Судьбой приказано спастись - Александр Александрович Берлин

галстука, чтобы облегчить вызванное сильным волнением прерывистое дыхание. Заметив это, Святослав на этот раз уже радостно и уверенно повторил:

– Да, вы не ослышались. Ваш сын жив. Я вам истинную правду говорю.

На какое-то время наступила полная тишина, а Ку Шанюан, продолжая растерянно смотреть на сидящего перед ним незнакомого до сего часа мужчину, почувствовал, как к горлу подступает комок и дышать становится всё труднее.

– Я понимаю, насколько трудно вам сейчас поверить в эту невероятную новость. Но это факт… и он мной не придуман. Ваш сын, как и ваша жена, тоже тогда выжил. Я его тогда снял с дерева, взял с собой и мы стали с ним вместе жить в моём таёжном жилище.

Посол молча продолжал неподвижно сидеть, только уголки его губ дёргались от сильного внутреннего напряжения. Спустя несколько секунд, расстегнув воротник рубашки, посол, закрыв глаза, опустил голову вниз. Из его глаз покатились крупные капли слёз, поочерёдно капая на его дрожавшие и безвольно опущенные на колени руки.

– Теперь не печалиться вы должны, а радоваться. Ваш сын в полном здравии и, думаю, что скоро вы с ним увидитесь, – успокаивал посла Святослав.

– Неужели…? – только и смог проговорить Ку Шанюан, глубоко вздохнув, и во взгляде его стали появляться проблески радости.

Заметив такую еле уловимую перемену в его глазах, Святослав, осторожно дотронувшись до его руки, очень тихо и медленно заговорил в задумчивости:

– У меня до сих пор перед глазами стоит, как вчера, весь ужас того дня более двадцати лет назад. Если бы тогда я его не нашёл, я бы не смог в тайге выжить один. Поэтому для меня тот случай был… Извините за такое признание. После той страшной трагедии в тайге я нашёл в вашем сыне собственное спасение, и мы с ним стали роднее всех родных. Мне не стыдно за него и я горжусь, что он вырос благородным, сильным и добрым. И ещё одно я хочу вам сказать. Я всегда говорил ему о том, что я не родной ему отец, что настоящий его отец – китаец, на что он всегда довольный улыбался.

– Как воспримет это моя жена?– почти шёпотом произнёс посол.

– Я думаю с огромной радостью, потому что любая мама всегда рада сыну, а особенно как будто вновь родившемуся.

– Я не это хотел сказать, о чём вы подумали, – постарался пояснить Ку Шанюан и пояснил: – После потери нашего с ней сына она очень долго по-прежнему не приходит в хорошее жизненное состояние и тяжело болеет.

– Вон оно что, – сочувственно произнёс Святослав. – Но теперь, когда она узнает такую радостную весть, всё скоро у ней образуется. Извините только меня, что я дал ему русское имя Кузьма, так как другого имени, похожего на Ку Цзыма, я тогда не смог придумать.

– Наоборот, мы даже будем рады, что у него два имени и ещё… Вы его, можно так сказать, вырастили и воспитали. И поэтому нам как-то боязно. А вдруг мы будем лишними для нашего сына, ведь он не видел нас так долго. Очень боимся, что не признает в нас своих родителей, – с тревогой в голосе произнёс посол.

– Об этом вы не должны тревожиться, Кузьма не тот человек. Он не только признает, но и очень обрадуется вам, – улыбнувшись, постарался успокоить Святослав родного отца Кузьмы, но потом с печалью добавил: – Вот только не знаю, где он сейчас.

– Так вы же говорите, что… – вопросительно посмотрел на него Ку Шанюан.

– Понимаете, я думал, что после того, как меня заставили покинуть тайгу и я оказался здесь, он остался в тайге. Но мой друг Валентин сказал мне, что видел его недавно в пригороде Москвы. Вероятно, после моего исчезновения, он отправился на поиски. Но мне с трудом в это вериться, потому что я не представляю, как и какими «путями» он оказаться в этом городе. В этом непонятном ему мире, в так называемой «цивилизации», ему будет очень тяжело меня найти. Правил жизни здесь он не знает вообще.

– Я тоже начал за него сейчас беспокоиться… Но, надеюсь, что среди людей, в отличие от безлюдных просторов тайги, он не окажется без помощи. Скажите, а вы сами как оказались там в тайге?

– Судьба так распорядилась…

– Наверное, страшно и очень холодно жить там? – предположил Ку Шанюан.

– Всякое бывало. Но меня очень радует то, что ваш сын никогда не жаловался, что ему тяжело живётся там, и никогда виду даже не подавал. Даже тогда, когда в холода перебрались мы жить в пещеру – этому он, наоборот, даже радовался и старался помогать мне во всём.

– Вы что с ним жили под землёй? – крайне удивлённо спросил посол.

– Да… Именно, как вы выражаетесь, под землёй мы и жили с ним.

– И вы сами это жильё сделали? – наивно поинтересовался Ку Шанюан.

– Нет, это все принадлежало нашему с Кузьмой, извините, Ку Цзымой, доброму другу Никите, – задумавшись, произнес Святослав, закрыв на время глаза. – Мы ему обязаны всем… Он – наш спаситель. Когда-нибудь я покажу вам его портрет. Кузьме, как и мне, он навсегда остаётся близким и дорогим другом. Хочу добавить, что Кузьма познакомит вас обязательно ещё и со своим таёжным другом детства.

– Так вы же сказали только что, что там вас было трое? – удивлённо заметил Ку Шанюан.

– Да, это так, но у него ещё есть особенный, преданный друг. Его зовут Киса. Это огромный бурый медведь, с которым они вместе, почти всегда рядом находясь, росли, как братья: вместе спали, играли и, зачастую, даже ели из одной миски, – улыбнувшись, пояснил Святослав.

– Вы такое мне рассказываете… – только и смог сказать Ку Шанюан, до глубины души потрясённый открывшимися подробностями жизни его родного сына.

– То, что я вам рассказываю… Это всего лишь жизнь…обречённых судьбой нести свой крест одиночества вместе. Самое же главное в том, что теперь вы знаете, что ваш сын жив, а всё остальное – всего лишь таёжные приключения, которые, как забавные случаи в прошлом, останутся в одних только воспоминаниях.

– Вы нас с женой сделали такими счастливыми, – поблагодарил Ку Шанюан, крепко пожав руку Святославу.

– Я искренне рад за вас!

– Огромное вам спасибо! – не находя каких-то особенных слов, ещё раз просто, но от всей души поблагодарил посол.

– Да не за что, как говорят у нас в народе, – смутившись скромно ответил Святослав.

После недолгой паузы, неожиданно начав глубоко дышать, посол произнес еле слышно:

– Мне почему-то вдруг душно стало. Наверное, оттого, что слишком много на меня сразу сейчас