Пленник дуба (Туманы Авалона - 4) - Мэрион Брэдли

Он сделал выпад, метя в Гвидиона, и Гвидион с воплем перекатился через кровать, зажимая рассеченную ягодицу - из раны обильно хлынула кровь. Тут вперед шагнул Кэй с мечом в руке. Ланселет схватил с кровати подушку и швырнул в Кэя - с такой силой, что тот рухнул на людей, двигавшихся следом, и те тоже попадали, споткнувшись об него. Ланселет же вскочил на кровать и негромко, отрывисто велел Гвенвифар:

- Замри! Будь наготове!

Задохнувшись от страха, королева забилась в угол. Противники тем временем снова двинулись к Ланселету; Ланселет отшвырнул одного из них, с легкостью разделался с другим, а когда тот упал, рубанул наотмашь по смутно виднеющейся фигуре. Великанский силуэт медленно осел на пол. Ланселет уже схватился с кем-то другим, но тут истекающий кровью Гвидион вскричал: "Гарет!" - и бросился к упавшему приемному брату. На миг всех сковало ужасающее оцепенение. И когда Гвидион, рыдая, рухнул на колени рядом с телом Гарета, Ланселет подхватил Гвенвифар, стремительно развернулся, убил человека, стоявшего в дверях - королева так никогда и не узнала, кто же это был, - а потом, когда они оказались в коридоре, поставил Гвенвифар на ноги и с лихорадочной поспешностью помчался вперед, увлекая королеву за собой. Кто-то бросился им наперерез, и Ланселет убил и этого нападавшего.

- В конюшню! - выдохнул он. - Взять коней - и прочь отсюда! Быстро!

- Подожди! - королева ухватила Ланселета за руку. - Если мы сдадимся на милость Артура - или ты скроешься, а я останусь и предстану перед Артуром...

- Гарет проследил бы, чтоб все было по чести. Но теперь всем заправляет Гвидион - неужто ты думаешь, что мы доживем до встречи с королем? Правильно я нарек его Мордредом!

Поспешно втолкнув Гвенвифар в конюшню, Ланселет наскоро оседлал своего коня.

- Искать твою лошадь нет времени. Поедешь у меня за спиной, и держись покрепче... Я собираюсь прорываться мимо стражников на воротах.

Никогда прежде Гвенвифар не видела Ланселета таким: перед королевой предстал не ее возлюбленный, а закаленный в боях воин. Скольких он уже убил сегодня? Но Гвенвифар не успела испугаться: Ланселет подсадил ее на коня и сам вскочил в седло.

- Держись за меня, - приказал он. - Мне некогда будет приглядывать за тобой.

Ланселет повернулся и крепко поцеловал Гвенвифар - один лишь раз.

- Это моя вина. Мне следовало бы заметить, что этот чертов ублюдок шпионит за нами. Ну, что бы теперь ни случилось, по крайней мере, с этим покончено. Нам не придется больше лгать и таиться. Ты - моя навеки... - и он умолк. Гвенвифар почувствовала, что его бьет дрожь; но Ланселет лишь резко развернулся и подхватил поводья. - Поехали!

Моргауза в ужасе смотрела, как Гвидион, рыдая, склонился над ее младшим сыном.

Ей вспомнились слова, произнесенные много лет назад - в тот раз Гвидион отказался выступить против Гарета, даже на турнире. "Я видел... сказал он тогда. - Я видел тебя умирающим - а сам я стоял рядом с тобой на коленях. Ты не сказал мне ни слова, но я знал, что это из-за моих деяний в тебе погасла искра жизни... Я не стану искушать судьбу".

Это сделал Ланселет. Ланселет, которого Гарет любил превыше всех на свете.

Кто-то из присутствующих шагнул вперед и сказал:

- Они уходят...

- Да какое мне до этого дело?!

