни, что я люблю Роуз. Она – все, что меня волнует в этом мире, и если с ней что-нибудь случится, я сойду с ума.

Вопреки своему настрою, Прескотт был тронут. Если бы Боули привел какие-нибудь другие аргументы, предложил ему деньги, прекрасный гонорар, он бы холодно отказался. И все же сейчас, чуть ли не против своей воли, он обнаружил, что колеблется. Затем, совершенно неожиданно, он принял решение и коротко сказал:

– Ладно, я приеду ночным поездом. Попроси доктора Синклера встретить меня завтра на вокзале.

Глава 63

Было еще очень рано, когда Прескотт добрался до Манчестера, но Синклер, как хороший друг, уже ждал на вокзале со своей машиной. После приветствий он сразу же перешел к заболеванию Роуз Боули.

– На мой взгляд, – заключил он, – причиной заболевания почти наверняка является внутричерепная опухоль, которая давит на зрительный нерв. Зрение у нее неуклонно ухудшается. Такими темпами, если ничего не предпринять, она полностью ослепнет. Как врач я могу только сказать, что медикаментозное лечение бесполезно. Что касается хирургического вмешательства – операции в области основания головного мозга, – тут, конечно, все зависит от тебя. – Синклер выразительно пожал плечами. – Но мне кажется, что шанс на успех почти нулевой.

– Похоже, ты ни на что не надеешься, – сказал Прескотт.

– Я – нет. Откровенно говоря, стоит ужасный выбор из двух зол. Оставить все, как есть, и это верная слепота. Оперировать, и это почти верная смерть. Я еще не сказал Боули самого худшего. Он и так почти свихнулся.

– Ему поделом, – мрачно ответил Прескотт и больше ничего не сказал.

В этот момент они уже подъехали к особняку Боули, ворота которого теперь были украшены точной копией городского герба. Для Прескотта было странно вновь войти в этот дом, который он когда-то так хорошо знал. Но он никак не выказал своих чувств. Как только они оказались внутри, он взялся осмотреть больную.

Роуз Боули, высокая четырнадцатилетняя девочка, бодрствовала в своей затемненной спальне, ее глаза были закрыты защитной повязкой. Она была смертельно напугана и страшно нервничала, хотя старалась не показывать этого. Прескотт подумал, что она провела бессонную ночь в ожидании его визита и последующего вердикта. Он тут же стал с ней мягче, нежным движением снял повязку, а его голос был еще нежнее, когда он начал расспрашивать ее.

Приступив к осмотру, он сразу определил, что диагноз доктора Синклера был правильным. Симптомы сдавления – от головной боли особого рода до постоянной тошноты – были типичными, и обследование сетчатки с помощью электрического офтальмоскопа подтвердило локализацию поражения. И что касается прогноза, Прескотт не мог не согласиться со своим коллегой. Оперировать в этом отделе мозга означало почти неминуемую катастрофу. И все же, если не оперировать, девочку ждала бы слепота, полная и абсолютная. Как сказал Синклер, любой хирург стоял бы перед ужасным выбором из двух зол.

Глава 64

Ничто из этого не отразилось на лице Прескотта, когда он завершил осмотр и сказал юной пациентке несколько ободряющих слов. Но она, повинуясь инстинкту, вскрывшему самую суть проблемы, схватила его за руку, когда он собирался уходить.

– Не дайте мне ослепнуть, доктор, – взмолилась она. – Я думаю… – раздался ее напряженный настойчивый шепот, – я думаю, что иначе лучше умереть.

Поглаживая по руке, он успокоил ее, как мог, затем вышел с Синклером из комнаты.

Снаружи, на верхней лестничной площадке, их ждал Мэттью Боули. Растрепанный, в домашнем халате поверх рубашки и брюк, он медленно подошел к двум врачам.

– Ну, – не поздоровавшись, без всяких предварительных экивоков сказал он потухшим голосом, устремив на Прескотта измученный обезумевший взгляд, – что ты можешь мне сказать?

Прескотт был готов к тому, что переживания сказались на Боули, но он едва узнал его и поспешно отвел глаза. В этом исстрадавшемся, охваченном страхом человеке почти ничего не осталось от того добродушного толстяка Мэтта, которого он когда-то знал.

– Трудно что-то сказать, – твердо ответил Прескотт. – То, что доктор Синклер уже объяснил, во всех отношениях правильно. Твоя бедная племянница быстро теряет зрение. Ей ничем нельзя помочь – только операция. Но она настолько опасная, что лучше за нее не браться.

Боули не отрываясь смотрел на Прескотта.

– Операция! – повторил он. – Поэтому мы и просили тебя приехать.

Прескотт сердито отмахнулся.

– Я не всесилен, – сурово сказал он. – И не могу недооценивать риск, связанный с операцией, которая, скорее всего, кончится смертью.

– Хочешь, чтобы я встал перед тобой на колени, Роберт? – взмолился Боули. – Я не хочу, чтобы моя девочка шла по жизни незрячей. И она тоже этого не хочет. Мы оба готовы рискнуть, Роберт. Все, о чем я прошу тебя, – это дать нам шанс.

Прескотт бросил быстрый взгляд на Боули и так же быстро отвел глаза. Душераздирающая откровенность Мэтта была сильнее желания отомстить ему, вынуждая Прескотта, несмотря на здравый смысл, рисковать жизнью Роуз при ничтожных шансах на успех. И все же – разве в словах Мэтта не было своего резона? Не лучше ли попробовать помочь Роуз, чем обречь ее на долгие годы мучительной тьмы? «Без сомнения», – мрачно подумал Прескотт. Но если Роуз умрет,