Гвидион скривился от боли, и Моргауза поняла, что его рана по-прежнему кровоточит, и кровь, стекая на пол, смешивается с кровью Гарета. Она взяла с кровати льняную простыню, разорвала на полосы и туго перевязала Гвидиону рану.

- Теперь никто во всей Британии не предоставит им убежища, - угрюмо произнес Гавейн. - Ланселет сделался изгоем. Он уличен в измене своему королю, и расплатой будет его жизнь. О Господи! Как бы мне хотелось, чтоб ничего этого не было!

Он подошел и взглянул на рану Гвидиона, потом пожал плечами.

- Кости не затронуты... да вон и кровь уже останавливается. Заживет нормально, Гвидион, только несколько дней тебе сидеть будет неудобно. А Гарет... - голос Гавейна дрогнул; и этот грубоватый здоровяк расплакался, словно мальчишка. - Гарету повезло куда меньше. И за это я убью Ланселета даже если сам умру от его руки. О Господи, Гарет, братик, малыш...

Гавейн прижал мертвого брата к себе и принялся укачивать.

- Гвидион, скажи, - стоило ли это жизни Гарета? - спросил он сквозь рыдания.

- Пойдем отсюда, мальчик мой, - сказала Моргауза, чувствуя, как у нее перехватывает горло. Гарет, ее малыш, ее последнее дитя... Она давным-давно потеряла Гарета, уступив его Артуру, но в памяти ее до сих пор жил светловолосый мальчик, прижимающий к себе деревянного рыцаря. "Когда-нибудь, сэр Ланселет, мы с тобой непременно отправимся вместе на поиски приключений..." Но теперь Ланселет чересчур зарвался; против него поднимется вся страна. А у нее остался Гвидион, ее любимец, что станет в назначенный день Верховным королем - а она, Моргауза, будет рядом с ним.

- Пойдем, малыш, пойдем. Ты ничем уже не поможешь Гарету. Позволь, я перевяжу твою рану, как следует, а потом мы пойдем к Артуру и расскажем ему обо всем, чтоб он мог отправить своих слуг в погоню за предателями...

Гвидион стряхнул ее руку со своего плеча.

- Прочь от меня, проклятая карга! - произнес он ужасным голосом. Гарет был лучшим из нас! Даже десяток королей не стоят его жизни! Это все ты меня подзуживала, потому что терпеть не можешь Артура. А какое мне дело, в чьей постели спит королева? Ты сама ничем не лучше Гвенвифар - сколько я себя помню, ты только и делала, что меняла любовников

- Сынок... - прошептала ошеломленная Моргауза. - Как ты можешь так говорить со мной? Гарет был моим сыном...

- Да разве ты когда-нибудь заботилась о Гарете или о любом из нас - да хоть о чем-нибудь, кроме собственного удовольствия и честолюбия? Ты толкала меня на трон не ради меня самого, а лишь затем, чтоб самой дорваться до власти! - Гвидион отстраняется от протянутой руки Моргаузы. - Убирайся к себе в Лотиан - или куда угодно, хоть к черту на рога, - но если я снова увижу тебя, то клянусь, я буду помнить лишь об одном: что ты сделалась убийцей единственного моего брата, которого я любил, единственного родича...

Гавейн, подталкивая мать, выпроводил ее из комнаты, и уже на пороге до Моргаузы вновь долетели рыдания Гвидиона:

- О, Гарет, Гарет, лучше бы это я умер...

- Кормак, отведи королеву Лотианскую в ее покои, - отрывисто велел Гавейн.

Кормак подхватил Моргаузу, не позволяя ей упасть; когда они отошли подальше, и надрывные рыдания стихли вдали, Моргауза наконец-то смогла вздохнуть полной грудью. Как он мог так обойтись с ней?! И это после всего, что она для него сделала? Конечно, она будет скорбеть по Гарету, как того требуют приличия, но Гарет был человеком Артура, и Гвидион непременно это поймет, рано или поздно. Моргауза взглянула на Кормака.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});